Охота на фей

Аннотация

Жители Эдема вполне довольны сложившимся порядком и правительством. Восставать против закона кажется абсурдным, и тех, кто посмел посягнуть на покой и благополучие людей, увозят в мрачный Абаскум. Все меняется в размеренной жизни школьника Егора Северьянова, когда таинственно исчезает его одноклассница. Расследуя ее похищение, Егор узнает, что девочка — фея. На Эдеме их боятся и пытаются от них избавиться. Инопланетные гости — роламбины, напротив мечтают заполучить фей себе. Чтобы спасти Вею Егор готов отправиться за ней даже на неизведанную планету.

Книга первая Пролог Действующие лица: Писатель, мать писателя, читатель — подросток лет четырнадцати, мама читателя. Мать писателя: «Такое начало не годится. Сейчас никто не пишет просто: «Жил-был такой-то…». Читателю скучно. С первых фраз его нужно огорошить, увлечь, взбудоражить воображение! Ему недосуг разбирать биографические или исторические детали. Подай ему картинку — яркую, необычную! Может быть, видение или сон. Что-нибудь такое, чтобы пробрало! Пусть сразу прочувствует, с чем столкнется в твоей книге». Писатель: «Гм… Видение? Да, пожалуй. Например, ящик похож на гроб, длинный, деревянный, только крышки нет…» Мать читателя прерывает полет фантазии автора: «Фи! Опять гробы, трупы — все мрачно безысходно. Не понимаю, вы же пишите для детей! Откуда берутся эти жуткие вещи? Неужели сложно написать светлую, радостную книгу?» Писатель , раздраженно подернув плечами, продолжает: «Девушка лежит, не шевелясь, глаза закрыты. Она жива и не спит, но ни за что не выдаст себя, потому что вокруг бродят твари…» Читатель хмыкает: «Прямо Белоснежка какая-то. Лежит в гробу, под спящую косит. Твари ей не вкатили. Принца ждет. И он, конечно, явится, всех тварей отметелит, любимую спасет. Все уже понятно». Писатель вздыхает, но продолжает леденящим кровь голосом: «В них нет ничего человеческого: голые, обтянутые серой кожей черепа, с глубоко запавшими в воронках глазниц мутно-лиловыми шарами. Иногда эти блеклые глаза вспыхивают болотным огнем или выстреливают лучами, пронзающими тьму…, смертельно опасно заглядывать в них!» Мать писателя с тревогой в голосе: «Милый, может, оставить все как было? «Жил-был Егор из 8-А класса?» Писатель с упрямым злорадством: «Нет уж. Видение, так видение. Она лежит в длинном ящике без крышки, руки не связаны, но ящик тесный и отверстие слишком узкое — не выбраться. Вея не помнит, как оказалась в гробу. Не знает, что делать. Кричать, звать на помощь? Никто не услышит. Ящик несут на плечах серые чужаки, очертаниями фигур напоминающие людей, но девочка знает, что нет в них ничего человеческого, и боится обратить на себя внимание. Восхождение процессии длится бесконечно долго, но она видит только звезды над головой, когда рискует слегка приоткрыть глаза. Наконец они ставят гроб на что-то твердое и тотчас разбегаются. Тогда Вея понимает, что ее принесут в жертву. Но кому? Кто придет за ней? Зверь? Змей? Чудовище, представить которое бессильно даже воображение? Кому поклоняются серокожие твари? О! Должно быть их бог ужасен, под стать своим приверженцам! Вея напрягает все силы и пытается протиснуться в узкое отверстие и плачет от сознания собственного бессилия. Рванувшись, обдирая до крови плечи и локти, она все-таки высвобождается из гроба. Лучше бы она этого не делала. Девушка с ужасом смотрит вокруг. Что случилось с планетой?! Наверное, так выглядит преисподняя в самых мрачных фантазиях художников. Земля разворочена, вздыблена, оплавлена, застывшая порода жирно блестит в свете луны. Вея силиться вспомнить, почему Эдем превращен в пустыню, но память изменяет ей. Неужели во всем мире остались только она и жуткие твари, затаившиеся за камнями, предвкушающие расправу над ней? И вдруг Вея слышит шепот из самых недр изуродованной планеты: «Если желаешь другому смерти, Как восторжествует жизнь? Если вокруг тебя творится Бесчинство, а тебе нет дела, Откуда взяться герою? Если хочешь один быть Спокойным и сытым. Как мир спасется? Ни любви, ни веры, Ни мечты, ни дружбы… Так к чему все?» Голос становится плотным и тяжелым, Вея падает навзничь, звук с силой врывается в уши, кажется еще немного и голова расколется от боли. Еще бы! Исполинская планета грозно говорит с девочкой, и бремя вины ей не по силам. «Убей меня!» — скулит несчастная. Планета молчит, как будто обдумывает ее просьбу. Но даже молчание бывшего Эдема тяжело. Непрерывным потоком льются слезы Веи, как будто возможно выплакать себе прощение. И после долгого молчания усталая планета шепчет: «Спаси свой класс!» Становится тихо, только кружится и оседает угольная пыль, потревоженная голосом Эдема. Вея просыпается, ее лихорадит, щеки мокры от слез. «Чур меня, чур, это только сон, слава Богу! Привидится же такая мура!» Девочка успокаивается понемногу. Надо же, какая нелепица! «Спаси свой класс». С чего бы это? В новой школе у нее не сладились отношения с классом, и друзей нет. Выходит, что на подсознательном уровне ее это все-таки волнует? Ерунда, нет ей дела до школы вообще. Тем более, сейчас, когда есть о чем переживать и волноваться по-настоящему». Глава 1 Она не пришла На ватных ногах я вхожу в кабинет директора. — Смелее, молодой человек, — приторно покровительственным тоном торопит меня невысокий мужчина в синем с глухим воротом комбизе. Жестом он приглашает меня сесть. Я оборачиваюсь. Директор, привстав на цыпочки, выглядывает из-за моего плеча и заискивающе улыбается гостям. У меня тоже трясутся поджилки, но я храбрюсь. — С кем имею честь? — немного отклоняюсь от любопытного дяди, который едва не сканирует меня носом. — Служба гражданской разведки, Сержик Хобта, — усмехается сыщик одним уголком рта. «Вот уж кого никогда не мечтал заинтересовать!» — проносится в голове. — Садись, у нас с тобой небольшое интервью. Слушаюсь и мысленно подбадриваю себя: «Смелее. Я чист. Мне просто нечего скрывать». В кресле директора сидит еще один сыщик, похожий на первого — приглаженный, с выверенной мимикой — и тоже не спускает с меня глаз. А спецодежда, наверняка, напичкана разными устройствами. — Представься, — говорит Хобта, присев сбоку от меня на край стола. — Егор. Егор Северьянов. — Ты дружишь с Веей Арум? — Ее фамилия Арум? — удивляюсь я — Едва ее знаю. — Позавчера ты провел ночь у нее дома, — замечает сыщик, который сидит напротив. Я мысленно аплодирую его осведомленности. — Ну и что? — не отпираюсь я. — Но до этого я с ней даже не разговаривал. Сыщики молчат. Видно, я их разочаровал. — Коллега, достаньте клещи, — задумчиво предлагает Хобта. Я ерзаю. Сыщик нагибается и вытаскивает из-под стола тоненький чемоданчик. — Простите, — блеет директор, — но разве клещи не противопоказаны детям? — Нисколько, — холодно улыбается Хобта. — Пожалуйста, выйдите за дверь. «Коллега» достает из чемодана два чипа и прикладывает их к моему лбу ближе к вискам — они прилипают как магниты к металлу. Во рту становится горько. Клещи — устройство, стимулирующее память. Не слишком гуманное. — Может, теперь ты будешь внимательнее, — угрожает Хобта. Но мне нельзя рассказывать им все. Как глупо. Неужели из-за того, что я не сдал девчонку, моя семья пострадает?! Сыщик скользит пальцами по кнопкам прибора, вводит код, мой мозг напряжен, как никогда. — Итак, известно, что Вея сознательно не стремилась к знакомству со сверстниками. Как тебе удалось наладить с ней контакт? Я вижу темный силуэт Веи на фоне окна. Она оборачивается и следит за мной печальными темно-серыми глазами… Вижу также всю комнату, сыщиков и себя, скрюченного, вдавленного в кресло, — как бы со стороны. Мне нечем дышать, но напряжением воли я возвращаюсь в того, захваченного клещами. — Она боялась пройти через ворота, — мямлю я. — Старшеклассники дразнили. Костик, Мишка и другие. Попросила проводить ее домой. — Странно, — откликается сыщик, как сквозь толстое стекло. — Ей не составило труда разделаться с этими парнями на следующий день. — Не верю. Они придумывают, — не соглашаюсь я. — Что вы делали у Веи дома? Моя память кажется мне чередой коридоров и комнат, по которым мечется сигнал их дознающейся неведомо чего программы. И я стараюсь зацепить его за какую-нибудь картинку. — Ничего особенного. Телек смотрели. Болтали. — Я подсовываю шпиону катание на арроглайде, телевизионные новости, потерявшегося ребенка. — Что она говорила про мальчика? — Он из Фомальгаута, — вспоминаю я. — Больше ничего! — Тебе не нужно выгораживать Вею, Егор, — сердится сыщик. — Пойми, ее родители — заключенные Абаскума! Молчу, я, правда, ничего не знаю о мальчике. — Ты не заметил что-нибудь необычное в доме Веи? — допытывается Хобта. По голосу чувствую — он раздражен. — Книги. Очень много книг, — я старательно вспоминаю