— Здорово, командир! — лесовозник тоже остановил машину на пригорке, выскочил из кабины, закурил. Кудрявый молодой парень, лет на пять помоложе Ратникова, звали его Николай Карякин… Карякин, да — как и бывшую деревню.

— Привет, Николай, — Михаил вылез из авто, поздоровался. — Что — на халтурах?

— А куда ж нам деваться? — Карякин хохотнул. — Не все ж водку жрать.

И прищурился. Нехорошо так прищурился, не по-доброму… Миша знал, что Карякин-то был судимый, отсидел лет пять за грабеж, недавно вернулся… семью завел — вроде бы совсем стал порядочным человеком, и все же… Все же сквозило в его облике и повадках нечто такое… волчье… И это вот — «командир»… Карякина в поселке побаивались.

— Слышь, командир, — сплюнув, с ленцой протянул лесовозник. — Там, у повертки, ментов случайно, не видел?

— Да не видел, — Миша пожал плечами. — Однако ж — менты: они сейчас здесь, а потом — там. Никогда не угадаешь.

— Это верно. Ну, бывай, командир…

Карякин выбросил окурок в лужу и полез в кабину. Загудел двигатель, тяжелая машина тронулась, спустилась под горку… Михаил видел, как, выбравшись на шоссе, «Урал» резко прибавил скорость — что и понятно: сделка. Сколько рейсов сделаешь, столько и получишь.

— Собьют они когда-нить кого-нить! От, Христом-богом клянуся — собьют! Ишь, как носятся — словно черти угорелые.

— Это точно!

Ратников обернулся, увидев подошедшего старичка, бывшего лесника, а ныне пенсионера, Пантелеича, сухонького, седого, но еще вполне бодрого — вон, и сейчас шагал с ружьишком, хотя… сезон охоты уже что, открыт? Ах — Миша поморщился — не его это дело!

Старик проводил удалявшийся лесовоз долгим взглядом:

— Случай, не Колька Карякин за рулем?

— Он.

— Двух горелухинских третьего дня в клубе уделал… На танцах, Генка Горелухин видал — как раз проходил мимо клуба. Он так-то нелюдим, Генка-то… Участковый приезжал — разбираться.

— Разобрался?

— А, — Пантелеич махнул рукой. — Никто ничего не видал, никто ничего не хочет. Но колеса ему проткнут — вот, Христом-Богом клянуся — проткнут!

Михаил лишь усмехнулся — кто бы сомневался?

— Слышь, Миша, а ты не в поселок?

— Не, на Усадьбу — домой.

— Жаль, жаль… думал — может, подвез бы? Ну, раз так, пешком доберусь… Хо! Людей седни странных видал… аккурат у Черной, на бережку — в одежке старинной, ну, знаешь, как в кино показывают, некоторые даж — с мечами! Слыхал, в городах-от, клубы такие есть. Как их зовут-то?

— Реконструкторы, Пантелеич… Тут ведь Чудское рядом… Наверное, чего задумали изобразить, — Миша улыбнулся. — Хотя Ледовое побоище вряд ли у них выйдет. По причине полного отсутствия льда, потому как — лето красное стоит. А где ты, говоришь, их видел?

— Да у Черной речки. Ну, там недалеко к Красной Горке повертка… где черника… Черт! Аристаршка Брыкин, бригадир бывший, уже, верно, все ягоды там обрал. А не он — так Горелухин, уж тот-то все места знает.

— А, — Михаил улыбнулся. — И я знаю. Съездить, что ли, проведать? Может, кто знакомый?

Ратников и сам когда-то, когда еще жил в Питере, занимался исторической реконструкцией и тамошнюю тусовку знал. Впрочем, эти-то вполне могли оказаться и местными…

А действительно — съездить, что ли? Нет, сначала — домой, Маша, поди, заждалась…

— Ну, ладно, пойду я, — Пантелеич протянул Ратникову руку. — Слышь, Миша, ты когда за товаром поедешь?

Михаил пожал плечами:

— Да ездил уже. Теперь в августе только.

— Жаль, жаль… Мне б кабель для телевизора, а то старуха совсем заела — сделай да сделай… Мне-то он ни на хрен собачий не нужен, телевизор этот, а вот ей охота — «кармелит» всяких смотреть.

— Тебе кабеля-то много надо?

— Да метров пять… А что есть, что ли?

— Так загляни в магазин, там отрезки должны оставаться. У продавщиц спроси — уж всяко еще не продали.

— Ладно, — Пантелеич обрадованно затряс головой. — Спрошу! Спасибо, Миша, обнадежил… Ну, пойду…

— Добрый путь, — Михаил улыбнулся. — Супруге привет.

— Передам ужо…

Места вокруг расстилались красивейшие — зеленое изумрудье лесов с синими прожилками ручьев и речушек, прозрачные зеркала озер, желто-розовые — от лютиков и клевера — луга, воздух — прозрачный, тянучий, сладкий… И тишина вокруг! Ну, не считая пилорам и лесовозов…

Миша все же решил навестить реконструкторов, тем более тут и ехать-то всего ничего, а потому остановил машину, не заезжая во двор. Проходя воротами, окинул хозяйским глазом высокий, недавно слаженный забор, огород, сараи…

— Мисаиле!!! — оторвавшись от грядок, кинулась навстречу Марьюшка — милое зеленоглазое чудо в подоткнутой длинной юбке (коротких, как и, упаси Боже, джинсов или там шортиков, девушка не носила принципиально… может быть, пока?).

— Мисаил… любый мой… Приехал!