— Хорошо нынче, — усаживаясь рядом с Михаилом к костру, улыбнулся Арсений, купец. Собственно, с ним путники и напросились, не за бесплатно, конечно. Кстати — через Опанаса Сметанникова, хоть какая-то от него вышла польза. — Ветер стих, морозец слабый.

— Волков бы в гости черт не принес.

Купец ухмыльнулся в усы:

— С волками, не впервой, сладим. Луки-стрелы-рогатины, чай, найдутся. Да и костры — уж тушить не будем!

Да уж… костры горели яркими жаркими звездами, посылая в синее звездное небо сверкающие оранжевые искры. Пахло похлебкой, старыми онучами, еще чем-то таким жилым, человечьим…

— На Танаево бы сходить, тут ведь недалеко, — прихлебывая горячее варево, улыбнулся Макс. — Просто так, посмотреть — что там?

Ратников хохотнул:

— А что там может быть-то? Озеро, как озеро. Лерку прихватим — вот тогда и сходим.

— Да-а… прихватить бы…

Наскоро перекусив, помолились да улеглись спать — чего было зря сидеть-полуночничать, коли завтра раненько поутру — в путь? Выставили часовых-караульщиков, чуть притушили костры…

Ратников проснулся утром от голосов. Прислушался — явно говорили по-немецки. Осторожно откинув рогожку, Михаил присмотрелся, заметив привязанных к старой березе коней. Мощных, с широкой грудью, никак не торговых — воинских!

Рыцари? Ну да — вон… крестоносцы! Рыцарь, собственно, один… и с дюжину вооруженных короткими копями и секирами кнехтов. Рыцарь… или — священник, монах?

Откуда они здесь взялись? Ехали сзади? Ночью? Нет, скорее всего, они заночевали в бурге — здесь ведь рядом, а с утра зачем-то подались сюда, к купцам. Зачем? Странно все это…

Ратников осторожненько зашуршал сеном, разбудил парней.

— А? Что? Что, уже едем?

— Тсс!!! А ну-ка выбирайтесь… и — потихоньку, за санями — во-он за те деревца.

— А что случилось-то, дядя Миша?

— Сам пока еще не знаю… Ну, пошли…

Они выбрались из саней и, никем не замеченные, спрятались за молодой порослью елей.

— Стойте пока здесь, — распорядился Михаил. — А я пойду, гляну.

— Да что такое случилось-то?

Игнорировав вопрос, Ратников, прячась за санями, вернулся обратно к обозу, и теперь уж подобрался как можно ближе к рыцарю… или — монаху…

А тот как раз повернулся…

Миша закусил губу — брат Дитмар!!!

Так вот, оказывается, в чем тут дело? Откуда же он узнал? Кто выдал? Кто вообще знал? Сметанников! Опанас! Тля!

Так же осторожно Михаил пробрался обратно к ребятам и, оглянувшись на караван, тихо, сквозь зубы, бросил:

— Уходим!

— А как же Дерпт?

— Здесь Дитмар, орденский брат, — Ратников нервно повел плечом. — Я про него рассказывал, помнишь?

— А! Тот самый… Так он нас, выходит, нашел?

— Думаю, Сметанников навел, больше некому… Ну, шагаем, шагаем… быстрее!

Конечно, жаль было расставаться с купцами, когда до цели было, казалось бы, уже рукой подать. Однако — что делать? Не попадаться же обратно Божьим рыцарям в лапы?

Подумав, Миша отдал браслет Максику. Пусть у него… вдруг, если сломается где-нибудь в подходящем месте… ведь Танаево озеро не так уж и далеко. Пусть тогда Максик вернется домой, а с Леркой разберемся.

Гордый оказанным доверием, подросток аккуратно завязал браслетик в тряпицу и сунул за пазуху.

Пошли…

— А куда мы идем? — версты через две спросил Макс.

Миша лишь усмехнулся — резонный вопрос. Только вот как на него ответить?

— Не знаю. Скорее всего в какую-нибудь деревню… пересидеть. А тебе, Макс, лучше к Танаеву… браслет возьмешь…

— Не-ет… — подросток обиженно хлопнул ресницами. — Я без вас не пойду, дядя Миша. И без Лерки. Ни за что не пойду — хоть режьте.

А ведь не пойдет — Ратников махнул рукой:

— Что ж, тогда давайте думать — что делать?

— Предлагаю добыть у кого-нибудь лыжи и потом… Не так уж тут и далеко до Дерпта.

— А еще можно подождать попутный караван…

— В какой-нибудь деревне…

— Среди рыбаков…

— Рыцари ведь их могут проверить. Все подряд!

— Не забывайте, парни, про Александра Грозны Очи! Его войска-то как раз уже где-то здесь, рядом. Так что в деревнях схорониться для нас в самый раз, вряд ли крестоносцы туда сунутся.

Рассудив таким образом, решительно повернули налево, пошли по тропе, точнее сказать — по лыжне — вдоль берега. Не очень-то хорошо было идти — ноги проваливались, застревали в глубоком снегу, в сугробах, и жаркий соленый пот заливал лицо.