Но наступил полдень, а Мартик не возвращался.

Обеспокоенный Юрга, зная, где его надо было искать, побежал прежде всего к Грете. Увидев его, вдова вскрикнула в испуге.

— Мой пан со вчерашнего дня не вернулся еще в замок, — пробормотал Юрга.

Грета смотрела на него, не в силах вымолвить и слова. Она была уже совершенно уверена в том, что его подкараулили по дороге и убили. Тотчас же она послала Курцвурста за Павлом. Дядя прибежал, бледный от волнения. Положение было безвыходное, не было сомнения, что Мартик погиб.

Конечно, это было дело рук Альберта. Что делалось с сердцем Греты, тайн которого никто не мог разгадать, оставалось и теперь загадкой для Павла. Он видел, как она ссорилась и спорила с Мартиком, отвергала его ухаживания, смеялась над ним. Но в эту минуту ему показалось, что она его любила. Лицо ее то краснело, то бледнело, но выражение испуга на нем сменилось энергией и решимостью. Она крикнула старой служанке, чтобы подала ей шубку и покрывало, она собиралась выйти из дома.

— Да куда же ты? Куда? — едва слышно произнес Павел.

— Не спрашивай! — коротко отвечала она.

Остановив Курцвурста, который собирался сопровождать ее, она выбежала на улицу с сжатыми губами и горящими глазами и прямо направилась к дому войта. Не всегда его можно было застать здесь: он то заседал в ратуше, то осматривал городские фермы или мельницы, иногда же у него собирались люди для тайных совещаний, и тогда он тоже был неприступен. Но Грета догадалась захватить с собой кошелек, щедро посыпала из него сторожам и разослала их, а сама села ждать на лавку; через полчаса паж провел ее наверх к войту.

Она бросила быстрый взгляд, чтобы убедиться, один ли он, и смело вошла к нему. Вся ее осанка выражала гордость и мужество.

— Вы знаете, зачем я пришла к вам, — начала она. Войт презрительно пожал плечами.

— Да, вы знаете! Я знаю вас, а вы должны знать меня. Человек, ради которого я к вам пришла, много лет ухаживал за мной, и я не хотела его, но жизнь его мне нужна. Скажите, он жив?

— Кто он? — иронически спросил войт. — Речь, по-видимому, идет о Гамроте. Я знал, что у вас много поклонников, но о Гамроте не слышал. Гамрота вам следует искать в замке, там знают, где он.

— Я пришла не ради Гамрота, — отвечала Грета. Войт улыбался.

— В ратуше у меня сидят только два вора да женщина, удушившая своего ребенка, — со злой насмешкой сказал он.

Вдова подняла на него блестящий гневный взор.

— Войт! — вскричала она. — Я знаю, что вы сильны, но не надо обижать слабых! И мухи кусаются!

— Я не боюсь ни волков, ни мух, — сказал Альберт, сморщив лоб, и, встав, начал медленно прохаживаться по горнице. — Что вам от меня надо? Зачем вы ко мне пришли? Поклонников и друзей у вас довольно, я для вас слишком стар. Что я могу для вас сделать?

Грета уперлась руками в бока.

— Мартик Сула из замка был у меня вчера вечером, — сказала она. — Он вышел поздно один и пропал на улице, в замке его нет. Это — любимый слуга князя.

— А мне откуда знать, где он напился и валяется? — гневно крикнул войт. — Какое мне дело до всей этой шушеры? Мне?! Можете спросить Фейта и квартальных.

Грета мерила его глазами, в которых сверкала молния, и вся Дрожала от гнева.

— Войт Альберт, — выговорила она твердо, — вы знаете лучше всех, где скрылся этот человек. Если с ним что-нибудь случилось, вы ответите за него!

— Я буду отвечать за всех разбойников, пьяниц и бродяг, которые шляются ночью по городу! — возмутился войт. — Хоть бы он был сто раз княжеским слугою, какое мне до него дело? Пусть не шляется ночью по кабакам!

Говоря это, войт отвернулся от вдовы и подошел к столу, желая этим показать ей, что разговор окончен, но Грета была смела и упряма.

— Я прошу вас о нем, — сказала она, но не тоном просьбы, а тоном приказания, — я прошу вас, войт Альберт. Вы знаете, что с ним сталось. Его убили?

— Не знаю! — громовым голосом закричал войт. — Не на то я войт, чтобы разбирать все эти глупости! Вы знали этого наемника. Он расхаживал по городу, чтобы подслушивать наши тайны, а потом рассказать их в замке! Если какая-нибудь воровская шайка изрубила его, разве это меня касается? Он получил, что заслужил.

Грудь Греты поднималась все быстрее, все тяжелее было ей дышать, равнодушие войта еще более усиливало глсв женщины.

— Ну конечно! — вскричала она. — Вас это не касается! Вы ничего не знаете! Но знали, однако, где он бывал и что делал. Он был для вас неудобен, да? В замке подозрение падет только на вас. Там уже есть у вас враги, а теперь будет еще больше. Не знаю уж, — рассмеялась она, — будет ли это вам в пользу!