– Ваше величество! – задыхаясь от бешенства, крикнул Филипп, уже при первых словах короля вскочивший с кресла. – Это – мое личное, семейное дело, которое никого…

– Совершенно верно, ваше высочество: это – ваше семейное дело, но глава семьи – я. Я не могу допустить, чтобы имена членов французской королевской семьи трепались чернью с презрением и насмешками, я не могу допустить, чтобы мой родной брат публично разыгрывал роль пошлого, балаганного шута…

– Ваше величество! – снова крикнул Филипп.

– Молчите, ваше высочество, и слушайте! – с холодной надменностью перебил его Людовик. – Или вы все еще не вытрезвились со вчерашнего дня, что решаетесь перебивать меня? Еще раз повторяю вам: как глава первой дворянской семьи во Франции, я не могу допустить подобное недостойное поведение моих ближайших родственников. Кроме того, как король, я не могу допустить поведение, грозящее прямой опасностью интересам страны. Должно быть, вы изволили забыть, что ваша супруга – сестра английского короля, государя страны, в союзе с которой Франция обретает удовлетворение своих насущнейших нужд? Я знаю, Генриетта – добрая, хорошая и рассудительная женщина. Но всякая другая на ее месте после вчерашнего скандала уехала бы в Англию и потребовала бы развода. Разве Англия простила бы нам оскорбление, нанесенное сестре ее короля? Несчастный! – Людовик тоже встал и, все возвышая голос, осыпал брата молниями искрившихся гневом взглядов. – Если вы носите рога, то это – достойный вас убор! Если Генриетта изменяет вам – вы это заслужили! Что вы такое? Пьяница, грубый солдат, невежда, ошибочно родившийся в благородной и знатной семье! Неужели вы могли хоть на минуту вообразить, что я потерплю подобное безобразие? И вы еще осмелились заявить, что это – ваше личное дело, которое никого не касается? Французского короля все касается во Франции! Франция – это я! – и с этими последними словами, при которых голос дошел до громового крика, король с такой силой ударил кулаком по маленькому, украшенному инкрустацией, резному столику, что верхняя доска лопнула и с грохотом упала на пол, увлекая за собой хрустальный кувшин с прохладительным питьем.

Этот шум несколько охладил гнев Людовика. Он замолчал и, заложив руки за спину, стал сумрачно ходить взад и вперед по кабинету.

Филипп не осиливался поднять голову и только изредка, украдкой кидал косые, испуганные взгляды.

– По существу вас следовало бы жестоко наказать за такую недостойную выходку, – снова начал король уже значительно успокоившимся тоном. – Но я, ей-богу, не вижу, какое наказание может быть для вас ощутительнее финала вчерашней сцены! Поэтому на этот раз я готов поставить крест на всей истории. Помните только, что в следующий раз вы не отделаетесь так дешево! Но тем не менее на некоторое время вам необходимо уехать из Парижа, потому что скандал получит слишком большую огласку. Пусть сначала улягутся все сплетни и толки! Так вот, щадя ваше самолюбие больше, чем это делаете вы сами, и отнюдь не желая, чтобы ваш отъезд имел вид моей немилости, я придумал для вас ответственное и почетное поручение. Вам известно, что я решил реорганизовать наши пограничные крепости и Вобан [22] уже приступил к работам на нашей восточной границе. Однако в самое последнее время начинает выясняться, что Испания интригует против нас, и нам надо быть готовыми ко всему. Правда, наши южные крепости всегда были предметом особенного внимания, но… как знать! Так вот первой половиной вашей миссии будет тщательный осмотр пиренейских крепостей. Но одновременно с этим вы исполните еще одно тайное поручение. Дело в следующем. Мы с Кольбером [23] работаем над вопросом об укреплении финансов, и вот этой дельной голове пришла очень удачная мысль. В прежнее время короли удивительно легкомысленно раздаривали земли, и этим особенно отличался наш дед, король Генрих. Между тем зачастую на эти земли нет ни малейших документов, а в архивах нет ни малейших убедительных доказательств заслуг пред государством тех, кому эти земли были подарены. Кольбер составил большой список таких сомнительных владельцев. Часть земель должна быть попросту возвращена обратно в казну, часть будет закреплена за владельцами, но при условии уплаты в казну известной суммы, а часть будет откуплена у теперешних владельцев, но по земельным ценам того времени, когда и земля была дешевле, в деньги дороже. Конечно, ко всему этому надо приступить исподволь и очень осторожно. Прежде всего надо получить точные сведения на местах об имущественном положении владельцев, о состоянии их поместий, о качествах почвы – словом, полную картину значения данного владения как для самого владельца, так и для нас. Поясню вам на примере. У виконта Лулей имеется земля в Гюйене. Сам Лулей никогда там не был, да и не интересуется этим поместьем, потому что оно почти бездоходно. Его управляющий вечно жалуется на бесплодность почвы, на неурожаи и тому подобное. Лулей не имеет тысячи ливров дохода с этого большого имения. Значит, он нисколько не будет горевать, если мы отберем у него эту землю по бездоказательности его прав на владение ею. Но, прежде чем мы приступим к этому, нам важно знать, почему имение бездоходно. Может быть, и в самом деле почва и климатические условия там безнадежно плохи, может быть, там просто ведется не тот род хозяйства, который был бы выгоднее всего, а, может быть, – это вероятнее всего! – управляющий попросту обкрадывает своего господина! В первом случае мы вообще не станем трогать Лулея, потому что к чему мы будем бесполезно возбуждать хотя бы легкое недовольство? Во втором случае мы отберем землю, вознаградим Лулея какой-нибудь безделицей и продадим его имение в руки непривилегированного лица, причем нашей выгодой будут хотя бы подати. [24] В третьем случае мы, может быть, даже сами купим землю у Лулея, но стоимость имения исчислим исходя из доходности, которая в этом случае окажется во много раз ниже настоящей. Вы поняли мою мысль? Так вот: ваша официальная миссия – осмотр южных крепостей, а наряду с этим вы путешествуете якобы для собственного удовольствия и соберете все нужные нам справки. В помощь вам будут командированы два секретаря – один по военной, другой – по финансовой части. Кольбер даст вам список интересующих нас имений и подробную инструкцию; он сегодня же займется с вами, а завтра вы должны отправиться в путь. Я надеюсь, что вы оправдаете возлагаемое мной на вас доверие и с честью выполните это поручение. Пробыть в командировке вам придется месяцев пять-шесть; когда вы вернетесь, все будет забыто, и мы торжественно в радостно встретим успешного исполнителя наших королевских предначертаний! Ну, а теперь ступайте, милый Филипп, и приготовьтесь к своей важной миссии!

