— Папаша Ласло это не одобрит. Ты знаешь, как он относится ко всяким листовкам на нашей витрине.

Но Каролин не слышала этого. Она внимательно читала листовку.

Как раз в четверг в полдень Грэм позвонил ей в лавку и сообщил, что важный клиент пригласил его отужинать с ним где-то за городом и вряд ли ему удастся вернуться домой до полуночи.

Каролин перекусила сандвичем, приняла ванну, переоделась в ночную сорочку и решила почитать. Но внезапно отложила книгу, оделась и выскочила на улицу. Поймав такси, она назвала адрес новой студии.

Оказалось, она разместилась в заброшенном танцевальном зале. Помещение было заполнено мужчинами и женщинами — все на первый взгляд молодые, все в джинсах и черных водолазках, все говорящие громко и одновременно, не слушая друг друга. Все они, как могло показаться, были сверстниками Каролин, но такими, с которыми ей еще не приходилось встречаться.

В толпе она заметила парня, расклеивающего объявления, и решилась даже помахать ему рукой. Он тоже помахал ей в ответ. Чернокожий мужчина с бородкой похлопал в ладоши, призывая к тишине. Все расселись, кто где мог на немногочисленных стульях или прямо на полу.

— Первым делом благодарю вас за то, что вы пришли, — начал он свою речь, отрывистую и почему-то торопливую. — Я Чед Левит, режиссер и инициатор этого проекта.

Он без пауз, без точек и запятых перечислял цели и задачи будущего театра — искать умные, идейно насыщенные пьесы из старого репертуара символистов и привлекать новых авторов, вдохновлять их на поиски иных, еще не проложенных путей. Творчество должно быть совместным и произрастать в атмосфере всеобщей доброжелательности и веры в обязательный конечный успех.

Последовали бурные аплодисменты, и Каролин хлопала вместе со всеми. Цели были изложены туманно, аргументация — наивна с ее точки зрения, но при чем тут это? Каролин здесь пока нравилось.

— Для премьерного спектакля мы утвердили пьесу Нейла Саймона “Босоногие в парке”.

Яростный гул пронесся по аудитории. Чед поднял вверх раскрытую ладонь.

— Тихо-тихо. Не торопитесь. Это часть нашей стратегии. Мы — начинающая труппа, и театру надо сначала встать на ноги. А значит, нужен зритель. Привлечем публику горяченьким хитом, а в следующий сезон выдадим ей Стриндберга.

Несколько человек тут же поднялись на ноги и заговорили разом, другие начали покидать зал. Карелии осталась на месте. Она ничего не имела против “Босоногих в парке”, довольно забавной и легкой пьески.

Чед пустил по рядам пачку отпечатанных на ксероксе страниц.

— Это тексты отдельных сцен. Даже для самых тупых здесь будет понятно, что к чему сводится. Желающие попробоваться на роли Кори или Пауло. Возьмите и изучите первый эпизод. Для Валеско и мамаши — эпизод номер два. Третья пачка для тех, кто согласен пробоваться на маленькие роли или быть в запасе.

Когда передаваемая по рукам и все уменьшающаяся в объеме пачка достигла Карелии, она схватила первое, что было сверху. Сделать это было гораздо проще, чем объяснять окружающим, что она пришла сюда только из любопытства.

— Итак, — провозгласил Чед, следя за людьми, цепочкой тянущимися к выходу, — итак, прослушивание завтра в этот же час. Здесь же. Там у дверей листок — черкните свою фамилию, если собираетесь прийти. За ночь ознакомьтесь с ролью, если, конечно, умеете читать, ну а если безграмотны, то больше приходить сюда не стоит. Просьба еще оценить собственные способности заранее, чтобы нам здесь пришлось меньше мучиться.

Карелии не хотелось толкаться в очереди у списка, поэтому она отошла в сторонку.

— Привет! — возник около нее уже знакомый парень.

— Привет, — ответила она. Наступила пауза.

— Мы не представились, — заговорили они одновременно, и это получилось смешно.

— Я Тим.

— Я Каролин.

Они обменялись рукопожатием.

— Кого ты себе выбрала? — спросил он.

— Никого. Я не актриса. Мне было просто интересно.

— А я хочу сыграть слесаря. Он такой смешной.

— Желаю удачи.

Тим вгляделся в нее внимательнее.

— А ты правда не придешь на прослушивание?

— Нет. Я никогда не получу роли, и даже если вдруг свершится такое чудо, у меня просто не будет времени. Я слишком занята.

Тим записался и ушел, а Каролин еще немного постояла в раздумье. Чем она занята? Половина рабочего дня в лавке, где она изнывала от тишины и безделья? Ожидание Грэма с работы? Уикенды с его друзьями? А вдруг у нее есть талант?

Кончилось тем, что она внесла себя в список в самом конце. Написав жирным фломастером свое имя, она немного подумала и вместо Мосс поставила свою девичью фамилию. Только Каролин Эндрюс могла позволить себе такое безрассудство, как пробоваться на роль в сомнительном театральном проекте. Ее замужней жизни оно никак не должно касаться.