— А мы туда и не рвёмся. Нам надо, чтоб лес был отличный. И чтоб рядом с хорошими автодорогами. А гиблые участки пускай государственным лесхозам достанутся.

Такой подход у этих коммерсантов. И, как выразился один из них, не надо ему рассказывать сказки об уходе за лесом. Он не собирается выращивать деревья. Хорошая ель вырастет разве что лет за семьдесят-восемьдесят. Он что мыла поел, чтобы ждать отдачи так долго? Нет, ему деньги сегодня нужны…

Вот это выпускник Ленинградской лесотехнической академии Игорь Старцев и называет штрафбатом: профессионалов высокого уровня пытаются сегодня поставить вровень с нечистыми на руку лавочниками. Да ещё бросают на заведомо гиблые места, куда хитрого частника не заманишь. Чем же, спрашивается, проштрафились лесоводы Прикамья? Те же, допустим, работники «Пермсельлеса»? Неужто трудились плохо? Я стал изучать официальную статистику. Сорок три года система управления сельскими лесами сполна обеспечивала потребности агропромышленного комплекса в древесине и других ресурсах. К началу нынешних реформ сельские лесхозы ежегодно производили около трехсот тысяч кубометров пиломатериалов, сотни тысяч квадратных метров столярных изделий и клееных конструкций, тысячи комплектов усадебных домов. Этот ежегодный выпуск товарной продукции составлял примерно 3,7 миллиарда рублей в нынешнем эквиваленте. И при этом делянки свои содержали в таком порядке, что потенциал сельских лесов не только не был истощен, но ещё и приумножен. Загляните в материалы обследований, проведённых специалистами Пермской и Нижегородской лесоустроительных экспедиций. За минувшие четыре десятилетия значительно улучшена структура сельских лесов; увеличены площади зеленых насаждений ценных пород; выросли запасы древесины в расчете на гектар насаждений. А объём ежегодно «поспевающей» древесины, который можно снимать с лесной нивы без ущерба природе, вырос за это время в два с лишним раза.

То есть эти люди вдвое приумножили для государства вверенные им богатства природы. И за это теперь государственные лесхозы разжаловали: в краевом агентстве по природопользованию уже объявлено, что отныне отпуск древесины им разрешается только на аукционной основе. Для районов, где ведение лесного хозяйства сегодня убыточно, это означает стопроцентное банкротство.

Знают ли об этом в пермских коридорах власти? Представьте себе, знают. Все государственные лесхозы недавно переведены в рамки унитарных предприятий и в будущем году должны быть обязательно акционированы.

Но кто купит акции заведомо убыточного предприятия? Может тот самый предприниматель, что домогается сейчас допуска к лесному фонду? Он что? Мыла поел?

Но в правительстве Пермского края твёрдо намерены одним махом осуществить полную коммерциализацию лесного хозяйства и аргумент приводят железный:

— Это мировая практика. Так сделано в Финляндии. И в Канаде — тоже.

Услышав это, я стал собирать информацию. Действительно: в Канаде и Финляндии лесное хозяйство коммерциализировано. Правда, пока что не полностью: государство до сих пор сохраняет за собой значительную часть функций в лесном хозяйстве. Хотя перевод на рыночные отношения продолжается там уже не одно десятилетие.

А в Перми это хотят осуществить одним натиском. Одной атакой с винтовкой наперевес.

Попробуйте объяснить такое с позиции здравого смысла.

ТУТ самое время вспомнить, как несколько лет назад тогдашний губернатор Прикамья Юрий Трутнев специально отправился в Финляндию, чтобы изучить скандинавский опыт использования лесных ресурсов. Причём в эту командировку он взял с собой тогдашнего начальника государственного предприятия «Пермсельлес» Евгения Курбаша. Оно и понятно Евгений Курбаш — общепризнанный эксперт по проблемам лесопромышленного комплекса. Ему, кажется, удалось убедить пермского губернатора, что лесопромышленный комплекс — это один из самых мощных локомотивов экономики. Это именно Курбаш подсчитал, что каждый пущенный в дело кубометр древесины приносит в казну региона сто рублей одних только прямых налогов. А если этот кубометр использован в домостроении, то налогов приносит уже в полтора-два раза больше. Надо только с умом распорядиться расчётной лесосекой — тем объемом «спелой» древесины, которую надо ежегодно выбирать с лесной нивы. В будущем году расчетная лесосека Пермского края составит по прогнозам экспертов более двадцати миллионов кубометров. Выходит, миллиарды рублей одних только прямых налогов получил бы регион. Но не получит: из года в год расчетную лесосеку используют в Прикамье всё хуже и хуже. В 2004 году расчетная лесосека освоена на 40 процентов; в 2005 и 2006 — на 43, а в прошлом году — уже менее чем на 30 процентов.