стеллажи от пола до потолка, странная коллекция, но за это в тюрьму не сажают. «Коллега» посылает моему мозгу еще парочку колких импульсов. Я хватаюсь за яркие эмоциональные впечатления, чтобы не допустить сыщиков к запретным воспоминаниям: подсовываю им свой сон о Вее (прости, родная) и опять наше путешествие на арроглайде… — Кем ты приходишься капитану Глебу Северьянову? — спрашивает заскучавший Сержик. — Я его брат! — выпаливаю я. — Прекращай, — командует Хобта напарнику. — Он мне не нравится, — возражает тот, — взгляни, какое сопротивление! — Прекращай, — повторяет Хобта, — будет хуже, если мы навредим парню. «Коллега» отключает прибор. Я выжат. Мне протягивают бутылку воды, и я разом выпиваю полтора литра. — После клещей всегда хочется пить, — как ни в чем ни бывало улыбается сыщик, и складывает чипы в чемоданчик. Я направляюсь к двери. — Если Вея даст о себе знать, сразу сообщи в службу разведки, — бросает Хобта, как бы между прочим. Мне все равно, что он там советует. Без чипов я вижу мир смазанным, меня качает. Пока еще все восстановится! Отпрошусь у Бельчет с химии, она отпустит, а Гульнара у нас принципиальная — один урок придется отсидеть. Я ни с кем не разговариваю, иду на автомате и заваливаюсь на последнюю парту. Одноклассники украдкой косятся в мою сторону. Все уже знают — меня допрашивала разведка. Голова трещит, как будто ее сжимали клещами для гвоздей. За что же родителей Веи могли забрать в Абаскум? Туда попадают законченные отморозки, нелюди, отравляющие жизнь человечеству. Даже страшно предположить, какое преступление они совершили… Может, это ошибка? Как бы там ни было, я горжусь тем, что устоял против клещей и не выдал тайну Веиного дома…. Начинается урок, но я ничего не слышу. Наконец-то можно расслабиться. Отпустив на свободу мысли, вспоминаю вчерашний день. Мы прозвали ее Тихой — скромная, незаметная девочка. Спросят о чем-нибудь — ответит, а нет — так молчит. Я, вообще, ее новенькой считал, а оказалось, что мы уже два года вместе учимся. И я бы о ней не подумал даже, если б перчатки по рассеянности не забыл. Захожу в класс за ними, а там, у окна, Тихая стоит. Оглянулась, с тоской на меня посмотрела и просит: — Проводи меня домой, пожалуйста! И таким отчаянием из ее серых глаз плеснуло, что опешил я, забыл, что у меня другие планы были. Подошел, посмотрел во двор. А там, у школьных ворот, Костька Свинтус с дружками оболтусами топчутся, пыль кроссовками ковыряют, сразу видно — занятые ребята. Свинтус — сын Василия Опричника, нашего городового, который за порядок на улицах отвечает. На что папаша — неприятный тип, а сынок и того хуже: пытается в школе свои порядки навязать, всех в страхе держит, а чужих просто выживает. Сам же и решает, кто свой, кто чужой. Себя он Цербером величает, а за Свинтуса по шее схлопотать недолго. — Меня ждут, — кивает на компашку Тихая. — Каждый день караулят, дразнят, сил нет. Представляю, как они могут дразнить — подонки известные. Тихая и сама, конечно, накручивает. Отшутилась бы, как другие девчонки, пококетничала, они бы и отстали. А она, наверняка, с гордым видом мимо проплывает, делает вид, что их вовсе не существует. Вот Свинтус и взбеленился. Вопрос еще, охота ли мне связываться с этими здоровыми лбами? Но она выглядела такой несчастной, что отказать я не мог. — Где ты живешь? — На Виноградной, за прудами, — просияла вся. Это совсем близко, пешком дойти можно. Смотрю на нее и не могу вспомнить, как ее зовут, милое дело! — Вея, — протягивает она руку, как будто мысли прочитала. Догадливая какая! Беру ее ладошку и тоже представляюсь. — Егор. Она смеется, знаю, мол. Вот и познакомились, не прошло и два года. И хорошенькая, оказывается, «новенькая». Чуть второй раз перчатки не забыл. Выходим во двор, садимся на арроглайд. Все, понятное дело, глаза вытаращили: куда это Феникс с Тихой собрались? Пацанам мой арро покоя не дает. Конечно, такого ни у кого нет. Сверхскоростной, сверкающий — чудо техники. Его моему брату сам президент вручил за особые заслуги, а брат мне подарил. У него в Веге — воздушный транспорт. Фениксом меня называют по имени арро. Почти у всех ребят в классе есть прозвища, но все больше из мира животных, типа: пума, динго, горностай… Жили раньше такие, теперь их нет, но память осталась. Подъезжаем к воротам — Здоров! — тормозит нас Свинтус. На физиономии у него ассорти из эмоций, а цеплять не хочет. Знает, что у меня брат на космодроме работает, да и я туда подамся, как только отучусь. — Привет, Костик! — пожимаю его лапищу спокойненько. — Ждешь кого? — Да так, — сплевывает небрежно Свинтус. Его бы папашу сейчас сюда, чтобы сынка на пятьдесят денебов оштрафовал. — Следим, чтобы всякая нечисть не просочилась. — Ну, следи, — киваю я. — Покеда! — Пока, — цедит Костя. — Тихую-то убери — далеко не уедешь! — Орет он вдогонку. — Ну, вот и прорвались, — улыбаюсь я. А она вдруг запросто обнимает меня, легко так, мягко. Я понимаю, конечно, что так удобнее ехать, все девчонки любят держаться. Иногда еще когтями впиваются и визжат, если я быстро еду, не соображают от страха, что мне больно. У Веи когтей нет, но прижалась она ко мне как-то со значением, если я в чем-то разбираюсь. Пробрало меня, понравилось. — Прокатимся вокруг? — спрашиваю, а то слишком уж близко до ее дома. Она соглашается. Мы выезжаем на Кристальное шоссе — единственную дорогу в городе, по которой разрешается быстро ездить — и мчимся со свистом. — Здорово?! — ору от восторга. — Здорово! Пронеслись мы вокруг трех прудов, там дорога то вверх взвивается, то вниз падает. Арро летает, но она не испугалась, я это чувствую. Захотелось мне еще похвастаться возможностями чудо-транспорта, выехал на берег, выпустил лыжи и заскользили мы по воде. Брызг тучи, хохочем, довольные. Не скоро добрались до ее дома. Симпатичный такой, одноэтажный, но совсем не маленький. В саду — сосны, их всюду высаживают, благотворно влияют на городской воздух, еще какие-то деревья растут и травка шелковая. — Спасибо тебе! — пассажирка моя благодарно сжимает мне руку. — Имя у тебя, Вея, легкое, подходящее, — замечаю я. Она улыбается. Славная девчонка, без ужимок. — Давно эти переростки к тебе пристают? — Нет…, — Вея мрачнеет. — Они каким-то образом узнали, что я сейчас одна живу…, грозятся, что в гости нагрянут. — Страх опять подкрадывается к ней. — А где твои родители? — Уехали в Фомальгаут на чайные плантации. Они ученые, делают прививки растениям, чтобы кусты не болели, — девочка вздыхает. — Давно уже не звонят, и я не могу с ними связаться. — Лицо ее становится беспокойным. Она действительно встревожена. И я вдруг брякаю наобум: — Хочешь, чтобы я остался у тебя ночевать? — ужас, что я такое несу, сейчас пошлет наглеца куда-нибудь подальше. Но она обрадовалась. — Ты, правда, можешь остаться? — странно, неужели боится, что чужие достанут ее в собственном доме? При наших-то строгих законах? Я ставлю арро во дворе, с интересом осматриваюсь. — Что это за деревья? — Вишни, угощу тебя вишневым вареньем, моим любимым. Не слышал я, чтобы вишни разрешалось сажать в частных дворах. Жаль, что Вея рядом со школой живет, многие нас вместе видели, и мой арро у ее дома всю ночь простоит. Затравят шуточками друзья-товарищи. Но Вею, похоже, это мало волнует. — Заходи, располагайся. Там душ и прочее. А я пока соображу что-нибудь нам на ужин. — Это кстати, есть хочется. Оцениваю обстановку. Квартира необычная — нигде не видел столько книг. Стеллажи от пола до потолка, и книги на них стоят в два ряда. Неужели возможно столько прочитать? И зачем? Непонятно. Кино куда интереснее смотреть. Фильмы на любой вкус есть: и познавательные, и романтические, и смешные, и фантастические. С трудом представляю, как можно было собрать такую гору книг и где? Книги не печатают на Эдеме. Все что сохранилось — издано до войны. У нас дома — только папины медицинские справочники. Я побродил вдоль внушительных стеллажей, потрогал толстые корешки и вытащил одну книгу наугад. Открыл. Стихи! Вот это раритет! Теперь понятно, почему Вея ни с кем не общается. У нее просто времени на нас не остается — и жизни не хватит, чтобы все эти книги прочитать. Я вспомнил, что надо домой звякнуть: — Мам! Я не приду ночевать сегодня…. Так, у знакомой… Что?! Да, я не буду! Завтра сразу в школу. Как зовут? Потом расскажу. Пока! Вот любопытная! Пусть радуется, что вообще позвонил, многие ребята не утруждают себя такими мелочами. Настроение у меня нервно-приподнятое. А тут и ужин подоспел. Запах из кухни умопомрачительный. Что же это может так пахнуть? Вея поджарила картошку с луком и подала на стол блюдо с салатом. Помидоры, сладкий перец, огурцы, зелень — я не верил своим глазам. Нет, я, конечно, знал, что все это