– Просмотрю отснятый материал.

– Кажется, я только тебя не предупредила. У нас нововведение: теперь все должны расписываться, когда приходят на работу и когда уходят. Учет времени.

– Стой, стой! – задержала ее Зоя, ибо Жертва намылилась бежать дальше с явной целью симулировать кипучую деятельность. – А как будут учитывать время, когда я иду, например, в библиотеку работать, или в музей, или сценарий писать? Обычно я пишу его дома.

– Не знаю, эти вопросы не ко мне.

Жертва Каракурта поскакала по коридору, и вскоре ее ор-разговор со встречными сотряс стены, пол, потолок в той стороне. Зоя терпеть не могла истерик. Сейчас она завелась, конечно, но... Пытаться оборвать хамку не только не имеет смысла – действие чревато и неприятными последствиями. Вспомнился вдруг Крамсу. Тот наверняка именно в сорок первом пришел к мнению, что не Ирина убила мужа, но не вступился за нее, хотя был близок с женщиной. Собственный поступок тяготит его до сих пор. Вот! Мы такие благородные, такие правильные и порядочные, когда дело касается других, а сами поступаем... Лучше об этом не думать.

Для Зои переписали на кассету монолог Крамсу, и теперь она лежала дома и просматривала, вернее, прослушивала материал, в уме выстраивая возможный визуальный ряд. Звонок. Зоя сняла трубку:

– Слушаю.

– Здравствуйте, Зоя Артемовна. Как съездили?

Она узнала бархатный голос. И заворочалась, приподнимаясь, – отчего-то показалось неудобным лежать, словно телефонный собеседник вошел в комнату.

– Нормально съездила, – сказала было она, но не удержалась от дополнения (а то чего доброго заказчик подумает, будто заставить господина Крамсу исповедаться перед камерой было пустячным делом): – Мне пришлось три дня мерзнуть под окнами Крамсу, чтоб он рассказал о мачехе. В первый раз, когда познакомились и я сказала, с какой целью мы прибыли, он попросту выставил нас с оператором за дверь.

– Я не ошибся в вас. Приступайте к первому фильму.

– Эй, погодите! – закричала она в трубку, боясь, что собеседник отключится от связи. – Вы знаете, что такое фильм?

– Да, вы меня просветили.

– Кажется, мои объяснения были недостаточно четкими. Понимаете, я не знаю, в каком жанре делать фильм.

– В каком жанре? – Повисла пауза. Наверное, мужчина понятия не имеет, что такое жанр.

– Жанр – это вид произведения... – И сама Зоя потерялась, не находя понятных слов. Вдруг заказчик из тех новых русских, которые ни бельмеса не понимают в искусстве. И вообще изъясняются в основном жестами, с них же считывают информацию. – Ну, одним словом, способ изложения... Нет, на живописи легче объяснить: например, батальный жанр, когда изображают сцены войны; натюрморт – ягоды, фрукты, вазы; портрет...

– Понятно. Определите жанр как... документальный детектив. Можно так назвать?

– Сейчас все можно. Еще минуточку! Я не знаю конечной цели, проще говоря, сверхзадачи. К чему стремиться? О чем будет фильм в конечном счете?

– Это вам необязательно знать.

– Хорошо, – внутренне психуя, сказала Зоя. – Мы сняли все, что рассказывал Крамсу, но это же сплошной монолог. Чем его закрывать? Как сделать зрелище?

– Как – уже ваши проблемы. Но я немного помогу вам. До свидания.

– Ммм... – простонала Зоя, оставшись наедине с собой. – Ну, кадры того времени я найду... Черное море тоже. Дальше что? Как слепить фильм из монолога? Не выдирать же из какого-нибудь порно куски с сексом, чтобы проиллюстрировать страстные сцены! А название? Название должно быть интригующим и объемным. Черт возьми! И зачем он это все затеял?

Вопрос, конечно, очень интересный.

– Готова? – спросил Эльзаман.

– Типа, – хмуро проскрипела Зоя.

– Поехали. Когда махну...

Он держал ладонь над своей головой, махнул. Каждая женщина немножко актриса, преобразилась и Зоя. Она смотрела в камеру, как на любимого мужчину во время проводов его в дальнее плавание. Говорила таинственно:

– Любите ли вы загадки? О, вы не можете любить загадки так, как люблю их я. (Украла у классика, но он все равно не выставит счет в суде за плагиат.) А если загадки в прошлом до сих пор влекут...

– Старуха, – перебил вдруг Эльзаман, – чего ты тут сироп развела?

– В смысле? – не поняла она.

– Ну, все эти голосовые рулады, загадки, то да се. Пока никаких загадок нет, кроме предположения дедушки из Финляндии, мол, не Ирина грохнула мужа. Лично мне его сомнения непонятны. Мы-то сейчас знаем, что киллеры бросают оружие рядом с убитым, чтобы оно нигде больше не засветилось. А тогда все было проще: спрятал револьвер в матраце, чтоб еще кого-то грохнуть при случае, и успокоился. Авось не найдут. А может, Ирина хотела положить пистолет на место, но не выдалось момента?

– К чему ты все это говоришь?

– У тебя имеется банальная сентиментальная история на базе основного инстинкта. Конца истории ты не знаешь, а продолжение, как я понял, будет. Ты же начала: загадки, прошлое, люблю не люблю...

– Слушай! – закипела Зоя. – Я здесь чтец, жнец и на дуде игрец, мне лучше знать, с чего начинать!

– Как скажете, – пожал он плечами и наклонился к камере. – Но ты злишься, значит, знаешь, что не туда едешь.

Зоя взяла текст, который написала, покривила губы. А ведь парень прав.

– Тогда что нужно? – буркнула она.