Пришло письмо от бабушки Петтибон. Она очень расстроена смертью подруги, Олли Микс. Они все собрались и в память о ней устроили бинго-вечеринку. Бабушке выпал джекпот на 0-69, и, поскольку это всегда был любимый номер Олли, она приняла это за знак, что Олли счастлива.

Слава богу, у Дж. Р. есть родственники в деревне. После репетиции он сказал, что они с двоюродным братом Эрли едут в город посмотреть, как полицейские совершают облаву на бар для гомосексуалистов. Его дядя, он служит в полиции, позвал их с Эрли поглазеть на это действо — развлечения ради. Я запаниковала, когда меня осенило, что в этом баре может быть мистер Сесил. Заставила Дж. Р. немедленно отвезти меня туда и пригрозила: если откажется, разболтаю всему Хатисбергу, что он голубой.

Дж. Р. успел за секунду до полиции. Они подъехали из-за угла, когда я выскочила из машины и побежала, во все горло выкрикивая имя мистера Сесила. Обежала весь зал, но его там не оказалось. Зато знаете, кто там прятался в углу? Отец Салли Гэмбл! У меня чуть инфаркт не случился. Я подбежала и говорю:

— Мистер Гэмбл, вам надо уходить! — Хватаю его за руку и волоку за собой в мужской туалет.

Он стал белее мела и без остановки бормотал:

— Мне крышка!

Я попыталась открыть окно, но оно было забито. Мы слышали все, что в зале творилось, — звон бьющегося стекла, крики. Мистер Гэмбл дрожал как осиновый листок. Я не знала, что еще делать, толкнула его в кабинку и велела запереться. Сама собиралась закрыться в другой кабинке, но дверь распахнулась, двое полицейских схватили меня за шкирку и заорали:

— Попался, гомик вонючий! — И потащили меня в зал.

Я вцепилась в дверь и заорала:

— Я девочка!

На мне были голубые джинсы, и они поначалу приняли меня за мальчика. От удивления они меня выпустили. И спросили, какого черта я делаю в мужском туалете в такой дыре, и мне пришлось сочинять на ходу с дикой скоростью.

— Меня зовут Кей Боб Бенсон, я здесь с папой, преподобным Бенсоном из Первой баптистской церкви Распятия. Мы с ним ищем моего брата Лема, который, кажется, убежал с каким-то извращенцем.

Они спросили:

— А кто в этой кабине? — И как давай барабанить в дверь и орать: — Кто бы там ни был, выходи!

Я встала перед дверью и попыталась их остановить:

— Оставьте его в покое. Преподобного тошнит. В этом порочном месте ему стало дурно.

Они оттолкнули меня в сторону, дернули дверь посильнее и обнаружили там мистера Гэмбла, которого в самом деле довольно неприглядно рвало. Они посмотрели на это дело, отошли и сказали:

— Ладно, вы с преподобным живо валите отсюда.

И ушли.

Наверно, не захотели связываться с человеком, которого тошнит, так что я схватила мистера Гэмбла, и мы убежали через черный ход.

Дж. Р. я искала целую вечность. Этот балда припарковался за два квартала от бара. Мистер Гэмбл весь трясся и едва ворочал языком. Я знала, где живут Гэмблы, и заставила Дж. Р. подвезти его. Когда он вышел из машины, его снова вырвало.

На следующий день газеты только об этом и писали. Арестовали многих Сесилеток, а также несколько очень важных бизнесменов. Слава богу, мистера Сесила там не оказалось, но после рейда отец Стивенс бросил мистера Сесила, как горячую картофелину. Испугался, что его разоблачат, если увидят вместе с мистером Сесилом, поскольку имена всех Сесилеток были опубликованы в газете.

Он мне никогда не нравился. У мистера Сесила разбито сердце.

Но знаете, что он сделал? Снял все свои сбережения и заплатил залог за своих друзей. Сказал, что ему пришлось это сделать, а то больше некому блестки пришивать, куда ж это годится, если целый штат Миссисипи останется без блесток.

У Салли Гэмбл случилась бы истерика, знай она, куда наведывался ее папочка, но я ей говорить не собираюсь. Я никому не проболталась, даже мистеру Сесилу, и Дж. Р. наверняка не станет.

Знаете, кто играет в «Парнишке Джоуи»? Рэй Лейн, певец, который понравился мне много лет назад в Шелл-Бич, тот, что пел в «Синей гардении». Ему сейчас двадцать два, он поет в группе, где еще три человека, они называются «Четыре Джека», и он расстался с прежней подружкой.

Никогда не слышала такого чудесного голоса. Он мне нравится больше, чем Эдди Фишер. [103] У него все те же курчавые волосы и длинные ресницы. Ну почему мальчишкам всегда достаются длинные ресницы? Он — сильно улучшенная версия Рори Кэлхауна. А уж как он удивился, увидев меня! Обнял и сказал, что часто подумывал написать мне письмо. Мне семнадцать — нельзя сказать, что я слишком молода для двадцатидвухлетнего. Я очень взрослая для своих лет. Завтра мы снова с ним увидимся на репетиции. Я бы все отдала, лишь бы не играть эту глупую старуху. Я еще не встречала человека красивее. Это судьба, что он в спектакле. Вероятно, я влюбилась. Единственная проблема, что он католик, ну да ничего. Я могу покреститься. Если мистер Сесил смог, то и я смогу! Мистер Сэндман, принесите мне мечту! [104]

Мы с Рэем встречаемся. Я это предчувствовала. У него замечательная мама, папа умер, когда Рэю было пятнадцать, еще у него младший брат, зовут Бобби, он чудесный, но Рэй чудеснее. Он так добр со своей мамой. Знаете, говорят: по тому, как человек обращается с матерью, можно судить, как он будет обходиться с женой.

Рэй всем нравится, особенно как наденет матросский костюм к спектаклю. Вне сцены он носит клетчатые рубашки с пуговицами на воротнике, белые хлопчатые носки и мокасины, а складка на брюках всегда отутюжена. Он хорошо пахнет, а целуется лучше всех! Только теперь поняла, почему людям это нравится.