– Извините, я ошиблась... Мне «Скорую».

Наталья положила трубку. С глазу на глаз... И что она скажет? Как объяснит происходящее? Допустим, покажет две фотографии, расскажет о браслетах и старухе, угрожающей смертью, выложит предположение, что Лешку и Роберта убили, а следом должны убить ее. Убедительно, чтоб попросить помощи и охрану? А кто убил, старуха? Каким образом? Да Наталью примут за клиентку дурдома. Собственно, даже не в этом дело, а в логическом вопросе следователя, который он обязательно задаст: «Почему странности происходят с вами?» Что ответить? Дескать, не знаю? Выложить правду, мол, когда-то я совершила маленькую подлость... Стыдно, страшно, гадко. Нет, никогда.

Истерика набирала обороты, внезапно Наталья приложила к глазам ладони, обрывая поток слез.

– Позвонить... Надо позвонить...

Но не Тори. Не потому, что Наталья щадит подругу, как раз наоборот. Слышать ее не желает, видеть тем более.

– Юра, это Наталья...

– Ну-ну, говори, только быстро, мне некогда.

– Юра, ты не мог бы приехать ко мне домой?

– Не могу! – рявкнул Брасов.

– Но это срочно...

– Ты понимаешь русский язык? У меня сгорел склад! Ущерб нанесен на миллионы, это тебе что – семечки? Я почти ночую здесь.

– Ладно, не ори. Роберт погиб, мне сообщил его отец, чтоб я сказала Тори. Скажи ей сам.

И отключилась. Потому что обиделась. Она не шавка, которую пинают кому не лень, Юрка Брасов, можно сказать, пнул. А намерения по отношению к Юрке были самые добрые: зачем держать Илью и Андрона на квартире Лешки, если браслеты заменили фотографией? Но он... Господа, видишь ли! Им мешают миллионы из пожарища вытаскивать!

Ага, звонит Брасов, новость-то какая славная для него – нет соперника! – просто не верится. Тори не уйдет к мужу, она теперь за Юрика обеими лапками держаться будет, ибо не привыкла ходить на работу от звонка до звонка, а без мужика куда денется, домохозяйка хренова? Опять же разводиться и делить имущество не придется, Юрка удвоит свое состояние, сэкономит на строительстве, а то домик для Тори надумал выстроить.

Наталья выключила сотовый телефон, выдернула шнур домашнего – пусть позвонит отцу Роберта и узнает подробности из первых уст, хватит числиться у них на побегушках. И о фотографии Брасову ни слова не скажет, а ведь не исключено, что следующим «погибшим» станет он или его прекрасная гарпия Тори. Если начистоту, то оба заслуживают наказания в тысячу раз больше, чем она, а козлом отпущения кто-то делает ее. Это они обделили Наталью, отобрав радость свободно дышать воздухом, из-за них она неудачница, как был неудачником Лешка. Думают, Наталья ничего не помнит, а она помнит. Память не давала расправить крылья и взлететь, память пригибала ее к земле, наверняка Лешку тоже, поэтому он не дал себе права на элементарное человеческое счастье: семья, дети. А она стала заложницей его принципов.

– Никого не вернуть, ничего не исправить, – шмыгая носом и вытирая его тыльной стороной ладони, бормотала Наталья. – Что мне делать? Уехать? Куда? На что жить? Квартиру продать? У меня есть еще Лешкина, за нее потом куплю... Пока буду продавать, меня, как его и Роба... А я не хочу, не хочу... Кто поможет?

Вероятно, она была бы способна защититься самостоятельно, если б знала от кого. От старухи? Во-первых, она не появляется, во-вторых, это высокоорганизованные преступления, раз смерти случаются якобы случайно или якобы по доброй воле. Какая ж это добрая воля – умереть? Воля злая и чужая, от нее Наталье не убежать. А спасти она может, не себя, конечно.

Наталья взяла сотовый телефон. На звонок решиться не так-то легко, но она позвонила. Позвонила, поддавшись моменту, еще не зная, что будет говорить, лишь желая чуточку исправить то, что медленно и мучительно уничтожает ее.

Брасов вылил из стакана в руку воду, часть пролилась на пол, плеснул в лицо, после взялся за лоб мокрой ладонью и некоторое время сидел так. Отец Роба подтвердил, что сын погиб, и в данную минуту Брасова точил червячок сомнения: так ли уж он жаждал этой смерти? Но она случилась, и что-то потеряно.

Работать сегодня больше не имело смысла. Он закрыл кейс, взял в руку, постоял, вспоминая, какие надо сделать распоряжения, на ум ничего не шло. Брасов вышел в приемную, Лина торчала на рабочем месте, хотя ей давно пора покинуть пост. Да как же покинуть? Без нее Юрий Артемович пропадет. Глядя на него преданно-страдающими глазами (значит, узнала, что он ушел из семьи к Тори), спросила трепетно-нежным голосом:

– Вам что-нибудь нужно?

– Домой иди.

Жалко ее стало. Что она в нем нашла, дура? Брасов поспешил к машине, забыв о Лине, а вернулся мыслями к Роберту. Наверное, с его уходом потерян стимул к росту, ведь на протяжении многих лет Брасов лез из кожи, стараясь обскакать друга, одновременно став его противоположностью. У Роба бизнес – он приложил титанические усилия, развернув дело и став в пять раз богаче, следовательно, сильнее. Роберт любил баб без счета – он любил одну (не жену), но при этом слыл отменным семьянином. Роберт взрывной, его псевдопревосходство сослужило ему дурную службу, отдалив множество полезных людей, – Брасов умел договариваться с самым упрямым человеком и пользовался уважением. Да, Роб красив, элегантен, а Юрка Брасов, с лишним весом и не красавец, отнял у него жену и смог сказать себе: я обскакал его. Вот что он потерял – ненависть, в его случае она являлась мощным толкачом. А они ненавидели друг друга – потрясающее открытие! – с того памятного вечера, когда праздновали день рождения Роба без родительской опеки. И с Лешкой та же история была. Наверняка Наташка затаила в себе ненависть к ним и поэтому живет в ракушке, как улитка, не высовываясь – опасно, раздавят. Ненавидели, но некая сила связала их вместе и не отпускала. А если и Тори, сама того не зная... Нет, эту ядовитую мысль Брасов отбросил.

Она встретила его в прихожей, чмокнула в щеку, взяла кейс и поставила на столик, пока он раздевался. Новость он приберег на позднее время, с порога такие вещи не говорят, к тому же неизвестно, как она отреагирует. Войдя в комнату и увидев искусно накрытый стол, Брасов приятно удивился:

– У нас праздник?

– Я хочу каждый день жить в празднике, тебя это не устраивает?

– Устраивает.

– Тогда вымой руки и – за стол.

Коньяк и шампанское, блюда для гурманов, сервировка – Тори проявила редкое усердие не в пример Зинуле, хотя ее трудно представить среди кастрюль у плиты. Но такова Тори: за что ни возьмется, добивается высшего качества.