– Мне кажется, надо отработать версию самоубийства.

– Отрабатывай, раз тебе заняться больше нечем, – равнодушно пожал плечами Таничев.

Вдруг появился бодренький Викентий:

– О чем спор?

– О нашей утопленнице, – ответил Таничев, проходя к столу и начиная рыться в бумагах. – Будущему криминалисту Шурику хочется, чтобы она была самоубийцей.

– А что на самом деле? – дежурно поинтересовался Викентий.

– Похоже, несчастный случай, ибо наша утопленница на момент смерти была пьяна в стельку, – сказал Таничев и протянул ему листы. – Держи, Викентий, это по трупу из лесопарка – четыре пули, две из них смертельные. Шурик пока не знает, что в подобных случаях провести грань между «сам» или «провидение» практически невозможно. Не исключено, что она напилась, желая набраться смелости перед тем, как лечь на дно в прямом смысле слова. Не исключен и вариант случайной смерти, по неосторожности.

Читая протокол, Викентий спросил:

– А какая разница: сама или в результате несчастного случая?

– Видишь ли, Шурику кажется, что ее довели до суицида, следовательно, есть виновники.

– Самоубийцам всегда кажется, что их доводят, на самом деле их подводит больная психика. – Викентий опустил листы вниз и строго посмотрел на Шурика: – Слышь, не стоит муру разводить и трепать людям нервы. Поверь, пацан, им сейчас несладко. Раз нет доказательств, что ее убили, а для нас это главное, то и проблемы нет.

– Откуда такая уверенность? – прищурился Шурик, словно у него имелся некий козырь, но до поры до времени он его не вытягивал. – У моего отца был случай, когда самоубийца стал жертвой умной интриги.

– Есть одна маленькая деталь, Шурик, которую ты не заметил по неопытности.

– Какая? – насторожился молодой человек, прокручивая в уме отрезок времени с той минуты, как он попал к бассейну, до той, когда он вышел оттуда. Ему казалось, что он все мелочи сфотографировал глазами и надежно сохранил в памяти.

– Полотенце, – сказал Викентий с ухмылкой. – Махровое полотенце, лежавшее поверх махрового халата.

– При чем тут полотенце? – с недоумением спросил Шурик.

– Зачем оно самоубийце? – Разговаривал Викентий с ним как с малолетним мальчиком. – Зачем Нонна бросила его на халат у лестницы, ведущей в бассейн? А затем, Шурик, что она собиралась поплавать и выйти из бассейна, вытереться полотенцем, потом надеть халат на сухое тело. Кстати, там еще и мобила лежала рядом с халатом, не заметил?

– От кого она ждала звонка в три часа ночи?

– Да мало ли! От любовника, например. Или она по привычке не расставалась с мобилой, или вытащила его из халата, чтобы телефон нечаянно не упал в воду, когда она стала бы одеваться. И последнее: как правило, самоубийцы оставляют предсмертную записку.

– То есть она… – запнулся Шурик, жутко разочаровавшись.

– Несчастный случай, – кивнул Викентий и поднял руку: – Ладно, всем пока. Папе-прокурору большой привет, а я пойду разбираться с пулями.

За ним из морга вышел и Шурик. На крыльце он задержался, подумал немного, обидчиво надул губы и произнес, обращаясь к самому себе:

– Несчастный случай? А если это не так?

Шурику особо готовиться к сессии было необязательно: ведь тот, кто пашет в семестре, сессий не боится. Ему безумно хотелось знать точно, что кроется за этим утоплением, и это было не просто любопытство – оно было вызвано наблюдениями. Разве не странно: здоровая и полная сил женщина, в меру красивая и благополучная, в меру успешная, идет ночью плавать – и тонет? Муж отнесся к отсутствию в спальне жены более чем наплевательски – как это понимать? В истории преступлений встречались и такие, что выглядели несчастным случаем, а на самом деле это были тщательно продуманные и великолепно воплощенные убийства. С чего начать, он наметил сразу: по отдельности и ненавязчиво опросить прислугу, потому что обслуживающий персонал обычно знает больше о хозяевах, чем члены семьи. С Шуриком неплохо ладила гувернантка…

– Стой! – замахал он рукой, бросившись наперерез автомобилю. Марианна притормозила, Шурик открыл дверцу и заглянул в салон. – Не подвезешь?

– Если только тебе по пути, – сказала она. – Я еду за детьми в школу.

– По пути, по пути, – заверил ее Шурик, падая на пассажирское место.

– Учти на будущее: я водитель слабый, в следующий раз могу растеряться и наехать на тебя. Так что, Шурик, когда будешь бросаться под мои колеса, заранее напиши предсмертную записку, что твоя смерть – твоя же вина, а не моя.

– Извини, – отнюдь не сконфузился он.

Шурик положил рюкзачок на колени (маленький рюкзак в сочетании с костюмом – это что-то новенькое в мире моды), слегка подался корпусом к дверце, чтобы оценить гувернантку со второго взгляда. И оценил: скромная, блеклая. Нет, она была бы очень даже ничего, если бы хоть чуть-чуть пользовалась косметикой, не зачесывала бы назад выгоревшие до белизны волосы и не собирала их в пучок, отчего казалась лысой. И если бы не одевалась как бомж: легкий пуловер на десять размеров больше, чем нужно, джинсы тоже ей велики, кроссовки старые, изношенные до дыр. Нехорошо женщине содержать себя в таком беспорядке – таково было мнение Шурика, любившего во всем аккуратность.