Четвертое июля

Респектабельный курортный город захлестнула волна жестоких убийств. Их жертвы – состоятельные пары с детьми-подросткам и. Всех перед смертью подвергли пыткам, со всеми расправились одинаковым способом, но ни одну из жертв не ограбили.

Кто и почему совершил эти чудовищные преступления?

Линдси и ее подруги – лучшая команда по расследованию убийств со времен Шерлока Холмса и доктора Ватсона – начинают собственное расследование и приходят к неожиданному выводу: если не остановить преступников, то следующей жертвой может стать сама Линдси…

Это было в выходной день, около четырех часов утра. Голова у меня кипела как котел, когда Джейкоби рывком остановил машину перед «Лоренцо» – дешевым отелем, расположенным в Тендерлойне, одном из самых мрачных и убогих районов Сан-Франциско, куда почти не заглядывало солнце.

На улице стояло три патрульных автомобиля, и Конклин, старший офицер, уже огораживал подъезд лентой.

– Ну, что тут у вас? – спросила я.

– Белый парень, лейтенант. Лет шестнадцати, пучеглазый и в меру прожаренный, – сообщил Конклин. – Двадцать первая комната. Никаких следов взлома. Труп лежит в ванне, как и в прошлый раз.

На лестничной площадке пахло мочой и рвотой. Лифтов здесь не было, так же как горничных и коридорных. Местные жители попрятались по своим углам, лишь одна молоденькая проститутка с серой, как пепел, кожей приблизилась к нам и отозвала Джейкоби в сторону.

– Дайте мне двадцать долларов, – попросила она. – Я записала номер машины.

Джейкоби протянул ей десятку и получил взамен клочок грязной бумаги. Повернувшись к портье, он стал расспрашивать о жертве:

– Кто к нему приходил? Номер кредитной карты? Соседи?

Я обошла вокруг спавшего на ступеньках наркомана и поднялась на второй этаж. Дверь в двадцать первую комнату была открыта, и на страже стоял полицейский-новобранец.

– Добрый вечер, лейтенант Боксер.

– Сейчас уже утро, Керести.

– Да, мэм, – кивнул он и отступил в сторону.

В номере – каморке двенадцать на двенадцать футов – было темнее, чем в коридоре. Короткое замыкание выбило пробки, и занавески на окнах белели точно привидения. Я стала пробираться через комнату, стараясь ни на что не наступить и заодно прикинуть, что здесь можно считать уликой, а что нет. Вокруг слишком много вещей и мало света.

Я включила фонарик и посветила на разбитые пузырьки, матрац с засохшей кровью, кучу старой одежды и рассыпанный по полу хлам. В углу помещалось что-то вроде кухоньки с теплой еще плитой и сваленными в раковину лекарствами.

Воздух в ванной комнате был спертым, почти удушливым. Луч фонаря упал на электрический шнур, торчавший из розетки возле раковины и тянувшийся мимо унитаза к ванне.

Проследив за ним, я увидела голое тело. Сердце у меня сжалось. Худенький паренек с тощей безволосой грудью – он полусидел в ванне с выпученными глазами и мыльной пеной, пузырившейся в ноздрях и во рту. Под водой поблескивал старый металлический тостер, к которому был подключен шнур.

– Проклятие, – пробормотала я, когда в комнату вошел Джейкоби. – Опять то же самое.

– Да, прожарился он здорово, – буркнул тот.

Как начальнику отдела по расследованию убийств мне не следовало заниматься оперативной работой детектива. Но в подобных случаях я просто не могла оставаться в стороне.

Еще один мальчишка погиб от электрического тока. Почему? Кто он – случайная жертва или тщательно выбранная цель? Я представила жуткую картину – парнишка бьется в судорогах в переполненной ванне, пока разряд электричества не парализует ему сердце.

Вода на полу намочила мои брюки. Я подняла ботинок и толчком ноги закрыла дверь, уже догадываясь, что мне предстоит увидеть. Створка громко заскрипела на визгливых петлях, не ведавших, что такое смазка.

С обратной стороны двери красовалась намалеванная краской надпись. Во второй раз за последнюю неделю я читала эти чертовы слова:

ВСЕМ ПЛЕВАТЬ

Все могло бы сойти за очередное самоубийство – разве что чуть более зловещее, чем обычно, – если бы не отсутствие баллончика с краской. В соседнюю комнату вошли Чарли Клэппер и его команда и принялись бодро распаковывать оборудование. Я отступила в сторону, чтобы дать фотографу запечатлеть труп, и вытащила шнур из розетки.

Чарли заменил пробки.

– Слава тебе, Господи, – сказал он, когда в номере вспыхнул яркий свет.

Я просматривала одежду жертвы – никаких документов не было, – когда в дверях появилась Клэр Уошберн, моя лучшая подруга и главный судебно-медицинский эксперт города Сан-Франциско.

– Просто ужас, – вздохнула я. Клэр мне ближе, чем родная сестра, это теплый луч света в моей жизни. – Я едва сдержалась.

– От чего? – рассеянно спросила Клэр.

Я сглотнула застрявший в горле комок. Мне многое пришлось повидать на своей работе, но я никогда не могла привыкнуть к убийству детей.

– Надо спустить воду.

В ярком свете мертвый паренек выглядел еще более жалким. Клэр сгорбилась возле ванны, с трудом втиснув в узкую щель свое внушительное тело.

– Отек легких, – произнесла она, кивнув на розовую пену, скопившуюся в ноздрях и уголках губ. Потом обратила внимание на припухшие губы и круги вокруг глаз. – Его слегка «обработали» перед тем, как включить ток.

Я указала на глубокую ссадину, тянувшуюся поперек скулы.

– А это что?

– Хочешь знать мое мнение? След от выключателя на тостере. Похоже, они приложились им к лицу парнишки перед тем, как бросить его в воду.