существует, был на экскурсии в теплице и слышал, что в прошлом все это ели…, но сейчас у нас питаются по-другому. Еда бесплатная и для всех примерно одинаковая: каши, биосмеси, соя, витамины. Мы получаем ее как паек каждую неделю в распределительных центрах. Дома остается только загрузить продукты в микроволновку, и готова «пища богов», как в шутку называет ее мой папа. В школьных столовых дают то же самое. — Ты что? Сама все это готовила? — все еще не могу поверить. — Из чего? — Из всего настоящего, — лукаво подмигнула мне Вея. — Ешь, не бойся. Запах и вид у этой еды был такой, что я не стал больше сдерживаться. Никогда, никогда в жизни я не ел ничего вкуснее! — Кто ты? Волшебница? Где все это берешь? — Пойдем, кое-что покажу, — Вея взяла меня за руку и, приложив палец к губам, потянула в коридор, ведущий из кухни в глубину дома. Там она открыла дверь, и мы вошли в кладовую, она сдвинула в сторону едва заметную ширму, а за ней оказалась еще одна дверь. У меня ладони вспотели от напряжения, не ожидал я, что Тихая будет держать меня за руку так долго. Вошли мы в огромную комнату с витражами. В полумраке, в причудливых бликах от разноцветных стекол я увидел цветы, кусты, грядочки с овощами. Вместо пола земля насыпана, и все на ней растет! — Вы что, совсем безбашенные?! — возмущаюсь я. — Это же запрещено! — Ты же никому не скажешь, — отвечает Вея, а глаза дерзкие, как будто дразнит меня. Знает ли она, что мой брат работает в космической разведке? Вряд ли. Почему это я должен хранить ее секреты, если за умолчание мне не то, что какой-нибудь штраф грозит или исправительные работы, а ссылка в городок второго, а то и третьего круга, разлука с родными и жирный крест на карьере. Кто она такая, чтобы я из-за нее рисковал? — Я люблю приходить сюда, — говорит Вея. — Смотрю на цветы, ухаживаю за помидорами, огурчиками, капустой. У каждого из них свой запах, свои причуды, они просто красивые. От них идет тепло. Смотри, на этой клумбе мои цветы. Аруники. — Аруники? Никогда не слышал. — Я нагнулся, чтобы рассмотреть их: симпатичные, золотистые. Но в отличие от Веи мне хочется бежать из ее потайной теплицы и забыть о том, что я здесь видел. Выныриваю на минуту из воспоминаний и оглядываю класс. Ничего, все спокойно, Вилли что-то занудно объясняет учительнице. Какая все-таки удача, что сыщики меня не раскололи! Все-таки, частная теплица — это вздорная затея. Закон есть закон, он для всех. Это раньше было много земли, а сейчас, президент прав, надо сдерживать потребительские аппетиты. После войны мир изменился: растаяли ледники, земля ушла под воду, миллиарды людей скосили эпидемии. Пришел конец старого света. Когда все утряслось, оказалось, что кое-где люди выжили, но пространства, пригодного для их существования осталось немного. Человечество начало жизнь с чистого листа, чтобы построить новый мир — справедливый. Его назвали Эдемом. Правительство сумело жесткой политикой приучить эдемцев к порядку. За любую провинность, ослушание и пренебрежение законом человека приговаривают к принудительным работам на периферии, в радиоактивных зонах, где в основном трудятся клоны, или даже к смертной казни. Президент обещает, что со временем мы восстановим разрушенную планету — страшный подарок наших жадных предшественников. Нас не учат истории. К чему знать о цивилизации, которая себя погубила. Зато учат верить в то, что нашими стараниями мир обязательно превратится в настоящий Эдем. Города в стране называются как звезды Вселенной, кроме столицы — Олимпа. Нам повезло, мы живем в Антаресе — городе первого круга, вдали от ядовитых океанов и удушливых тропических лесов. Антарес окружает защитное пространство: специальные установки очищают воздух и не дают просочиться ядовитым туманам и радиоактивной пыли. Но каждый год заслуги жителей города переоцениваются. Ленивых, неспособных, неуживчивых личностей и тех, кто преступает законы, переводят в города второго и третьего круга, где уровень жизни хуже и защита от вредоносного влияния атмосферы слабее. Мы много и хорошо работаем. Я хочу возводить рай на земле вместе со всеми и не понимаю тех, кто пытается обойти закон. Если ты замечательный агроном, то разводи свои культуры в общественных теплицах на благо людям, а не у себя во дворе! А то кто-то вырастит дома помидоры с цветочками, а кто-то оружие сделает. Потакание своим прихотям и проявление индивидуальности ведет к нарушению дисциплины — так нас учат. Я согласен, без дисциплины Эдем никогда не построить. Но Вее свои мысли я излагать, почему-то, не стал. А она позвала меня пить чай с вареньем. И это было супер! Мы сидели на диване, смотрели телевизор, пили бодрящий, ароматный чай — еще один семейный секрет — и ели вишневое варенье. Я чувствовал себя государственным преступником, но ел. И не понимал, как же я раньше обходился без варенья? По телевизору показывали встречу Адама — нашего президента (жену его, кстати, зовут Евой) с инопланетным королем Жвалой II. Полтора года прошло с тех пор, как на Эдем опустилась эскадрилья космических кораблей с Роламбы — так гости назвали свою планету. Ее не видно на небе Эдема, и наши космонавты не смогли найти ее в пределах досягаемости наших кораблей. Роламбины назвались мирными торговцами, обучились нашему языку, и началась взаимовыгодная дружба. Паритет, правда, не совсем соблюдается, к себе они не приглашают. Уверяют, что для нас их планета представляет серьезную опасность. Адам завидует их технике, у нас такой пока нет. Все мы надеемся, что по части создания оружия они не так изобретательны. На вид это настоящие страхолюдины: коричневые карлики с болтающимися грушевидными носами. Глазки у носа в кучку собрались. Брат ругает меня за скептическое отношение к разумным существам, но я все же думаю, что на Роламбе не обошлось без экологической катастрофы пострашнее нашей. Наверняка они что-то скрывают, раз противятся тому, чтобы мы погостили у них. По их рассказам Роламба — чудо планета, и жар-птицы там летают, и белые олени по лесам скачут, а кое-где и на дракона нарваться можно. В знак дружбы подарили роламбины нашему президенту котенка голубого сияющего барса, Адам чуть было не отказался, не хотел от народа отличаться. Раз не позволено животных заводить, значит, это всех касается. Но с другой стороны, отказаться от подарка было политически некорректно. Народ неглупый, поймет. Приняли дар, в самом деле, не объест же нас котенок. Теперь Регул — символ власти, живет — не тужит, купается во всенародной любви наравне с Адамом. Жвала II — первая образина даже среди своих, всегда одет в богатый наряд, крупными каменьями украшен с головы до ног, но наш Адам рядом с ним и в простой одежде выглядит куда солиднее. — Не могу понять, — обращаюсь я к Вее, — если у роламбинов на планете полный порядок, и техника — позавидуешь, какой интерес им с нами дружить? По новостям только и слышишь: роламбины проложили на Эдеме трехсоткилометровый тоннель, обнаружили где-то там источник пресной воды, привезли десять видов съедобных грибов и т. д. Никогда не говорят, что мы даем им взамен. Вея задумалась. — Их интересует клонирование. Но президент не торопится раскрывать наши тайны. Еще они выбивают у Адама разрешение основать у нас колонию где-нибудь на «ненужной», непригодной для жизни земле. Радиация им, вроде как, нипочем. — Еще бы, — не выдержал я, — с ними уже произошло все самое страшное. — Вея не улыбнулась. — Я слышала, что у них маленькая планета и называется она не Роламба, а как-то иначе. Народ Жвалы II живет под землей, и он там не полноценный правитель. Но это все, возможно, слухи. Я снова был поражен, не девочка, а кладезь тайных знаний. Не может же она знать об инопланетянах больше, чем президент с его разведкой!? Захотелось еще кое о чем расспросить, но в это время диктор призвал к вниманию. На экране появилась фотография мальчика лет девяти — десяти. На нем была красная курточка. Побежали строки: «Ушел из дома и не вернулся. Владеющих какой-либо информацией просим связаться с нами…». Что еще за новости? У нас никогда не было таких объявлений. Если кто-то и исчезал, сведения об этом не просачивались в СМИ. Могли бы найти и без помощи обывателей, человек все-таки, а не фантом. — Странно, что они сообщают об этом по телевизору, — Вея тоже удивилась. Мальчишка оказался приемным сыном министра обороны Якоба Кастора. Ушел он из Фомальгаута. — Уже поздно, — сказала Вея. — Я пойду спать. Вот тебе подушка и одеяло, можешь располагаться на этом диване. Спокойной ночи. — Она слегка коснулась моей руки. — Завтра разбужу. Пришлось подчиниться. Она говорила, что родители ее как раз в Фомальгауте. Переживает, наверное. Я собирался посмотреть какой-нибудь фильм по телевизору, но веки