Говорят, губернатора Трутнева сильно впечатлила эффективность скандинавского локомотива экономики. Ведь в первую очередь именно лесопромышленный комплекс позволил Финляндии не только выйти из кризиса, но и поднять всю экономику до уровня передовых стран Европы. Юрий Трутнев собирался повторить этот опыт в Прикамье. Но очень скоро был назначен министром природных ресурсов России. Наверное, как раз подъём экономики имел в виду и нынешний губернатор Олег Чиркунов, когда заявил публично, что сделает Пермский край лучшим регионом России. Возможно, вслед за Юрием Трутневым и Анатолием Тёмкиным он тоже собирался сделать ставку на лесопромышленный комплекс. Ведь главное природное богатство Прикамья — это лес, которого у нас в избытке. Почему же тогда за годы реформ многократно упали объемы заготовки и переработки древесины? Как с точки зрения здравого смысла объяснить, что за последние годы доведены до банкротства четыре десятка предприятий, которые считались основой лесопромышленного комплекса? Как мы дошли до этого? Ведь до начала реформ лесная индустрия Прикамья давала казне примерно 27 процентов всех валютных поступлений. По глубине переработки древесины государственное объединение «Пермлеспром» было в числе лучших в Советском Союзе. На Добрянском домостроительном комбинате, которым руководил тогда Евгений Курбаш, использование древесины составляло… Сколько, думаете, процентов? Сто три процента. Потому что кора деревьев не учитывалась в балансе, а в производстве использовалась. Даже опил от пилорам, — и тот в Прикамье брикетировали и отправляли на экспорт.

Поистине золотые яйца несли в казну лесные предприятия. Как же умудрились заморить таких ценных несушек? У хорошего хозяина, не дай бог, хотя бы одна несушка заболеет, так он всё хозяйство перевернуть готов, чтобы причину устранить. А тут не одна — многие десятки. Тут весь комплекс на ладан дышит, и ничего, никакой будто бы трагедии. Спокойненько об иностранных инвестициях рассуждаем, ждем, что заграница нам поможет.

Несколько лет назад вице-губернатор Михаил Антонов озадачил весь регион, публично заверив, что в лесопромышленный комплекс Прикамья будут «закачаны» в виде инвестиций десятки миллиардов рублей. Но кто рискнёт инвестировать в отрасль большие деньги, если громадные лесные массивы давно стали труднодоступными? Ведь наше государство, в отличие от Финляндии, уже много лет не финансирует строительство лесовозных дорог. А снижение доходов от использования лесных ресурсов в Прикамье упорно пытаются компенсировать повышением цен на отпуск древесины на корню. Но какой смысл взвинчивать цену, если расчетная лесосека вырубается едва на треть? Какой смысл, если миллионы кубометров «перезревшей» древесины из года в год остаются гнить на корню, заражая болезнями здоровые деревья?

А сейчас в министерствах и департаментах новый конёк: только и говорят о спасительных благах арендных отношений в лесу. Вот и руководитель агентства по природопользованию Алексей Каменев требует немедленно передать в аренду как можно больше лесных участков. Почему же, например, упорно отказывается от аренды Пермский домостроительный комбинат, с которым вице-губернатор Тёмкин связывал такие надежды на светлое будущее лесных отраслей?

— Так ведь мне пытаются втридорога всучить залежалый, по сути, товар, — негодует директор комбината Леонид Бурнашов.

Да, любопытный расклад: для комбината заведомо завысили цену за сырьевые ресурсы. А директор Бурнашов, когда подавал заявку, рассчитывал, что ему цену наоборот снизят. Ведь он изучил постановление российского правительства, которым предписано снижать стоимость лесных ресурсов для тех предприятий, которые серьёзно занимаются развитием перерабатывающих производств. Вот Леонид Бурнашов и пришел с такой инвестиционной программой в краевое правительство. И понял, что вместо обещанной поддержки его пытаются разорить.