Посетовав на невезение, Кривенко, рассудив, что удерживать здесь нечего, принял решение покинуть место засады и укрыться на одном из холмов в нескольких километрах от дороги. Искать в темноте группу — занятие отнюдь небезопасное, и духи вряд ли решились на это. Отойдя километра на два, группа заняла круговую обороны и стала наблюдать за развитием событий. А посмотреть было на что. Духи ориентируясь на горящую машину, подошли с трех сторон к месту засады и начали интенсивный обстрел предполагаемых позиций группы. Наблюдая эту картину, Кривенко вызвал пару вертолетов огневой поддержки, и когда они прибыли, навел их на противника, у которого в темноте вышло недоразумение. В результате несогласованности действий духи начали воевать друг с другом, приняв своих за спецназовцев. Вертушки добавили им огонька и спалили два автомобиля, на которых душманы прибыли «на разборку».

Наблюдая это шоу, Кривенко заинтересовался, из-за чего же духи устроили столько шума, и начал рассматривать содержимое сумки. В ней оказался фонарик. Прикрывшись «дождем» («Дождь-1» — надувной матрац с прорезиненным покрывалом и подушкой — один из элементов экипировки разведчика специального назначения), Кривенко с его помощью стал рассматривать документы, находящиеся внутри. Он обнаружил тетрадь, оказавшуюся, к его немалому удивлению, дневником некоего Чарльза Торнтона, который вел его, естественно, на английском языке. Вспоминая английский, Кривенко начал читать. В дневнике Торнтон описывал свое прибытие в Пакистан, с кем он общался, переход границы с ДРА, контакты с местными главарями. Все, вплоть до своего последнего выезда в район Кандагара. Там же оказалась карта с маршрутом его движения, а также фотопленки. Ради такого улова стоило напрягаться три дня. Кривенко дал радио в Центр о своем трофее. Утром к нему пришел вертолет, который забрал трофей в батальон и только спустя пару часов из расположения афганской батареи эвакуировали группу.

По этому поводу в расположение батальона прибыл командир бригады подполковник Герасимов. Шуму вокруг захваченных документов было много. А когда проявили пленки и напечатали фотографии, на них смогли увидеть и автора записок и его попутчиков.

В связи с трофеем даже вышел один неприятный случай. Советники КГБ попросили дневник Торнтона на время для того, чтобы ознакомиться с ним. Наш комбат отдал его, не ожидая подвоха. Комитетчики же решили результат приписать себе. Для этого они на ближайшем самолете отправили своего представителя в Москву вместе с документами Торнтона. Но перед вылетом об этой подлости чекистов стало известно нашему командованию. Самолет был остановлен на взлетке и документы у нарочного были изъяты.

Несколько позже в советской прессе появилась статья «Душман из Аризоны», где разоблачалось участие американских спецслужб в афганской войне. Правда, там не писали, что американцы попали в спецназовскую засаду. По поводу того, как все произошло, советская пресса напустила тумана, написав, что наемники из США погибли в результате столкновения двух враждующих банд и даже указывался командир бандгруппы, который организовал эту засаду — некий мулла Нагиб. Кривенко после этого так и называли.

Агентура же подтвердила, что кроме Торнтона, погибли еще два американских наемника. Охране из двенадцати человек, которая спешно ретировалась, удалось вынести одного раненного из американцев. Позже их расстреляли, а спасенный американец описал свои переживания во время той командировки. В частности, он написал, что, судя по почерку, это действовал советский спецназ.

Ну что ж, мастерство не пропьешь и на базаре не купишь.