отяжелели, я сгреб в охапку подушку и провалился в сон. Во сне я исступленно и долго целовался с Веей. Потом я увидел, что девушка уходит. Надо было бежать за ней, но двигался я еле-еле, почти ползком и все время вниз. Я хотел узнать у Веи, что это за катакомбы, но и язык плохо ворочался и не подчинялся мне. Потом я сам сообразил, что нас занесло в тот самый трехсоткилометровый тоннель, который вырыли роламбины. Вокруг кто-то шуршал и копошился: коричневые уродцы сновали взад-вперед и бегали по стенам как пауки. Было так противно наблюдать за ними, что я проснулся, но не сразу стряхнул с себя наваждение. Когда сил таращить глаза не осталось, я сдался, уснул и снова стал жарко целоваться с Веей. Утром, когда она как следует встряхнула меня за плечо, я не сразу опомнился, а потом вскочил как ошпаренный. — Ты всегда так крепко спишь? — засмеялась она и, как мне показалось, немного смутилась. Я усмехнулся, но говорить ей о том, что после моих сновидений на ней не должно остаться ни одного живого места от засосов, не стал. Кто его знает, какая реакция последует. — Я сегодня тоже прекрасно спала, — слегка потянулась Вея. — Хорошо, что ты остался, было спокойно. «Ну и ладушки, — подумал я, — переночевал у девчонки, и ничего тут такого нет». В школу поехали с невозмутимыми лицами, только очки темные надели. Пусть пальцами тычут, не смертельно. Когда вошли в класс, Рыжий Жаба закатил глаза и громко прошептал: «Ну, как Тихая, совсем тихая?» — Я посоветовал ему заткнуться. День прошел как обычно. Только я частенько поглядывал назад, пытался себя удержать, но не мог. Хотелось смотреть на русые волосы, заплетенные в косу, ровный прямой пробор, чистое лицо. Я вспоминал, как сияют ее глаза, когда она улыбается, и думал только о том, попросит ли она, чтобы я проводил ее и сегодня. Не попросила! Я бы сам предложил, но она ушла неожиданно, с последнего урока. Я был уязвлен, выбит из привычной колеи, расстроен так, что даже разозлился на себя. В школе прорва симпатичных девчонок, ни одна не откажется покататься на арроглайде — только позови! Зачем мне Вея с ее крамольными грядками? У ворот было пусто, наверное, Тихая этим воспользовалась и ускользнула. Ну и прекрасно, в моих услугах больше не нуждаются, и страж в доме ей не нужен. От ворот — поворот. Я решил быть гордым, но, все-таки, с трудом удержался, чтобы не помчаться на Виноградную, и не проверить, все ли там в порядке. Вместо этого я отправился на фармацевтический завод и отработал там четыре часа сверхурочно. Заверещал звонок и вывел меня из оцепенения. Ребята записывали задание, что-то говорили, но я не понимал. Я вспоминал и не мог остановиться, не мог не думать о ней. На следующий день Тихая в школу не пришла. Я ни на шутку испугался. Эх, дурак! Надо было ехать вчера на Виноградную. Напрасно убеждал я себя, что ничего ужасного не произошло. Может, ей нездоровится, или родители приехали, мало ли какая причина найдется, чтобы уроки пропустить. Ничего не помогало, я вздрагивал всякий раз, когда дверь в класс открывалась — заглядывал директор или входил опоздавший. Последним примчался Рыжий Жаба. Не обращая внимания на протесты Косинусы — нашей математички, не желавшей пускать его на урок, Жаба, не отдышавшись, как следует, выпалил: — Слышали новость? Вчера Тихая забила Свинтуса, порвала морду Белому Мишке, похитила маленького мальчика и исчезла! — С минуту Жаба наслаждался эффектом от своего заявления. Оцепеневший от новости класс молчал. Глава 2 В тихом омуте — Что ты говоришь, Радик? — первой опомнилась Косинуса, — кого забили? Костика? Лобанова Мишу? — Тихая не могла, — подала голос Альриша с третьей парты. — Чтобы Тихая подралась… Глупости. Двадцать пар недоверчивых глаз изучали сияющую от удовольствия физиономию Жабы. Что за дурацкий розыгрыш? — Вот и я бы никогда не подумал. В тихом омуте оказывается, и правда, черти водятся! — торжествующе поднял палец Жаба. — Успокойся, Радик, — поморщилась Косинуса. — Где ты услышал эту ерунду? Сядь на место! — Не обижайте, Кос… — Рыжий чуть было не обозвал учительницу по прозвищу. — Костика отец, — поправился он, ухмыльнувшись, — сейчас у директора в кабинете, Мишка Белый — в больнице весь исцарапанный, все их дружки твердят, что Тихая сначала Свинтуса скамейкой по башке двинула, потом на Мишку накинулась, остальные еле ноги унесли. Невероятный рассказ обрастал живописными подробностями, и недоверие скоро переросло в любопытство, но Косинуса не дала Рыжему почувствовать себя звездой. — Так, на перемене поговорите. Быстро на свое место! Рыжий Жаба вздохнул, но повиновался. Когда Косинуса отвлеклась на объяснение очередной теоремы, он обратился ко мне. — А ты, что об этом думаешь? — Не верю тебе, быть такого не может, — разозлился я. — Еще как может! — он довольно улыбнулся и веснушки, как живые поползли в стороны. — Может, Тихая и тебе пару приемчиков показала? Слишком ты заторможенный позавчера пришел. Я пропустил колкость мимо ушей. Меня мучил вопрос, что же случилось с Веей? Не могла же она, в самом деле, разделаться с ребятами. Зачем в таком случае, она так трогательно просила моей защиты? Куда она исчезла? Кого похитила? А что если Свинтус и его дружки что-то скрывают. Может они ее убили? Предположение было совершенно невероятным, но внутри все похолодело. И все-таки представить озверевшими Свинтуса и компанию было гораздо легче, чем тихую девочку с косой. Я еле-еле досидел до конца урока, неведенье измучило меня. Звонок прервал эту пытку, и я быстро вышел из класса. Надо было проникнуть в дом на Виноградной. Что я надеялся там найти? Не знаю, но надо было что-то делать. Жаба — врун, я ему не верил. Найти Белого Мишку и расспросить, или еще что-нибудь, только не ждать. Но тут меня пригласили в кабинет к директору. Кто-то тряс меня за плечо. Я помотал головой и заставил себя всплыть в реальности. — Егор, ты что, все никак не отойдешь от допроса? — Джема участливо заглядывала мне в глаза. — Иди домой, тебя Бельчет отпустила. — Я не стал отказываться. В голове вроде бы прояснилось. Во дворе все обсуждали то же самое происшествие. Я обрадовался, когда увидел Федьку — он был одним из пяти парней, судя по слухам, избитых Веей. Он стоял с красной рожей и размахивал руками. Похоже, вопросы и насмешки школьников вывели его из себя. Растолкав надоедливую мелюзгу, Федька направился к воротам. Я догнал его. — Федька, не темни! Вея сама вас боялась. Вы к ней опять вчера приставали? — я рассчитывал на неожиданность предъявленного обвинения и известную всем тупость собеседника. — Б-б-боялась?!!! — возмутился Федька. — Уйди с дороги, придурок! Твоя Вея ведьма, мымра, упырище — вот она кто! И если ты с ней за одно, Цербер тебя сделает, понял? Он был разъярен, в искренности его чувств сомневаться не приходилось. История понятней не становилась. — Ты куда, Егор? — окликнула меня Альриша, когда я оседлал свой арроглайд. Похоже, не случайно окликнула, наблюдала за мной. — Хочу съездить в больницу, потолковать с ранеными, — ответил я. — Не нравится мне то, что у нас происходит. — Ужасные дела! — кивнула Альриша. — Никогда себе не прощу. — Чего? — не понял я. — Егор, она была с нами целых два года, а мы только сейчас поняли кто она. — И кто же? — Ты не догадался? — Альриша подошла ближе и прошептала мне в самое ухо. — Она фея! Самая настоящая! — Тьфу ты! Альриша, совсем свихнулась на этих волшебных играх. Какая еще фея?! — Случилось что-то экстремальное, и у Веи раскрылись способности. Она выдала себя! А враги сразу почувствовали. Вея в опасности! Началась охота на фей. — Альриша, успокойся, — перепугался я, — нельзя же всерьез верить в фей, гномов, драконов. Это же фольклор! И я уехал от безумной Альриши. Есть у нас в стране ребята, увлекающиеся странными легендами. Они создают сверхтайные общества, придумывают себе новые имена и играют роли давно исчезнувших или вовсе фантастических существ. Они скрывают свои игры от президента, боятся, что он запретит им самовыражаться таким образом. И правильно сделает, если запретит. Крыша у людей слетает от этой нездоровой таинственности. В больницу меня не пустили. Сначала все шло гладко. Я сказал, что из школы, пришел навестить больного товарища, принес ему задания и учебники, чтобы он занимался и не отстал от класса. Администратор уже взял бланк, чтобы выписать мне пропуск, но как только узнал, что я хочу увидеть Михаила Лобанова из пятой школы, изменился в лице. — К этому пациенту посетители не допускаются! — завопил он, а потом как-то сразу отрешился от происходящего и перестал меня замечать. Пришлось уходить ни с чем. Но надо же было найти хоть какую-нибудь ниточку, маленькую зацепку, и я поехал на Виноградную. Арро припарковал у кинотеатра «Художник», а