Шрифт:
Волшебные прикосновения опытных наложниц способны были успокоить, отвлечь от государственных забот, пробудить угасающие чувства и распалить страсть.
При массаже применялись специальные масла для растирания, ароматические свечи, разогретые или, напротив, охлажденные драгоценные камни и минералы, а также другие приспособления.
В особых уютных кабинетах утомленные дамы отдыхали, курили наргиле, пили кофе и лимонад, лакомились изысканными яствами, обменивались новостями и сплетнями. И… оценивали своих соперниц.
Повсюду и за всеми наблюдали евнухи, пресекавшие любые признаки порочных соблазнов, если такие возникали между дамами.
«Халиф на час» чуть было не лишился разума, попав в купальню владыки:
«После этого его привели в четвертую комнату, еще больше и роскошней прежних — а солнце было уже на закате, — и он увидел в этой комнате три золотых подсвечника, украшенных драгоценными камнями, а в подсвечниках — камфарные свечи. И там тоже были невольницы, восхитительней всех, каких он видел, и каждая держала в руках какой-нибудь музыкальный инструмент, и, когда Абу-ль-Хасан вошел к ним, они поднялись, и ударили по струнам, и завели напевы, ошеломляющие разум. И Абу-ль-Хасан посмотрел и вдруг видит: перед ним столик, весь из чистого золота, над бассейном тоже из чистейшего золота, а вокруг бассейна чаши и в чашах вместо воды — чистое вино. И Абу-ль-Хасан обрадовался и возликовал».
Экзамены
«Обучение обычно длится два года, — писал Джордж Дорис. — И заканчивается торжественным экзаменом, который принимает валиде-султан. Каждая из ее милых учениц должна к этому времени постичь все тонкости службы, которую ей предстоит выполнять: уметь наклонять перед султаном розовый кувшин с ароматной водой, подносить ему туфли и белье, подавать ему его любимые напитки. Она должна быть в курсе его антипатий и пристрастий, знать его прихоти и желания, прежде чем принести ему в жертву свою едва расцветшую красоту.
Юная одалиска обычно достигает брачного возраста к моменту окончания своего обучения. Ей, созревшей для султанского алькова, остается отныне ожидать в гареме, пока каприз господина в один из его визитов не соблаговолит остановиться на ней».
В одной из сказок Шехерезады говорится: «Знай, что я наложница повелителя правоверных и мое имя Куталь-Кулуб. Повелитель правоверных воспитал меня в своем дворце, и я выросла, и халиф увидал мои качества, и красоту, и прелесть, которую даровал мне Господь, и полюбил меня сильной любовью.
И он взял меня и поселил в отдельном помещении, и назначил десять невольниц прислуживать мне, и подарил мне эти украшения, которые ты видишь на мне».
Александр Сергеевич Пушкин в «Бахчисарайском фонтане» так описывает результаты гаремного обучения:
Я в безмятежной тишинеВ тени гарема расцветалаИ первых опытов любвиПослушным сердцем ожидала.Желанья тайные моиСбылись.Гирей для мирной негиВойну кровавую презрел,Пресек ужасные набегиИ свой гарем опять узрел.Пред хана в смутном ожиданьеПредстали мы. Он светлый взорОстановил на мне в молчанье,Позвал меня… и с этих порМы в беспрерывном упоеньеДышали счастьем…Очередность посещения жен
Султан был обязан посещать своих главных жен раз в неделю, в строгой последовательности, за которой наблюдал главный евнух. Жены могли меняться «очередью», если были нездоровы или делали вид, что у них недомогание, и уступали «в долг» свою очередь другой жене. В остальные дни султан ничем себя не ограничивал.
Эмир Бухары выбирал девушку, попивая чай в особой беседке у бассейна, в котором плескались юные гурии. Но когда эмир не был уверен, которой из них отдать предпочтение, он предоставлял это на волю случая. У эмира было золотое яблоко, которое он бросал одалискам, и та, в чьих руках оказывалось яблоко, становилась на этот раз его избранницей.
Ту, кому достался золотой жребий, умащивали особыми маслами и одевали в роскошные наряды. На вечернем пиру она танцевала последней из одалисок, и когда заканчивала танец, соперниц вокруг уже не было.
В гаремах существовал и такой обычай: муж посылал букет цветов той из своих жен, с которой хотел провести ночь.
В «Тысяче и одной ночи» читаем: «А вместе с этим у него было триста шестьдесят наложниц, по числу дней в году у коптов, и эти наложницы были из всех народов, и он устроил для каждой из них комнату (а эти комнаты были внутри дворца), и выстроил двенадцать дворцов, по числу месяцев в году, и сделал в каждом дворце тридцать комнат, так что всех комнат стало триста шестьдесят. И он поселил этих невольниц в тех комнатах и назначил каждой из наложниц одну ночь, которую он проводил у нее, и он приходил к ней только через целый год, и так он провел некоторое время».
А Ленид Васильевич Соловьев в книге «Ходжа Насреддин» пишет: «Перед его мысленным взором вставали кокандские площади, мечети, базар, ханский дворец с обнесенным высокой стеной гаремом, где томились, по слухам, двести тридцать семь жен — по одной на каждый день года, не считая постов». Правильнее было бы написать не жен, а наложниц, но дела это не меняет.
В комментариях к роману «Цветы сливы в золотой вазе…» Борис Рифтин рассказывает, что император Юань-ди поручил известному художнику Мао Янь-шоу нарисовать портреты своих многочисленных жен и наложниц: