— Чего мы должны были слышать?

— Ставьте скорее лестницу, а как я слезу, сразу разбирайте ее до завтра!

Только внизу, опустившись на матрас у погасшего костра, Федя немного успокоился, унял бьющую его дрожь и отдышался. Холодная каменная яма, из которой совсем недавно он так стремился выбраться, казалась ему теперь надежной и безопасной, почти родной.

— Да что случилось? — тормошил его Петька, пока Саша разбирал лестницу, а Мишаня сматывал леску. Веревочная лесенка уже давно лежала наверху свернутая в аккуратную бухточку.

— Чай есть?

— В чайнике, только остыл уже.

— Давай.

Сделав несколько больших глотков прямо из носика вместе с чаинками, Федя окончательно пришел в себя.

— Слушайте внимательно, — сказал он. — От этого зависит, может быть, наша жизнь.

После такого вступления он в полной тишине пересказал все, что ему довелось разузнать и услышать. В этот раз никто его не перебивал, не вставлял комментариев, и даже когда он закончил рассказ, в яме еще некоторое время царила тишина.

— А я так и не понял, — первым нарушил молчание Саша, — на хрена мы этот лаз проковыряли, если им не нужны сокровища?

— Их просто нет, сокровищ, — уточнил Федя. — Все этот очкарик с козлиной бородой выдумал.

— Дядя твой, — ткнул Мишаню в бок Петька.

— Он мне не дядя, — тихо ответил мальчик.

— А кто же?

— Никто, — еще тише произнес Мишаня и неожиданно громко всхлипнул.

— Ты это кончай, кончай, — забеспокоился Саша, — соплей нам еще здесь не хватало. Давай рассказывай, откуда ты взялся.

— Я из Прокопьевска, — дрожащим и прерывающимся голосом начал Мишаня, видно было, что ему стоит огромных усилий не разреветься. — Отца у меня нет. Был, года два назад, но теперь умер. Мама говорит, мог бы в шахте погибнуть, но он умер просто так, от воспаления легких. Зарплату ему все равно не платили. Мама говорит, уже три года живых денег не видели, только талоны. Я в школу ходил. А мама пьет, у нее спирт на работе. Правда, теперь и спирта нет, но она все равно часто пьяная. Она очень хорошая, когда не пьет. А когда пьет… Голос Мишани сорвался.

— Понятно, — подбодрил его Федя, — ты сразу про Витаминыча рассказывай.

— Он появился этим летом. Я с ним познакомился на вокзале. Я хотел сначала уйти в тайгу жить, но Генка меня уговорил на поезде уехать. Он хотел до Москвы и на юг. Но его поймали в поезде, как только мы сели. А я соскочил и пошел по рельсам. До Новокузнецка дошел, оказалось, не в ту сторону. Там я и встретил дядю Борю, то есть Витаминыча. Он меня накормил так, что я чуть не лопнул. И потом кормил хорошо. Взял с собой в Москву. Всем говорил, что я его сын, и паспорт показывал. Я у него в Москве жил, в Бирюлево. Потом он говорит: «Поедешь на юг?» Я спросил: «С вами?» Он говорит: «Со мной. Может быть, еще кого-нибудь прихватим, для компании». Я говорю: «Поеду». Мне-то без разницы… Ну, мы и поехали. Он опять всем говорил, что я его сын, а потом он еще вас подобрал.

— Вот это не надо, — запротестовал Саша, — меня никто не подбирал.

— Да какая разница?! — вдруг крикнул Петька, и Федя понял, что его друг того и гляди заплачет, потому и кричит.

— Мишань, — спросил Федя, — ты еще есть хочешь? Там в сумке банка сгущенного молока, эти сволочи притащили. Ты ешь, если хочешь. Мы-то сыты, лопай всю банку.

— Да я не хочу, — уже совсем успокоившись, ответил паренек. — Я уже отъелся.

— Поняли теперь, какой артист этот Витаминыч? — зачем-то спросил Федя, хотя все и так было ясно. — Клад, клад… Сволочь, — не удержавшись, добавил он.

— Чего теперь ругаться, — философски рассудил Саша, — давайте думать, что делать. Ты, Федор Михалыч, самый башковитый, предлагай.

— Я думаю, этих гадов надо заложить. Завтра…

— Сегодня, — поправил Саша.

— Сегодня, — согласился Федя, — сегодня пойдем работать в этот зал, как они скажут. Все будем делать, даже стенки этой фигней слушать, чтобы они ничего не заподозрили. Снаряды носить будем по двое и только мелкие, аккуратно-аккуратно, тогда, я думаю, ничего не случится. И главное — надо узнать, зачем им понадобилось выносить снаряды из этого зала. Не для пушки же… А ночью я опять пойду и найду выход. Потом мы их сдадим милиции.

— Ни фига, — возразил Петька, — ты уже ходил. Теперь пусть кто другой.

— Я сам так думал, Петь, — попытался урезонить его Федя, — только придется все равно мне. Я уже дорогу знаю, хотя бы до их бункера. Вы только время зря потратите.

— Значит, с тобой пойдет кто-то второй, — стоял на своем Петька. — Какая разница, два рюкзака под одеялами или один.

Подумав, Федя с ним согласился, решив, что и ему будет не так страшно. Он еще раз вспомнил тот жуткий не то рев, не то вой, и его даже передернуло. Кошмар! Нет, Петька прав, вдвоем все-таки лучше.