дальше, не спеша, пошел по улице. С замирающим сердцем я приблизился к знакомой ограде, постоял немного. Никого вокруг не было. Цвели вишни, и солнечные зайчики бегали по коротко остриженной траве. Я почувствовал враждебность со стороны дома, но меня туда тянуло. Быстро оглянувшись, я толкнул калитку и уверенно вошел во двор. Дверь не была заперта, но я медлил. Вдруг там поджидают меня агенты тайной разведки? Переборов страх, все-таки шагнул в нутро дома. Тишина. Прохлада. Никаких следов беспорядка, а жутко. Дом был пуст, но с его обитателями случилось что-то ужасное. Я это чувствовал, и такая тоска меня охватила. Колени дрожали, и ломило в висках, но я изо всех сил убеждал себя, что мои тяжелые предчувствия безосновательны. Я подошел к стеллажу, где совсем недавно рассматривал книги. Они стояли в другом порядке! Но кто бы стал их переставлять? Как спасительную соломинку искал я глазами томик стихов, который так меня поразил. Но взгляд упал на толстую книгу в темно-зеленом переплете, на корешке которой я прочитал: «Охота на фей». Поморгал, но надпись не исчезла, тогда я вытащил книжку и открыл ее наугад. Между страницами был зажат цветок золотой аруники, настоящий, еще не высохший. В то же мгновение боль в висках стала пульсирующей и почти нестерпимой. Я зажмурился и увидел прямо перед собой полные страха глаза Веи. Губы ее что-то шептали, она просила у меня помощи! Через секунду сознание вернулось, боль стихла, и вдруг я услышал голоса — кто-то вошел во двор. О, черт! Теперь мне не выйти незамеченным! Я заметался по дому, но не мог придумать ничего вразумительного. Спрятал книгу за пазуху и прошмыгнул в кухню, а оттуда через кладовку в теплицу. Здесь я заставил себя дышать ровно. Замысловатые тени мерещились в сумраке сада, но не их я боялся, кожей чувствовал, что растения — мои союзники, они тоже застыли в ожидании. Незваные гости, похоже, прошли в кухню — стали различимы голоса, и я их узнал. Это были сыщики, которые допрашивали меня в школе. — Надо же, ничего не боятся! Варенье, соленья, грибочки, специи, — один из них, по-видимому, открыл шкаф. — Где, ты говоришь, они работают? — Биологи, ученые из Антареского НИИ, — отозвался Сержик Хобта. — Уже не работают, их повязали в Фомальгауте за контакты с асоциальным элементом. Долго следили за ними, прежде чем разоблачили. — Не понимаю этих людей, — задумчиво произнес сыщик, — странные ученые. Нет бы пользу приносить обществу — их ведь неплохо содержат — а они путаются с кем попало. — Ученые, не хотят общим правилам подчиняться, гордые, — вздохнул Хобта. У него зазвонил телефон. Судя по коротким и подчеркнуто вежливым ответам сыщика, с ним разговаривал некто старший по чину. — Отбой, — произнес он тусклым голосом, когда разговор закончился. — Нас сняли с задания. — Что за дела? — его напарник не скрывал разочарования. — Ее нашли? — Не знаю, — недовольно буркнул Сержик. — Мне просто приказали прекратить расследование. — Сами не могут разобраться, что им надо, — отозвался второй. — Пойдем, нам здесь больше нечего делать, — вздохнул Хобта. — Думаю, что девица причастна к покушению в Фомальгауте. И тогда этим делом займутся в Веге. Якоб Кастор сдерет с них три шкуры. Они ушли, а я сидел, обхватив руками колени, и боялся даже вздохнуть. Прошло с полчаса, голосов больше не было слышно, и пора было выбираться отсюда. Но куда? Не было сомнений, что прежняя моя беспечная, обычная жизнь помахала мне ручкой на прощание. То, что произошло, казалось бредом: феи, сыщики, покушения, исчезновения. Но почему все это, вдруг, так властно вмешалось в мою жизнь? Может, отведав заговоренного Веей вишневого варенья, я превратился в рыцаря без страха и упрека, и цель моей жизни теперь оберегать ее покой и благополучие? Как бы то ни было, одно я знал точно: ей нужна моя помощь, и не важно, кто она, фея или отмеченная злой судьбой девчонка, — я найду ее и спасу. Значит, дорожка моя теперь ведет в Вегу. Выглянув на улицу и убедившись в том, что она безлюдна, я, наконец, решился покинуть дом Веи. Книгу с цветком прихватил с собой, засунул для конспирации в брюки под рубашку. Уже открывая калитку, я нос к носу столкнулся с чертовым Хобтой. Вот ведь невезение! — Интересно, — уставился он на меня. — Что это ты здесь делаешь? Твоей подружки нет дома. — Да так, очки вчера здесь забыл, — я тронул для пущей убедительности футляр в кармане рубашки. — Не хотел, чтобы они пропали. — Понятно, — кивнул гарант порядка, недоверчиво поглядывая на меня. — Представь, какое совпадение, я тоже кое-что забыл здесь … — свои видеоглазки. — До свидания, — сухо кивнул я, стараясь сдержать эмоции. А они просто выскакивали наружу. Неужели в доме, правда, была установлена видеоаппаратура? Или он просто припугнул меня? Как бы там ни было, а отступать поздно, я уже втянулся в рискованную игру. Рядом с моим арроглайдом крутился белобрысый вихлявый пацан. Ничего странного, мой «Феникс» — красавец, есть на что поглазеть. Лишь бы не трогал. Я небрежно смахнул мальца с дороги, чтобы не путался под ногами. — Привет! — вдруг тихо, как заговорщик заговорщику говорит пароль, обронил мальчик. Я поднял брови в недоумении. — Я видел, как Вея дралась вчера со старшеклассниками, — шепнул мне маленький наглец. — И как же? — Дай мне сто денебов, расскажу, — ухмыльнулся пацан. Ишь ты, коммерсант выискался, метр с кепкой. — Почему бы тебе не пойти в полицию? — предложил я. — В полиции мне не заплатят сто денебов, — просто объяснил мальчишка. — А я заплачу? — парень раздражал меня без меры, но узнать что-нибудь о Вее было необходимо. Тут я заметил, что на проспект перед кинотеатром вышел обрыдший мне сыщик. Может, уже просмотрел свое видео? Пересекаться с ним опять в мои планы не входило. — Давай, садись, едем, — приказал я мальчишке, — поговорим в другом месте. Он послушался незамедлительно, и мы помчались на стадион. В обычные дни это самое безлюдное и неуютное место в городе. Стадион остался с прежних времен, кое-что, конечно, заменили, но есть и древние мрачные, тяжеловесные постройки, которые внушают уныние. Только во время соревнований, когда фанаты топают ногами, свистят и размахивают яркими стягами, болея за родную футбольную команду, здесь кипит жизнь. Зачем Вея пошла сюда? Может на свидание с кем-то? Мне пришлось поклясться «Фениксом» в том, что я заплачу мальчишке за его рассказ. Конечно, он наврет в три короба, но любопытство мое заглушило здравый смысл. - Иногда не хочется идти на занятия, — признался мальчик, — и я провожу время на стадионе. Здесь тихо, людей нет. Рисую картинки на песке, слоняюсь или просто лежу на скамейке. А вчера сюда пришла девчонка — я удивился. Она искала кого-то или ждала. Даже в раздевалку заглянула. Через несколько минут послышался гогот и дурацкие выкрики, и я увидел, что к воротам стадиона приближаются Цербер с парнями. Встречаться с ними не хотелось, и я залег между скамейками, надеясь, что меня не заметят. Вея тоже заметалась и шмыгнула в раздевалку. Похоже, компашка искала ее. — Куда она подевалась? — гаркнул Мишка Белый. — Сюда зашла. Отыщем, — хмыкнул предвкушавший потеху Цербер. Пять человек рыскали по стадиону, заглядывая во все углы и под скамейки тоже. Я понял, что меня найдут, и стал соображать, как смыться незаметно из моего тайника. И тут появился мальчик в красной куртке. Озабоченный своими страхами, я просмотрел, откуда он пришел. Свинтус с друзьями тоже его увидели, и прекратили поиски. — Откуда ты такой нарядный? — издевательским тоном прогнусавил Федька. Мальчик не ответил, он совершенно спокойно шел своей дорогой. Не местный парень, точно. Костька выхватил его сумку, и все переростки окружили пацана. — Так ты у нас неразговорчивый? — затянул Цербер. — Может немой? Щас проверим, какие ты сокровища тащишь из дальних мест. — Не твоего отсталого ума дело, бычеглазый олух! — у безбашенного первоклашки оказался на диво звонкий голос. — Отдай сумку! — Ты…. Что …? Мне? — Цербер не мог в себя прийти от такой дерзости. — Да ты сейчас полетишь вверх ногами! — Взревел он. Перехватил малыша в поясе и затряс им в воздухе. Потом передал его тормознутому Федьке. — А ну подержи этого негодяя вверх тормашками! — А-а-а! — истошно завопил пацан, дрыгаясь в крепких, как клешни, Федькиных руках. — Визжи, сколько влезет, никто не услышит, — зашипел Костька. — Кирпичом сейчас тебя по башке пригладим, может, поумнеешь, если в ящик не сыграешь. И тут из раздевалки выбежала Вея. Лицо у нее было красное от ярости. — Прекратите сейчас же! — кричала она. — Отпустите ребенка! Как вы смеете? Вы …вы … просто животные! — О! Вот и мамочка нашлась, — несказанно обрадовался Костька. — Тебя тоже вверх тормашками подержать? Чур, я первый. Иди ко мне, моя