Герцог Орлеанский с очень кислой миной откланялся.

– Ну, а теперь поговорим, о вас, милый герцог, – сказал Людовик, возвращаясь к столу, за которым его поджидали молодые люди, и вновь усаживаясь на прежнее место. – Конечно, герцог д'Арк, ваш герцогский сан будет закреплен за вами. Скажу по правде, не носи вы уже неоспоримого титула маркиза де Тарба, я не так легко согласился бы на признание спорного патента. У нас и без того слишком увеличивается количество привилегированных лиц, от которых государству нет никакой пользы, а одни только убытки. Никаких повинностей эти господа не несут, никакими особыми добродетелями не обладают, а только вечно осаждают нас разными претензиями и домогательствами. Нет, я твердо решил отделаться от этих «дворян вчерашнего дня»! Но к вам это не относится, вы – представитель старинной родовой знати, герцогский сан вполне заслужен вашим дедом, да и вы сами уже дали доказательства своей лояльности и преданности. Однако одним герцогским саном сыт не будешь, а куда вас пристроить, я совершенно не знаю. Для ответственного положения вы слишком молоды, для безответственного – слишком хороши. Послал бы я вас к Вобану, чтобы вы могли усовершенствоваться в технике военного дела у этого замечательного стратега, но, говоря по правде, мне не хотелось бы отпускать вас от себя! Положительно ума не приложу! Гиш, не придумаешь ли ты чего-нибудь?

– Мне кажется, ваше величество, что герцог вполне оказался бы на месте в качестве офицера для особых поручений при особе вашего величества! Такое место было бы очень ответственно в смысле исключительного доверия, которым должен пользоваться занимающий его, но не заключает в себе никаких особенных обязанностей, препятствием к успешному выполнению которых служила бы молодость!

– Ты совершению прав, милый Гиш! – воскликнул король. – Клянусь Богом, лучше ничего и придумать нельзя! Ну, так поздравляю вас, герцог д'Арк, с чином лейтенанта моей личной гвардии!

Ренэ, взволнованный до потери способности речи, молча преклонил колено и с жаром поцеловал руку Людовика.

– Конечно, – продолжал, король, – вы будете жить здесь же, во дворце, и я сейчас же распоряжусь, чтобы вам отвели соответствующее помещение. Но прежде всего вам необходимо экипироваться, потому что иначе вы, пожалуй, переколете всех моих придворных, как уложили Барда за насмешку над вашим костюмом! – Людовик шутливо погрозил юноше и продолжал: – Ну, да это легко устроить! Милый Гиш, прикажи пожалуйста, чтобы сюда послали мсье Луи… настоящего! – смеясь, добавил Людовик, вспоминая, как он накануне фигурировал под этим псевдонимом.

Арман вышел из кабинета и передал королевское приказание дежурному пажу.

Вскоре пришел мсье Луи, гардеробмейстер короля. Это был немолодой уже человек, небольшего роста, очень полный, с приветливым, умным лицом. Его манера держать себя сразу обращала на себя внимание тем сочетанием сознания личного достоинства и почтительной вежливости, которое дается только очень тактичным людям. И теперь, поклонившись королю, он как раз удержался в поклоне на золотой средине между надменностью и льстивым искательством.

– Здравствуйте, милый мсье Луи, – сказал ему король. – Вот что, будьте добры, мобилизуйте, пожалуйста, сейчас же всю армию наших поставщиков и снабдите этого молодого человека всем необходимым из платья, белья и обуви. Дело в том, что кошелек этого юного дворянина не гармонирует с его доблестью и личными достоинствами, и насколько велики последние, настолько первый тощ. Но на то и существует король Франции, чтобы восстановить необходимую гармонию между тем и другим! Только, пожалуйста, поторопитесь, мой милый Луи, потому что этот юноша задорен, как истый гасконец, а мои придворные насмешливы, как истые парижане. Этот юноша имеет похвальную привычку отвечать на укол языком уколом шпаги, его костюм, как вы сами видите, может дать широкий простор остроумию придворных, а я вовсе не желаю остаться в один прекрасный день без привычного штата!