– Ничего, я не оценивать ваши хозяйские способности пришла, – вскользь обронила Полина, проходя в комнату.

Она села в кресло. Тамара осталась стоять, предложив:

– Чаю или кофе? У меня пирожные и конфетки есть… шоколадные.

Полина смотрела на ее искрящиеся глазки, ямочки на щечках, смотрела на пухленькие пальчики, которые Тамара сложила у груди, словно горничная. А ее локоны? Темно-пепельные пряди, закручиваясь, спускались на грудь; скромный домашний костюм матового цвета, чистенький такой, подчеркивал… ее невинность. Да, невеста брата олицетворяла собой весталку, готовую на жертвы во имя чего-то возвышенного. Полина даже почувствовала некоторое неудобство, вторгшись к ней с меркантильными проблемами. В самый раз попить чайку и чуточку освоиться, но она отказалась:

– Нет-нет, спасибо, не утруждайтесь, я ненадолго… Тамара, я пришла поговорить о вас с Кириллом.

– А что такое? – На лице Тамары обозначилось беспокойство, но она не села, не опустила рук, так и стояла в услужливой позе горничной.

– Вы оба люди взрослые, ваше решение наверняка обдуманно… – Полина взялась за щеки ладонями. – Мне трудно…

– Не стесняйтесь, говорите, что вас беспокоит, – подбодрила ее Тамара, при этом опустив ресницы и переменившись в лице, словно она догадалась, с чем пожаловала сестричка Кирилла.

– Тамара… – решительно начала Полина. – Я очень вас прошу повременить с женитьбой! Не выставляйте Кирилла мерзавцем, который подстроил смерть жены ради вас, ведь все будут думать именно так. И вообще… это нехорошо… Всего два месяца прошло… поймите, нехорошо.

О боже, кажется, она уподобилась многодетной матроне, излишне озабоченной судьбой своего сорокалетнего сынка, неспособного к самостоятельности. Тем временем Тамара подняла на нее чистейшие серые глаза и произнесла с обидой:

– Я люблю Кирилла!

Нет, для весталки невеста брата что-то слишком уж проста. Девочка-подросток! Только весьма большого размера и как бы не умеющая дать отпор окружающим хищникам. Полина, не получив от ворот поворот, осмелела:

– Никуда от вас Кирилл не денется, успокойтесь. А чтобы не возникло ненужных и злых разговоров, пересудов, перенесите регистрацию. Мой брат это оценит и более крепко к вам привяжется, поверьте.

– Перенести… – задумчиво и вместе с тем как-то тускло произнесла Тамара. – Я столько ждала этого события, а вы – перенести! Все ваши опасения… это предрассудки.

– Это нормы, Тамара, придуманные задолго до нас, их нельзя обойти. О Кирилле подумайте, если любите его…

– Это вы не думаете о брате, который намучился с Нонной и заслуживает счастья, – совсем с другой интонацией сказала Тамара: в ней прозвучали новые обертоны, отличавшиеся явной раздраженностью, что уловила чуткая Полина. – Я вам не нравлюсь, в этом вся причина! Сначала перенести, а потом вы захотите убедить его не жениться на мне. У меня был миллион возможностей выйти замуж за более богатого, знаменитого…

– Не было у вас ничего, – «приложила» ее Полина спокойно. – Это выдумка для Кирилла, вы боитесь упустить его как свой последний шанс. Именно поэтому, Тамара, вы так упрямы и не жалеете Кирилла, не заботитесь о репутации моего брата…

Ух, как Тамару задел ее назидательный тон, эта нарочитая холодность, указки свысока и наглость! А кто Полина такая, что вмешивается? Всего лишь сестра, не сумевшая устроиться, поэтому и прилипла к брату, она – пиявка. Пора было поставить ее на место, и Тамара сбросила маску интеллигентной девушки:

– Знаешь, Полина…

– Мы уже на «ты»?

Тамара плюхнулась на стул, преобразившись в маленькую зверушку. До большой она недотягивала, несмотря на свои параметры, потому что тявкала как бездомная шавка, которую приютили, и теперь она честно отрабатывала миску с едой.

– Все равно же будем «тыкать» друг другу, к чему же все эти условности? Так вот, дорогая Полина, я выйду за Кирилла через две недели, хоть ты тут лопни! За свое счастье я поборюсь, три года его строила, и бросать его тебе под ноги я не намерена. И всех, кто вздумает мне помешать, я в порошок сотру, включая тебя, поняла?

– Более чем. – Полина осталась верна себе, она и бровью не повела. – Ты смелая. А дети тебя не волнуют?

– Я люблю детей, – это прозвучало с вызовом.

– Их трое. Всех будешь любить?

– Да хоть пятеро, лишь бы Кирилл их обеспечивал!

– Им не только еда и одежда нужны, мать тоже.

– Ха, можно подумать, Нонка была хорошей матерью!

– Но она была им родной.