сладенькая! — Цербер тянул к девчонке руки. — Отпустите его, я вам приказываю! — топнула ногой возмущенная Вея. Было уже заметно, что она не в себе. — Он же упадет и ударится … — выпучил глаза Федька, качнув мальчишку вниз так, что его голова едва не коснулась земли. — А что ты нам дашь, если мы его отпустим? — ухмыльнулся Цербер, и все парни заржали. И тут случилось самое неожиданное, — рассказчик даже причмокнул от удовольствия. — Ненавижу вас! — закричала Вея, и от этого крика стало страшно. Она крутанулась на месте, схватилась за скамейку и оторвала ее. Легко, как картонную, и ну дубасить Цербера. Я даже вылез из-под скамьи, не опасаясь, что меня увидят. Кряхтя и охая, Цербер оседал на землю, кровища быстро напитала рубашку. Дружки оцепенели, наблюдая, как безвольно валится на землю тело вожака, и закатываются его глаза. — Дура! Убьешь ведь! — первым очнулся Мишка Белый и попробовал забрать у Веи скамейку. — Убью!!! — дико завизжала она, швыряя свое орудие в Мишку. Белый скрючился от удара в живот, а Вея прыгнула к нему и вцепилась в лицо ногтями. Мне кажется, она сама не понимала, что делает, такая буйная была. А мне в кайф было смотреть, как она разделывает под орех этих подонков. В школе все устали их бояться. А тут девчонка младше их такое вытворяет. Я просто наглядеться не мог. Увидев расправу над Мишкой, остальные бросились наутек. Федька осторожно так положил мальчишку на траву и давай улепетывать, еще шустрее остальных. Когда Мишка свалился прямо на Цербера, Вея остановилась. — Да-а-а, — протянул мальчонка, легко вскочив с земли, — ну и натворила ты дел. — Надо уходить, — промолвила Вея. Нечеловеческий оскал понемногу сходил с ее лица, но видно было, что в себя она еще не пришла. — Теперь нам не удастся ускользнуть незамеченными. — Мальчик подошел и взял ее за руку. И они так быстро убежали, что я даже не заметил в какую сторону. Неподвижные тела валялись в сорока метрах от моего убежища. Я понимал, что скоро сюда нагрянет полиция и скорая помощь, встал и потихоньку выбрался на улицу. Я заплатил парню сто денебов, рассказчиком он оказался отличным. Сцена на стадионе представилась мне так ярко и детально, как будто я сам подглядывал за дракой из-под скамейки. Думаю, пацан неплохо заработает: многим в школе будет приятно послушать про то, как девочка по прозвищу Тихая, из восьмого класса, расщелкала скамейкой Цербера с дружками. Я вернулся в школу на подработку. Дверь в кабинет директора была приоткрыта, невольно замедлив шаг, я разглядел в дверном проеме поднадоевшую уже спину Сержика и расслышал всего одну фразу. — Не беспокойтесь, ее поймали и везут на разбирательство в Вегу. Было такое ощущение, что я марионетка, а кто-то большой и всезнающий дергает за ниточки и направляет каждый шаг. Весь день я думал. Надо было сочинить убедительную для всех: родителей, учителей, пограничной службы, — версию, согласно которой мне необходимо было уехать в Вегу. Просто поехать из одного города в другой у нас невозможно. Нужен пропуск, а его могут дать, а могут и не дать. Я решил посоветоваться с братом, сказать ему что-нибудь такое, чтобы он согласился отправить мне вызов. В плену напряженных раздумий я переступил вечером порог родительского дома. — Как ты вовремя, Егор! — воскликнула мама. — Глебушка звонит. Он хочет поговорить с тобой. — Привет! — заорал мой братец, — когда я обреченно, так и не придумав ничего вразумительного, взял трубку. — Послушай, Егор, мне срочно нужна твоя помощь. Я хочу, чтобы ты приехал в Вегу и уже послал запрос в разведслужбу Антареса. Завтра утром получишь пропуск. Сядешь в автобус и — ко мне. Я тебя встречу. Не отказывайся, прошу тебя. — Разве мог я отказать брату? — Рад, всегда рад помочь тебе, — промямлил я. Ура! После разговора, ощутив слабость и головокружение, я рухнул в кресло. Глава 3 Мальчик в красной курточке На полевые работы родители Веи ездили часто. Они изучали культуры, пострадавшие от экологической катастрофы и искали возможности их восстановления. Оба со страстью отдавались своему делу, работали много, но никогда не забывали предупредить дочь, если обстоятельства заставляли их задерживаться. Но на этот раз вестей от них не было целую неделю. Вея старалась сохранять спокойствие, понимала, что нельзя быть мнительной, заглушала, как могла, тяжелые мысли и дурные предчувствия, но беспокойство росло. «Они должны были написать или позвонить мне, Фомальгаут не так уж далеко», — переживала девочка. Она все больше склонялась к мысли поехать к ним и выяснить все на месте, но для этого необходимо было получить разрешение. Может обратиться за помощью в институт, где работали родители? Но Вея опасалась, что сделает хуже всем. Ее учили не привлекать к себе внимания, и по возможности решать проблемы самостоятельно. Вдруг родителей в чем-то заподозрили? Они участвовали в некоторых проектах, не санкционированных руководством института, — играли в прятки с государством. А государство такие игры не одобряет. Придется врать, что родители сами вызвали ее в Фомальгаут. Не факт, конечно, что в погранслужбе ей поверят, но надо рискнуть. Решение было принято, и девочке стало легче. Скоро кончится это изнуряющее ожидание. На уроке литературы Вея обычно «отсиживала», скучала, плавала в мечтах, но на этот раз она напряженно думала о том, что скажет пограничникам. И вдруг мысли как будто выбились из строя, завихрились и исчезли куда-то, на какое-то мгновение девочка выпала из реальности. Перед ней, как на картинке, появилось встревоженное лицо мамы. На голове ее была белая косынка, повязанная концами назад. Мама сказала: «Немедленно уходи из города, это жизненно важно! Поедешь к тете Зое в Мицар. На стадионе к тебе подойдет посланник, он поможет». И все, видение пропало. Маму как будто показали по телевизору, и дали ей тридцать секунд эфира, чтобы сообщить дочери что-то важное. Вея украдкой посмотрела по сторонам, кажется случившегося с ней никто не заметил. Сердце ее бешено колотилось, губы горели. Едва дождавшись перемены, она побежала на стадион. Летела, как на крыльях, но никто ее там не ждал. Вея на всякий случай поискала посланника, заглянула во все потаенные места и тут вдруг услышала ненавистный голос Свинтуса. «Выследили! — девочка запаниковала. — Нафантазировала, придумала какого-то посланника. Дура! Как все отвратительно!». Она побежала к душевым кабинам и там заметалась в поисках укрытия. Через узкое, как бойница, окно кабинки Вея могла наблюдать за происходящим. Когда появился мальчик в красной куртке, она робко предположила, что это и есть ее путеводная ниточка и воспряла духом. Но то, что она увидела дальше, привело ее в ярость. Ее мучители поймали ребенка и, схватив за ноги, трясли маленькое тельце. Голоса она не слышала, но визг подвешенной головой вниз жертвы резанул слух и как будто вонзился в сердце. Страх вдруг пропал, все в ней перевернулась. Кто-то должен остановить эту дикость и жестокость, наказать одуревших от безнаказанности парней. Недопустимо измываться над ребенком! Вея чувствовала такое омерзение по отношению к Свинтусу и другим, что ее неприязнь вдруг обрела материальную физическую силу. Она думала только о том, чтобы отобрать у них злосчастного мальчишку и наказать их за все обиды, и даже не заметила, что месть перешла все границы. И когда вдруг увидела два неподвижных тела в крови, застыла в изумлении. — Зачем ты влезла?! — возмутился мальчик. Победа его спасительницы, похоже не вызвала благодарности. — Ты их не знаешь, они могли покалечить тебя. К сожалению, наши замечательные законы не для всех. — Я бы придумал что-нибудь и убежал, — возразил мальчик. — Далеко бы ты убежал! Болтался тут вверх тормашками, герой. — Ладно, — проворчал малыш, — все равно, не надо было устраивать побоище. Как будто ты мясник, а не фея. Почему бы не научиться расходовать свою силу как-нибудь поумнее? Вея вздохнула. — Если честно, я не понимаю, откуда у меня взялась сила. До сегодняшнего дня ее не было, и я всегда обходила стороной эту компанию. — Правильно. Никакой силы и не нужно. Чтобы избежать нежелательной встречи, достаточно отвести глаза. Это может сделать любая мало-мальски уважающая себя фея. — Фея может, — согласилась Вея. Похоже, мальчик не чувствовал грани между сказкой и реальностью. — Но я-то тут причем? Мальчик замер, испытующе глядя на нее. — Твои родители не посвятили тебя в тайну? — спросил он. — Что за глупости, — устало улыбнулась Вея. — Скажи лучше, ты посланник? — Я странник, идущий по своим делам, но у меня есть информация для тебя. В Фомальгауте пытались убить генерала Саифа. Твоих отца и мать обвиняют в соучастии в преступлении. Делом заинтересовался сам Якоб Кастор, а родителей отправили в Абаскум. Обычно оттуда