Старик стоял рядом, наслаждаясь его реакцией.

— Впечатляет, да? Я собирал их пятнадцать лет. Кое-что, конечно, не сохранилось, а какую-то часть здесь просто не удалось разместить. У меня под кроватью еще две коробки, и обе набиты битком.

Он повесил фуражку на дверь и, бочком протиснувшись между столом и диваном, потопал вглубь комнаты. Нагнувшись, зашарил в темном углу.

Ральф испугался, что сейчас ему предъявят невыставленные экземпляры испорченных часов, но когда Старик выпрямился, в руках у него была бутылка.

— Кто-то однажды заметил, что срок работы часов — любых часов — в Доме на удивление короток, — сказал он, обтирая бутыль подозрительного вида тряпкой. — Это и послужило толчком. Сначала я собирал только настенные. Те, что вешали в столовой и в классах. Другой на моем месте просто перестал бы их вешать, но я заинтересовался. Появился своего рода азарт…

Он торжественно водрузил бутылку на стол и полюбовался ею.

— Ведь никаких следов специальной порчи мы, как правило, не находили. Позже я сообразил, что существуют и наручные часы, и попросил уборщиц доставлять мне любые экземпляры, какие им попадутся в мусоре. Там уже не приходилось сомневаться в том, что их кто-то ломал. Растирал в порошок. Коллекция сразу разрослась. Через какое-то время я перестал брать совсем разбитые…

Ральф попытался рассмотреть этикетку на бутылке, но Старик погасил свет и включил слабенькую настольную лампу.

— Так лучше? Вообще-то посторонних коллекция слегка напрягает.

— Да, так лучше, — согласился Ральф. — Она действительно напрягает. Уж очень блестит.

— А я привык. Все дело в привычке. Мне без них даже неуютно.

Старик вручил Ральфу стакан и придвинул табурет, сам примостившись на застеленном пледом диванчике. В стакане оказалось вино.

— А что вы, собственно говоря, здесь делаете? — поинтересовался Ральф.

Вопрос прозвучал невежливо, но Старик, ждавший его давно, не обратил на это внимания. Он подался вперед, сжимая в горсти незажженную трубку.

— Наблюдаю. Отслеживаю развитие событий. В свое время я, сказать по правде, многое упустил.

«Практически все, что можно было упустить, — подумал Ральф. — Упустил, сидя в директорском кресле. А теперь надеешься за чем-то уследить из сторожевой будки».

— Решил проверить кое-какие теории, — Старик опрокинул в себя почти все содержимое стакана. — Та история продолжает меня мучить. Года два назад я понял, что должен вернуться. И вот — я здесь!

Прозвучало это так пафосно, что Ральф поморщился. Он знал, что следует быть терпимым, но Старик раздражал все сильнее. Его самомнение, самодовольство, дурацкая коллекция часов… у Ральфа и без того выдался нелегкий день.

— И многое вам отсюда доступно? — не удержался он. — Из этой комнаты и со сторожевого поста?

— Больше, чем ты думаешь, — таинственно обронил бывший директор.

И замолчал в ожидании расспросов. Но у Ральфа не было ни сил, ни желания изображать интерес. Пауза затягивалась.

— Спрашивай! — подсказал Старик, откидываясь на стопку старых журналов, которая немедленно расползлась под его тяжестью. Журналы попадали на пол. Старик сделал вид, что ничего не заметил.

— О чем? — мрачно спросил Ральф.

— О чем хочешь. У тебя что же, нет вопросов?

Вино оказалось приторно-сладким. Пить его было невозможно. Ральф подозревал, что, так или иначе, их беседа завершится обидой Старика и его, Ральфа, угрызениями совести, за то, что он ему эту обиду нанес. Старику требовался восторженный слушатель, а Ральфу эта роль всегда удавалась плохо. Он подержал во рту сладкий сироп и с величайшим отвращением проглотил.

— Боюсь, — начал он осторожно, — что на мои вопросы вы вряд ли сумеете ответить.

— А ты попробуй! Сомневаешься во мне?

Старик насупился.

— Ладно. Я все понял. Не хочешь, не надо. Навязываться не стану. Я просто думал, может, тебя заинтересует кое-какая информация. Мне показалось, ты в тупике.

Он опять наполнил стакан и осушил его в два глотка. С усилием подавил отрыжку и добавил:

— Эта Рексова бабка не так проста, как прикидывается. Она тот еще фрукт. Я думал, тебе не повредила бы моя помощь, раз уж ты вступил с ней в конфликт.

Ральф резко выпрямился.

— Что? — переспросил он, не доверяя своему слуху. — О ком вы говорите?

— О бабуле Рекса, о ком же еще? — Старик смотрел с удивлением. — Разве не с ней вы схлестнулись на собрании?

Ральф выпил свое вино залпом, не ощутив вкуса.

— Давайте еще раз, — попросил он. — С самого начала. Мы говорим об одном и том же человеке? О Крестной? Она доводится родственницей Стервятнику?

Старик кивнул.

— Ну да. Родная бабка. А ты не знал?

— Откуда у вас эта информация?