— Идея мне нравится, я оповещу пацанов, и тебе передадут время и место.

— Место здесь, в полку, и пока не днем.

— Ладно, устраивает. Меркулов будет об этом знать?

— Не думаю. — встаю, показывая, что разговор закончен. Все идет по плану. Вечером после проверки постов садимся у командира и за рюмкой «чая» допоздна обсуждаем проблемы.

На другой день знакомлюсь с политическим лидером (по крайней мере, его окружение так говорит) Сангаком. 26 лет он провел в тюрьмах, в основном за воровство, на вид ему за 50 лет, коренной кулябец, ярый сторонник социализма, противник фундаментализма, оратор, с развитым навыком выживания, жесткий, ярко выраженный лидер, хитрый и мудрый. Широкому смуглому лицу придавал некоторую суровость шрам на верхней губе. Речь то очень высокопарная и витиеватая, то простая и понятная. Я видел, как заворожено слушают его речи местные жители. Он был действительно «маленьким Лениным» в Вахшской долине, а обликом сильно походил на цыганского барона. Сангак рассказывает о проблемах города, Вахшской долины, о врагах и друзьях. К последним относится Россия, которая его вырастила, воспитала, дала хлеб, жену, детей, внуков, друзей. О тюрьме ни слова. Хотел в старости посвятить себя воспитанию внуков, но «вовчики» помешали. Уже с 1978 года фундаменталисты организуют отправку молодых ребят на учебу в страны мусульманского мира, где помимо религиозных наук они проходили науку убивать в специальных лагерях, а вернувшись в Таджикистан, становились той базой, на которой выросло нынешнее противостояние между таджиками.

Утром на выходе из нашей казармы были обстреляны офицер и солдат. Работает снайпер. Чуть позже мы понимаем, что сидит где-то рядом, метров триста, уловили и место: общежитие за парком боевой техники полка. Вместе в командиром полка решаем поймать этого негодяя. Из офицеров штаба батальона и солдат внутреннего наряда формирую отряд. Получилось около 25 человек. Выходим из казармы через окна с противоположной стороны. Один БТР в готовности к прикрытию. Двумя группами блокирую общежитие, двумя прочесываю этажи. На третьем этаже обнаруживаем «лежку», в парапете балкона проделана дыра для винтовки. Снайпер ушел через подвал. Ставим мину-ловушку на балконе и на входе в подвал. Уходим. При возвращении в полк нас обстрелял снайпер из здания «Детского мира». Приблизительно определив, откуда ведется стрельба, БТР обрабатывает этаж. Посылаю группу в «Детский мир». Через 30 минут поступает доклад: обнаружены место стрельбы, следы крови и остатки индивидуального перевязочного пакета. Судя по количеству крови, снайпер ранен тяжело. Ставлю задачу на минирование возможных мест размещения снайпера.

В один из дней в городе убили офицера дивизиона тактических ракет, дислоцированного на территории полка. Он помогал женщине грузить вещи в машину. Убили зверски. Его вывели из машины, расстреляли и бросили в канаву. Два «источника» подтвердили — опять «вовчики». Негодованию офицеров не было предела. На следующий день на стадионе развернута тактическая ракета в сторону Душанбе. Командир дивизиона потребовал представить виновников, в противном случае он обещал запустить ракету. Телефон у командира полка раскален, как уголь в печи. Через несколько дней командира дивизиона уговорили отказаться от этой затеи.

Поставлена задача взять под охрану узел связи и банк в городе, а также Вахшcкую ГЭС и азотно-туковый комбинат. Через сутки объекты взяты под охрану и подготовлены боевые расчеты, а еще через сутки закончены оборудование мест для несения службы, организация охраны, обороны и противодиверсионные мероприятия. Вечером у командира полка в кабинете встречаю Сангака. Он волнуется за банк, там аж 800 миллионов рублей. Как бы не достались «вовчикам!». Успокаиваем его: все будет нормально. В личной беседе Сангак благодарит за поддержку. Я удивляюсь: за какую? Взятием под охрану объектов мы, оказывается, высвободили часть формирований для решения задач на юге Курган-Тюбе. Ну что же, Аллах в помощь.

Вечером Файзали пригласил на ужин. Командир полка дал добро. Выезжаю на БТР, беру личную охрану, двух своих «головорезов», экипаж и радиста. Предупреждаю бронегруппу Ахмедшина, которая находится в 10 минутах от места. База Файзали находится в Калининобаде, на западной его окраине, в бывшем кинотеатре. Приезжаю, открывается шлагбаум, охрана предупреждена. Заезжаю на территорию, разворачиваю БТР в направлении выезда (чем черт не шутит), два бойца на броне, остальные внутри, ведут наблюдение, радист на связи. Встречает хозяин, обнимаемся по-восточному. Смотрю — стоит строй, человек 70.

— А это что, почетный караул?

— Нет, Сергей, провожу строевой смотр, хочешь посмотреть?

— Пошли.

Идем вдоль строя. Боевики обалдели от объятий их командира и русского офицера. Понимаю: хочет показать, на какой короткой ноге он с русскими. Это вписывается в нашу схему. Бойцы у него хорошо одеты, выправка армейская, несмотря на различную форму одежды. Замечаю несколько грязных автоматов. Файзали невозмутимо выводит их хозяев из строя, берет их автоматы и бьет ими по головам. Бойцы стоически выносят командирский гнев. Остальные испуганно смотрят на свои автоматы, кое-кто втихаря начинает ногтем очищать ржавчину и грязь. Файзали выводит командиров боевых групп, я так понимаю, ставит задачу на чистку оружия. Через 15 минут чистка оружия организована в лучших армейских традициях.

Прошли в кинозал — спальное расположение. Сплошные ряды по-армейски однообразно заправленных кроватей и тумбочек. Место для дневального, телефон, дежурный. Смотрю столовую. Молодец Файзали, все по науке. Не зря у него самый боевой отряд. Техника: Т-80, БМП-1, БРДМ, автомобили с усиленными металлическими листами бортами. Правда, техника в затрапезном состоянии. Словно почувствовав, Файзали говорит, что ищет толкового зампотеха, вроде уже нашел, бывший капитан Советской Армии, воевал в Афгане.

— А есть у тебя среди бойцов такие, кто воевал в Афгане?

— У меня 5 человек афганцев, они все командиры.

Смотрю на его капитанские звезды на погонах. — А ты давно капитан? — Да, — не стесняясь, отвечает он. Но я уже знаю, что до войны он работал экспедитором на какой-то базе, а в армии служил в стройбате.

Через месяц он уже был в погонах подполковника, а когда мы уехали из Таджикистана, — присвоил себе звание полковника. Но за свое войско он был действительно достоин минимум звания капитан, если быть честным до конца.