никто не возвращается, но мало кто знает, что Мандрагора набирает силу, и ты, если, конечно, захочешь, можешь просить у нее помощи. — Что надо делать? — Вея была готова на все, лишь бы чем-то помочь отцу и матери. — Для начала, бежать отсюда, найти укрытие и дождаться ночи! — Можно спрятаться у меня дома, — предложила Вея. — После того, как ты чуть не прикончила двух школьников? Нет, не годится. У меня другая идея. — Мальчик схватил ее за руку, и они быстрым шагом направились к воротам, выходящим на городские пруды. Оттуда они побежали к площади Осеннего Вальса. Краем глаза Вея замечала как совсем рядом по Кристальному шоссе мчаться машины скорой помощи и полицейские на мотоциклах. Она сжималась в комочек, когда мимо проходили люди в форме. Мальчик уверенно вел ее куда-то. «А ведь его ищут, — подумала Вея, — это же тот самый ребенок в красной куртке, о котором был репортаж по телевидению. Все должны обращать на нас внимание!» — Но странное дело, люди шли мимо по своим делам и как будто не видели такую заметную парочку. Вея взглянула на свое платье и обомлела — оно было разодрано и вымазано кровью. На руках тоже застыли коричневые брызги. Девочка подозрительно посмотрела на своего спутника — Ты что, умеешь отводить глаза? — Да, — скромно кивнул мальчик, — кстати, меня зовут Марк. — Запоздало представился он. — Очень приятно, — вежливо откликнулась Вея. Марк иногда спрашивал, как лучше пройти к ее дому, — все-таки, он счел нужным заглянуть туда. Ориентировался он в чужом городе уверенно. — Не могу больше, голова болит, — пожаловался мальчик, когда они вышли на окраину Виноградной улицы. На околице строился дом. Неприглядный, с пустыми глазницами окон, он резко выделялся в ряду ярко раскрашенных приветливых соседних строений. — Это то, что нам нужно, — обрадовался пацан. — Ты подождешь меня здесь, а я наведаюсь в гости, кое-что прихвачу. Тебе одежду надо сменить. — Вея послушно расположилась в прохладном темном зале. Почему-то она легко признала главенство за Марком и не сомневалась в том, что он вернется. Мальчик подошел к дому Веи, спокойно открыл дверь, вошел в прихожую и первым делом принюхался. Он так и знал! Надо продолжать поиски. Марк, не спеша, обошел все комнаты, напитываясь добрым духом дома, он что-то шептал, объяснял, уговаривал. Он знал, что дом слышит и понимает его. Чувствовал, что совсем скоро здесь появятся люди, которые будут искать их с Веей. Он просил защиты и помощи у этого дома. Надо было направить преследователей по ложному следу и подольше держать их в заблуждении. Мальчик выбрал дорожное платье для Веи, нашел шкаф с едой и запасся провизией, прихватил на всякий случай лекарства и настойки и даже успел попроказничать. Ничего особенного он вроде бы не сделал, но профессиональный сыщик через некоторое время напрасно ломал голову, пытаясь понять, почему его замечательное и надежное оборудование — камеры, которые он расставил по всему дому, так отчаянно забарахлили все разом и записали почти двадцать два часа трескучих зигзагов и волн. Марк вернулся в укрытие. Вея умылась и переоделась, грязное платье они сожгли. Мальчик достал из сумки припасы: лепешки и овощи, — и они подкрепились. После еды Марка клонило в сон, сказывались десятки километров, протоптанные на своих двоих. Вея, напротив, рвалась вперед, страх за родителей, ее случайно открывшиеся необыкновенные способности, горячили кровь, хотелось куда-то бежать, действовать, спасать, а не отсиживаться в недостроенном доме. — Марк, если ты так легко отводишь людям глаза, мы можем убежать из Антареса прямо сейчас и найти эту самую Мандрагору, про которую ты говорил. Где, кстати, ее искать? — Нам подскажет тетя Зоя из Мицара, — недовольно отозвался Марк. — А чтобы выйти из города, нужны магнитные браслеты. Иначе охранные устройства будут так отвратительно визжать, что нас мигом вычислят пограничники. Приборы сложнее обмануть, чем людей. — Марк просто устал и поэтому злился. Вывести из строя мощную сигнальную аппаратуру на границе было ему не по силам, а вот заморочить голову какому-нибудь добропорядочному гражданину и позаимствовать его браслет Марк умел. Теперь ему надо было работать за двоих, все усложнилось, а за такого рода ухищрения ему приходилось расплачиваться головной болью. Вея должна была охранять и оберегать его, а не наоборот! Но эта безответственная феечка не потрудилась развить способности, дарованные природой. — Что же делать? Марк, милый, мы должны идти. — Вея упрямо настаивала на своем. А Марк, засыпая, думал: «Может все-таки бросить ее здесь?» — Вслух он распорядился. — Не теряй времени. Тренируйся. Восемьдесят процентов способностей феи — это сила желания плюс концентрация. А мне нужно отдохнуть. Вея притихла. Но Марк отключился всего на десять минут. Надо было уходить с этой улицы, он почувствовал опасность — Ты знаешь Рудника? — спросил Марк. — Мастера Рига? Да, знаю. — Переулок Кипарисный, дом десять? — Верно. — Говори, как туда быстрее добраться. Мальчик в яркой курточке и скромная девушка снова шагали по оживленным улицам Антареса. «Мимо нас, мимо нас, не видите, не знаете, не помните», — старательно внушала Вея прохожим и виновато улыбалась при этом: она не была уверена в том, что не занимается ерундой. Точно так же она иногда заклинала учителей не спрашивать ее на уроке. Почти всегда срабатывало. Мастерская Рудника снискала доброе отношение горожан — к нему шли чинить любую забарахлившую технику. Было у него и маленькое хобби, о котором мастер не особенно распространялся. Друзья были в курсе, а остальным не следовало знать о чемодане с магнитными браслетами — пропусками на границах между городами. За такое увлечение можно было и под статью о ликвидации попасть, но Риг хотел обеспечить друзьям свободное передвижение по стране. Марк надеялся разжиться пропусками у мастера, о котором узнал у родителей Веи. Девочка распахнула деревянную калитку и завела Марка в мрачноватый, неухоженный сад. У Рудника росли только каменные березы и дубы, еще не сбросившие прошлогоднюю листву. Возле огромного деревянного стола, где он обычно работал, никого не было. Ребята поднялись на крыльцо, Вея постучала в дверь и, услышав бодрый отклик мастера, распахнула двери. — Риг, привет! — О, Вея! — Рудник поднялся ей навстречу, и они обнялись. Мастер Риг был моложав, худ и узкоплеч. Красивое нервное лицо обрамляла черная блестящая борода, серые глаза смотрели на ребят печально, но тепло, а брови вразлет и густые изогнутые ресницы, наверное, пробуждали зависть у девиц и зрелых дам. Держался Риг просто и Марку понравился. В доме пахло травами. — Ты пьешь наш чай?! — воскликнула Вея, хлопая в ладоши. — Точно, — улыбнулся Риг. — Вам налить? — Конечно! Марк, ты должен обязательно попробовать этот чай. Кстати, Риг, это Марк. — Очень хорошо! Садитесь, молодые люди, отдыхайте, сейчас расскажете, с чем пришли. Марк и Вея опустились в старинные уютные кресла и приняли из рук Рига тоненькие чашки на блюдцах. Марк вдохнул аромат чая, расплываясь в блаженной улыбке. Чудные, полузабытые запахи. Пила и Вея, чувствуя как растворяется в тепле и неге. Едва допив травяной настой, дети уснули в креслах, и уже не увидели слез, блестевших в добрых глазах мастера. «Наконец-то я отдохну», — подумал Марк, проваливаясь в глубокий сон. Был полдень. Море слепило насыщенной бирюзой. Крутые ступенчатые скалы обрамляли неприступные крепости древнего города Олимпа. Холодок пробежал по коже — Вея чувствовала, что там, за черными зрачками неразличимых с такого расстояния бойниц, притаились мощные лазерные пушки. Не стоит и пытаться проникнуть в город сверху. Как все-таки здорово она придумала — летать! Враги не могли летать, но следили за ней постоянно. Стоило хотя бы раз коснуться кончиком ноги какой-нибудь поверхности, как ее обнаруживали и пытались поймать, приходилось напрягаться, чтобы взлететь снова. Она очень боялась упасть в самый неподходящий момент, не было уверенности в своих силах, не было навыка летать. Внизу у причала швартовались старинные суда со спущенными парусами, от огромного количества обнаженных мачт рябило в глазах. Вея лавировала как могла, ныряя в просветы между мачтами, сбивая преследователей со следа. Ее замечали посторонние люди, ахали удивленные матросы и даже пытались схватить. В скале, на берегу, был пробит туннель, ведущий в город, к нему-то и стремилась девочка. Наконец ей удалось проскользнуть в спасительную черную дыру. Она прижималась к стенам, мечтая стать летучей мышью или тенью. Желтые лучи прожекторов рыскали по сводам, высвечивая пространство в нескольких сантиметрах от затаившейся девочки. Вее, во что бы то ни стало, надо было разыскать похищенных родителей. В городе она летела низко