— Между прочим, — сказал я. — Эта женщина, которая появилась перед нами и исчезла, словно видение, сегодня в полдень целилась в меня из пистолета. А покойный отец ее — владелец городской бани.

Рукавом ватника Сгорихата вытер пот с лица. Было ясно, что силы Миколы иссякают.

— Товарищи, — позвал он.

Когда нас опять стало пятеро, Микола сказал:

— Вы правы. Нужно убираться отсюда.

— Но вначале сделать Миколе перевязку, — заметил я.

Нет, во мне еще не было полной уверенности, что мы действительно повстречали друзей. Но если это враги, то, значит, мы влипли крепко. И здесь уж, кажется, ничего не поделаешь.

Стук в дверь… Есть в нем что-то похожее на кошку — такой же вкрадчивый. Крыша тенью окутывает маленькое крыльцо, и, хотя двор и улица освещены лунным светом, мы плохо видим Матвея, стоящего перед дверью.

Собаки не лают. Вернее, лают, но где-то далеко, на горе, а может быть, и за горою. На этой улице тихо, вот только стук в дверь. Он беспокоит меня. Настораживает. Я сжался, точно для прыжка. Что ждет нас за дверью?

Обстановка такая: Матвей на крыльце. Мы все на улице, за забором. Двое поддерживают Миколу. А я стою у них за спинами, шагах в трех. По правую руку от меня Клавдия Ивановна.

Если в доме засада, я, возможно, сумел бы убежать, но не бросать же в беде Сгорихату…

Кто-то отворил дверь. И Матвей с кем-то шепчется. О чем?..

Я еще не рассказал, почему мы здесь. Когда за бочками они перевязывали Сгорихату, то, увидев, сколько крови он потерял, решили, что его надо обязательно показать врачу. У них был надежный врач, которого они называли Илья Ильич. Пустыми переулками, дворами мы пробрались к его дому.

Клавдия Ивановна смотрит на меня с улыбкой. У нее очень добрый, располагающий взгляд. И я бы, конечно, верил ей, если бы у меня отшибло память и я забыл бы, как она держала в руке пистолет. И в глазах ее не было ничего, кроме холода.

Спускается с крыльца Матвей. Товарищ ли он? Луна украсила его голову серебром, и он сейчас не очень похож на старого путиловского рабочего.

Эх, было бы оружие!

— Они мобилизовали всех городских врачей, — говорит Матвей.

— Мой доктор не мобилизован, — возражает Клавдия Ивановна.

— Что же он за доктор?

— Возможно, дантист.

— Пусть так, — решает Матвей. — Все равно медик. Он сможет обработать рану. И даст таблеток.

— А можно ему довериться? — спрашиваю я. — Не выдаст?

— Не позволим, — отвечает Матвей. И достает из кармана револьвер. — Кстати, у вас есть оружие?

— Нет, — признаюсь я.

— Возьмите. Пригодится.

Сжав рукоятку увесистого револьвера, я не просто почувствовал себя увереннее, меня покинуло, если так можно сказать, чувство неполного доверия к этим повстречавшим нас людям.

— Предстоит миновать опасный район. Будем следовать так. Мы четверо впереди. Клава и Кравец сзади. Идите медленно под ручку. Воркуйте о чем-нибудь. В случае опасности Семен заиграет на гармошке…

Робость охватила меня. Уж лучше с парочкой деникинцев повстречаться, разрядить в них револьвер. И дело с концом… А тут под ручку топать с избалованной девицей.

Мы почти одного роста? Нет. Это прическа у нее высокая. А плечами она пониже меня. И одеколона, чувствую, не пожалела. Виноват, духов.

— Кравец, согните руку в локте. Я сама возьму вас. Так будет удобнее.

Я сгибаю руку, но, оказывается, не ту. Нужно левую, а я согнул правую.

Нежные у нее пальцы. Интересно, у всех женщин вот такие нежные, теплые руки? И походка легкая.

— Так дело не пойдет, Кравец, — капризно произносит она. И добавляет назидательно: — Давайте идти в ногу.

— Как в строю?

— Верно. Только не печатая шаг.

— Это можно, — говорю я. — Это раз плюнуть…

— Кравец, на вас форма! Разве можно отпускать такие выражения в присутствии девушки!

— Забылся.

— Сегодня в полдень вы вели себя приличнее.

— Может, вам так показалось… Теперь-то вы знаете, что я не офицер.

— Все равно. Прежде чем произнести слово, неплохо и подумать.

— Вам нужно служить учительницей.

— Уже лучше… Свою мысль о том, что я люблю поучать друзей, вы подали как вполне светский человек.

Неожиданно впереди грохнул выстрел. Кто-то страшно и громко закричал: «Держи!», выругался. По улице навстречу нам, догоняя свои тени, бежали люди.

Торопливо заиграла гармошка. Я видел, наши ребята подались влево, уступая кому-то дорогу. Клавдия Ивановна увлекла меня к забору. И, обняв за плечи, прижалась щека к щеке. Требовательно прошептала: