На удивление, ее обычный стульчик перед стойкой был свободен, и она взобралась, хотя и с некоторым усилием, на высокое сиденье.

— Ну и ну, — обратил Майк на нее внимание и сразу понял, в чем дело. Для мужчины, уже имеющего внуков, это не составляло большой проблемы.

— Здравствуй. — Она обошлась без улыбки, здороваясь с Майком.

— Куда ты подевалась?

— Никуда. Я на том же месте. Только мой брак…

Она обреченно махнула рукой.

— Сочувствую, — сказал Майк. — Мне очень жаль.

— Майк!

— Да, — откликнулся он.

— Я пришла, чтобы сказать тебе… — По ее спине побежали мурашки. — У меня будет ребенок.

Майк осторожно поставил бокал на барную стойку.

— Поздравляю. — Его улыбка была застывшей, словно замороженной. — Твой муж, наверное, пляшет от счастья.

Лицо Каролин так покраснело, что ей казалось, будто оно вот-вот лопнет от прилива крови.

— Майк, — сказала она, — ведь это не его ребенок.

— Конечно, — все так же улыбаясь, сказал он.

— Твой, Майк.

— Ребенок — это счастье. У меня уже куча внуков, я знаю, что это такое.

Он протер стаканы, которые шеренгой выстроились перед ним, потом обошел стойку бара и помог Каролин слезть с высокого стула.

— Береги себя. Ребенок и выпивка несовместимы.

Мужчина за ближайшим столиком поднял вверх бокал.

— Во всем слушайся Майка, детка. Он чертовски умный парень.

На обратном пути к дому Карелии твердила в уме глупую строчку из какой-то песенки: “Вот какая я девочка, специально для мужчин…” И под конец окончательно поняла, что никаких настоящих мужчин в ее жизни больше нет.

Она внезапно остановилась среди потока прохожих. Она почувствовала, что носит в себе сына, ощутила его тяжесть.

Грэм позвонил и предупредил, что зайдет вечером. Странно было видеть его здесь, в квартире, словно пришельца с иной планеты.

— Как дела? — задал он вопрос абсолютно формально, чтобы только нарушить молчание.

— Отлично.

Она гадала, зачем пришел Грэм. О разводе он ни разу не обмолвился. Только рассказывал, как ему приходится тяжело на работе — сколько дел навалилось.

— Кстати, ты знаешь, договор на квартиру кончается через полтора месяца, и я хочу знать: каковы твои дальнейшие планы?

— Понятно, — кивнула Карелии. — Ты скоро о них узнаешь.

Грэм замолчал надолго, стоя у двери и не решаясь уйти. Он был похож на себя прежнего, на того парня, который впервые пригласил ее на свидание. О ребенке Карелии ничего не сказала.

После ухода Грэма она прошлась по всем комнатам. Конечно, оставаться здесь ей было не по карману — она это знала, — но все откладывала поиски другого жилья.

Страх накатывал на нее, словно морской прибой. У нее были небольшие сбережения в банке, куда поступали на ее счет те почти символические деньги, что она зарабатывала в книжном магазине. Этого могло хватить всего на несколько месяцев, причем ей одной, но никак не на рождение и последующие расходы на ребенка.

Надо было срочно переезжать в дешевый район и подыскивать другую, пусть временную, но реально оплачиваемую работу. Однако она так и не представляла, чем же может заняться. После колледжа найти работу было гораздо проще, чем сейчас. Сейчас уже слишком поздно.

Прогуливаясь как-то вечером, она обнаружила вывеску с названием “Мир тесен” и стрелкой, гостеприимно указывающей на подвальный этаж. Что-то манящее было в этом названии. Карелии осторожно спустилась по крутым ступеням вниз. Мир оказался действительно тесен.

Это была лавка, где продавали кукольные домики. Каролин окинула взглядом полки, и улыбка засветилась на ее лице.

Женщина лет пятидесяти, со встрепанной гривой волос, уже тронутой сединой, возникла откуда-то из сумрака лавки и спросила ласково, без всякой обычной навязчивости продавца.

— Вы что-то ищете?

Каролин отрицательно качнула головой, поспешив избавить хозяйку лавки от ненужных иллюзий насчет выгодной покупательницы.

— Нет-нет. Просто очень давно я много времени проводила в таком же магазинчике. Сейчас я как будто вернулась в прошлое. Женщина понимающе улыбнулась.

— Я рада, что с вами это случилось. Впрочем, такое часто бывает с теми, кто сюда заходит.

Карелии взяла в руку крохотный пластиковый телевизор. Когда-то она украла такой же у кудрявой девочки Иветты. Ей было четыре года. Иветте, наверное, пять. И няня, чернокожая Лаура, смастерила из обувной коробки тот маленький дом. В ход тогда шло все, что ни попадало под руку. И Мэг, тогда еще нормальная, и Адам, тогда еще живой, сидели на полу, и все вместе они развлекались, играя в этот кукольный мир.