Другим примером очень грамотных действий может служить засада лейтенанта Шишакина, которую он организовал на дороге, идущей из Ходжамулька в Хакрез. Эта дорога очень интенсивно использовалась мятежниками, поскольку в Хакрезе находился один из крупнейших и наиболее укрепленных базовых районов моджахедов в провинции Кандагар. Параллельно ей в десяти-пятнадцати километрах севернее проходила другая, тоже важная для духов дорога. Вот на нее и была десантирована группа №312. Как только спецназовцы высадились в районе дороги, моджахеды, используя установленные сигналы, ее сразу закрыли, а на поиски разведчиков выслали пастухов. Но группа и не собиралась проводить здесь засаду. Совершив марш в южном направлении, разведчики вышли на хакрезскую дорогу и расположились в одном из сухих русел вблизи дороги. У дороги установили новую в то время мину МОН-90 с оптическим датчиком. Все, что попадало в поле зрения этого датчика, вызывало подрыв мины. Для того, чтобы мина не срабатывала в светлое время, специальное реле отключало ее при превышении установленной нормы освещенности местности. День прошел спокойно, но в начале шестого вечера, когда только стемнело, со стороны Ходжамулька показалась одиночная машина. Шишакин приказал огонь не открывать без дополнительной команды. В результате подрыва мины погибли все пассажиры, ехавшие в машине. Машина была гружена в основном боеприпасами. Сверху в кузове стоял мотоцикл HONDA. Спустя несколько минут со стороны Хакреза послышался шум двигателя идущего трактора. Командир дал команду огневой подгруппе переместиться вправо и приготовиться к открытию огня. Как только показался трактор, в прицепе которого сидело пятнадцать человек, вооруженных автоматами и гранатометами, Шишакин открыл по ним огонь. Это было сигналом. Моджахедов расстреляли в упор. После этого, собрав все стрелковое оружие и гранатометы, разведчики подожгли и машину и трактор, а сами ускоренным маршем ушли от дороги, которая теперь представляла опасность для них. В течение ночи моджахеды искали разведгруппу, но безрезультатно. Разведчики, отойдя от дороги на семь-восемь километров, расположились на ночь в заброшенных развалинах. Под утро, наблюдая за «зеленой зоной», им удалось выявить несколько огневых точек моджахедов. Когда пришли вертолеты для эвакуации группы, лейтенант Шишакин, связавшись с Ми-24, указал им цели, по которым немедленно был нанесен бомбоштурмовой удар. Группа вернулась без каких-либо потерь.

Из-за разнообразия рельефа, а также климатических зон и плотности населения в провинциях Афганистана тактика действий батальонов специального назначения также была разнообразной и часто отличалась от тактики соседнего отряда спецназ.

В начале зимы 1985 года я проходил службу в отряде специального назначения в районе города Газни на юго-западе Афганистана. Плоскогорье, на котором был размещен наш отряд, находилось на высоте более 2000 метров, и поэтому зимой у нас было очень холодно. А при подъеме в горы, окружающие плоскогорье, наши группы, высланные для проведения засад, особо страдали от холода. К утру полуторалитровые фляги с водой промерзали почти на треть, как их ни пытались уберечь от мороза. Приходилось раздалбливать лед через горлышко шомполом.

Из-за сильных снегопадов горные перевалы были непроходимы для автомобильной техники «духов», а вьючные караваны в нашей местности встречались редко. Наша провинция находилась в глубине страны, и тащить оружие и боеприпасы в такую даль на верблюдах командование мятежников, по-видимому, считало нецелесообразным. Поэтому в основном отряд занимался разведкой на себя, а основным видом боевых действий стала чистка кишлаков и базовых районов противника в горах силами всего отряда.

Однако совсем прекратить засадные действия было нельзя, да и штаб армии этого бы не позволил. И наш командир, майор Попович, решил проводить засады-однодневки. Перед наступлением темноты группа в составе 20 человек (норма загрузки двух Ми-8 в нашей местности) десантировалась в район, в котором была отмечена или предполагалась активность ночных перемещений противника, как правило, на удалении 5-10 км от места предполагаемой засады, а с рассветом вертолетами или бронегруппой эвакуировалась в пункт постоянной дислокации. Следующим вечером другая группа, как правило, той же самой роты вновь высаживалась, но только в другом месте. Естественно, при проведении таких «куцых» засад особых результатов ждать не приходилось.