Тогда Китано прибег к предсказаниям И-Цзин, которая также учила искусству гадания, чтобы определить, было ли доставлено письмо. Он обнаружил, что письмо его затерялось. В полученном вскоре письме от учителя не было никаких упоминаний об одежде.

"Если я стану заниматься предсказаниями по И-Цзин, может пострадать моя медитация" — почувствовал Китано.

Он отказался от этого удивительного учения и никогда больше не прибегал к его мощи.

Когда ему было 28, он начал изучать китайскую каллиграфию и поэзию. Он быстро совершенствовался и стал так искусен в этих областях, что его учитель гордился им.

Китано задумался: "Если я не остановлюсь, я стану поэтом, а не учителем Дзен"

И он никогда больше не написал ни одного стихотворения.

Тосуи был дзенским мастером. Он отказался от формализма храмов и ушел жить вместе с нищими под мостом. Когда он стал стариком, его друг помог зарабатывать ему на жизнь, не нищенствуя. Он показал Тосуи, как собирать рис и делать из него уксус, и Тосуи занимался этим до самой смерти.

Когда Тосуи делал уксус, один из нищих дал ему портрет Будды. Тосуи повесил его на стенку лачуги и сделал на ней надпись.

Надпись гласила:

"Господин Амида Будда, эта маленькая комната очень узка. Я могу позволить Вам остаться здесь на время. Но не думайте, что я прошу Вас помочь мне оказаться в Вашем раю."

Сёнти был одноглазым учителем Дзен, воодушевленным просветлением.

Он учил своих учеников в храме Тофуку. День и ночь весь храм был погружен в молчание. Не слышно было ни звука.

Даже чтение сутр было упразднено учителем. Его ученики не занимались ничем, кроме медитации.

Когда мастер умер, старые соседи услышали звонки, чтение сутр. Они сразу поняли, что Сёнти умер.

Будда сказал:

"Я считаю королей и правителей пылинками праха. Я смотрю на сокровища, золото и жемчуг, как на кирпич и гальку. Я смотрю на лучшие шелковые одежды, как на рваные лохмотья. Я вижу мириады миров Вселенной как маленькие зернышки, а самое большое озеро в Индии — как капельку масла на моей ноге.

Я понимаю, что учение о мире — это иллюзии фокусников.

Я различаю высшее понятие освобождения, как золотую ткань во сне и смотрю на святую дорогу среди освещенных дорог, как на цветы перед глазами. Я вижу медитацию, как опору горы. Нирвану, как ночное сновидение среди дня.

Я смотрю на суждения о верном и неверном как на коварный танец дракона, а на зарождение и гибель убеждений, как на слезы, оставляемые четырьмя временами года.

Если вы любите сладкое и легкую жизнь — оставьте эту книгу. Она о людях, неимоверно стремившихся к новому рождению — просветлению — сатори.

Это может произойти и с вами. В миг просветления что-то раскрывается. Всем своим существом вы — новый человек. Новыми глазами видите вы мир, неизменный и изменившийся.

Эта сила, что возрождает мир, идет от благодати — не от разума. Где бы вы ни были, и что бы ни делали, как будто совсем неважно. Это не создает смысла. Это создает вас.

Древние китайцы изобретали такие задачи, коаны, чтобы прекратить у учеников опьянение словами и остановить блуждание ума. Когда ученику указывалось медитировать над коаном, то этим ему просто говорилось: «Не трать жизнь на простое восприятие. Устреми мысль и чувство к одной цели и тогда — позволь этому случится».

Это искусство освещения человека его собственным светом — было ли оно утеряно? В нем не было бы нужды, если б вы применяли весь свой ум и все, что у вас есть помимо ума. Если б людские лидеры были более сознательными в периоды случайного ослабления своей власти — они могли бы меньше эксплуатировать других.

Старые наставники награждали учеников критическими замечаниями и даже ударами. Когда они хвалили, это унижало. Таков был обычай. Свою глубокую заботу об учениках они выражали не словами, а своим присутствием. Это были сильные люди, они потрясали. Они задавали вопросы, на которые единственным ответом была вся жизнь.

Как правильно ответить на коан? Есть много верных ответов, но в то же время нет и ни одного. В Японии даже есть книга, ее нелегко достать, дающая верный ответ на каждый такой «умораскрыватель». Вот так штука!

Ведь сам коан является ответом, а когда же, наконец, нужный ответ найдут — к тому времени уже умер дзэн.

Учение Будды распространилось в Индии за пятьсот лет до Христа и за тысячу лет до Мухаммада. Задолго до христианства и ислама влился в поток великих вероучений буддизм.

Буддийское священное писание переводили на китайский китайцы и индусы, одна династия переводчиков за другой, начиная с I в. После Р.Х. Но сущность буддизма принес из Индии в Китай в 520 г. после Р.Х. Бодхидхарма, известный, как первый патриарх дзэн. Мудрость просветления, взращенную от Будды молча сидящим Бодхидхармой, унаследовал его преемник, также передавший ее многим поколениям дальше. Так дзэн оказался в Китае, вырос там, распространился по всей стране и дошел до Японии.