над тротуарами узких безлюдных улиц, прячась за балконами и темными углами безликих пяти-шести этажных домов. Она часто заглядывала в окна, угадывая каким-то непостижимым образом, что цель близка. Девочка увидела их в одной из комнат на пятом этаже обычного дома. Родители были связаны и лежали на полу. Вея спряталась на крыше соседнего дома, чтобы понаблюдать за нужной квартирой и дождаться ночи. Дважды в комнату, где находились узники, поднимались полицейские, один из них подошел к окну и внимательно осмотрел прилегающую к дому улицу, но Вея ничем не выдала своего присутствия. Как только стемнело, Вея осторожно, стараясь не шуметь, высадила стекло и отнесла его на соседнюю крышу. Потом она проникла в комнату и развязала, а кое-где и порвала зубами веревки, стягивающие руки и ноги пленников. Когда кровоток в конечностях восстановился, и папа с мамой смогли двигаться, они торопливо, следуя друг за другом, спустились по затхлой лестнице и вышли из подъезда на улицу. И сразу — о чудо! — подъехал нужный автобус. Они, не теряя времени и даже не разговаривая, расселись по местам, и автобус тронулся. Только бы подольше их не хватились, мечтала Вея. А между тем, в городе творилось что-то странное. Напуганные чем-то прохожие высыпали на проезжую часть, редкие автомобили и другой транспорт протяжно сигналили, дергались, тормозя и разворачиваясь, как попало. Электрический свет гас, и многоэтажные дома из приветливых ульев, ждущих на ночлег и добрый ужин своих хозяев, превращались в черноглазых монстров, таящих опасность. Вее было страшно. Когда автобус остановился, она разглядела, наконец, что город заполонили лохматые темно-коричневые звери. Передвигались они вперевалку, но очень быстро. Что за чудища и откуда их столько? Похожи на медведей, которых она видела в кино. — Настоящее бедствие, — обратился к ней пассажир с переднего сидения. — Это был Риг. — Медведи нападают на людей и рвут их на части. Власти должны ввести военное положение, иначе начнется хаос, эпидемии. — Закройте скорее окно! — вопил другой пассажир, — они же сюда лезут! Чудовища окружили автобус, они скалили зубы, обнажая отвратительные красные пасти, карябали стекла когтями, встав на задние лапы. От скрежета люди глохли и хватались за головы, автобус, вдруг, закачался и перевернулся, Вея зажмурилась. Пассажиры заорали, повалились друг на друга — началась паника. — Прекратите возню! Будьте людьми! — послышался громкий и убедительный голос Рига. — Помощь близка. — И действительно на улице появился черный вездеход. Суровые спасатели в защитной форме водой из шлангов и очередями из автоматов разогнали медведей, заставили их отступить от автобуса и вернули его в прежнее положение. Водитель поблагодарил их и, как ни в чем ни бывало, продолжил маршрут. Вея, папа и мама вышли на нужной остановке. Путь их пролегал через овраг к расплывчатым силуэтам обесточенных многоэтажек. Слабо светил месяц, почти растворившийся в тусклом пятне наплывшего облака. Они шли к дому, а это означало конец всем лишениям и мытарствам последних дней. Вместе они переживут любую беду. По искореженным холмам и кривым тропам шли быстро, перепрыгивая через ямы и замирая от шорохов и вздохов. Вот и дом, лестница, квартира. Вея открыла дверь своим ключом, все — можно расслабиться. — А где Мирах? — спросила, вдруг, мама. — Мирах! — Вея бегала из комнаты в комнату, искала во всех углах, заглядывала за диван, передвигала мебель. Как же она забыла? Ее маленькая сестренка Мирах! Она же оставила ее одну надолго! Неужели с ней что-то случилось? Сестренка еще совсем маленькая… Мама беззвучно плакала, уткнувшись в грудь отцу. «Мира-а-ах!» — все отчаяннее кричала Вея, страх и боль от потери парализовали все чувства. И тут Вея проснулась. Она содрогалась от рыданий, мертво вцепившись в обивку кресла, и повторяла: «Мирах! Мирах!» — Комната была ей не знакома. В креслах напротив развалились два медведя, посверкивающие злыми глазками. Наискось от нее, подобрав под себя ноги, сидел Марк и глядел на нее холодно и отстраненно. Но все это не имело значения, потому что пропала Мирах. Постепенно к Вее возвращалось сознание. — У меня нет сестры, — сказала она. И собственный голос показался чужим, механическим. — Какая Мирах? И родителей я не нашла. Я…, мы пришли в гости к Ригу. Значит, это просто сон. Нет никакой Мирах! О счастье! И моря нет у Олимпа, и кораблей, и крепости тоже нет. А дома? Разве бывают такие дома? Но… — Вея посмотрела вокруг. — Почему тут медведи, Марк? Мальчик не отвечал, только ухмылялся. Вея с трудом подбирала слова, но говорить ей было необходимо. На самом деле речь ее была не такой связной, как ей казалось. Понять ее было невозможно. — Сделай что-нибудь, — обратился один лохматый карлик к другому. Вея разглядела, что перед ней совсем не медведи. Мелкие, чем-то похожие на людей, а носы словно груши. Коричневое шерстистое существо ухватило Вею за руку цепкими пальцами с острыми коготками и без разговоров всадило в вену тонкую колючку. Вея погрозила компании пальцем. — У меня нет сестры, — еле вымолвила она напоследок и уронила голову на грудь. Через пару секунд она уже дергала за рукав Егора, мчавшего ее на арроглайде. — Понимаешь, у меня нет сестры, — донимала она его. — А у меня есть! — ответ Егора утонул в реве ветра. Марк очнулся немного раньше Веи. Его не первый раз поили вышибающим рассудок зельем, которое на этот раз роламбины подмешали в чай. У мальчика всегда были одни и те же видения — мечты. Светлый лес, цветы, семья, их тайные тропы, игры с друзьями от рассвета до заката. Он прижимался к матери, слышал биение ее сердца, ощущал тепло и впитывал родной запах кожи. Здесь, на Эдеме, его прежняя жизнь казалась Марку прекрасной, наполненной истинным смыслом, счастливой до самого донышка. А он, глупый, прежде не понимал этого и постоянно убегал из дома. Искал приключений на свою голову. Доискался! Марк все бы отдал, выполнил любое условие, чтобы вернуться домой, и не видеть больше мерзких коричневых рож. — Ну, расскажи нам, — роламбин Вэлья потревожил грезившего наяву Марка. — Кто эта девушка? — Фея, — обреченно вздохнул мальчик — Это фея Серебряного дождя? — Вэлья не смог скрыть волнения. — Откуда я знаю! — огрызнулся Марк. — Я же предупреждал вас о том, что точно смогу определить природу феи только на Иде, когда вы привезете меня домой! — Тссс, не кричи, — попросил роламбин. — Она совсем не похожа на фею. — Да, — кивнул Марк, — родители не воспитывали ее как надо, видимо, берегли. — Трудно быть феей на Эдеме, — согласился Вэлья, прикрывая пухлые веки. В комнате опять стало тихо, лишь изредка всхлипывала Вея. Марк лукавил. Он знал, что девочка — цветочная фея, а не та, которая позарез нужна роламбинам. Кто знает, встретится ли ему когда-нибудь фея Серебряного дождя — залог его спасения и свободы? Даже если он ее найдет, то не станет кричать об этом. Прежде карлики должны вернуть его домой, на Иду. В надежность их обещаний он не верил. Если они поймут, что Вея — не Та фея, то сразу сдадут ее местным властям. Теперь они вынуждены о ней заботиться, что очень кстати, потому что позаботиться о себе Вея не в состоянии. А там, глядишь, и научится чему-нибудь. Девочка не знала, что Марк намеренно попался в руки Цербера для того, чтобы спровоцировать ее на какое-нибудь незаконное действие. Она много чего не знала, эта фея. — Тебе придется вернуться к Якобу Кастору, — заметил Вэлья, — нехорошо, что он так долго тебя ищет. — А я думаю, что быстрее найду то, что нужно, если мне не придется целыми днями развлекать спесивого старика, — фыркнул Марк недовольно. — Мне нужна свобода передвижения! — Тебе следует больше полагаться на нашу помощь, — возразил роламбин. — Нам стало известно, что женщина, напавшая на Саифа, тоже фея. А ты ушел и ничего не узнал о ней! Теперь она в Веге, и взбешенный министр сделает все, чтобы ее уничтожить. И еще, по достоверным источникам, великолепная Мандрагора объявилась в Арктуре — пригороде Веги. Ты должен быть там. — Якоб отправит меня в Фомальгаут. Он не берет меня в ответственные поездки. Тем более, сейчас он захочет наказать меня за побег. — Ты убедишь его, или сбежишь. Надо, чтобы он успокоился, и поэтому мы вернем тебя папе. — Да пусть он треснет, этот папа! — в сердцах пожелал мальчик приемному родителю. — Тихо, тихо! Насчет девчонки мы договоримся: она поедет в Вегу. А ты смотри, не натвори глупостей! — роламбины ушли. Марк сжал кулаки. Год прошел с тех пор как карлики определили его в пасынки к эдемскому министру. Кастор, естественно, не подозревал о неземном происхождении Марка. Бездетный, он хотел воспитать себе достойного приемника, и смышленый бойкий мальчик пришелся ему по нраву. Марк же к жизненным убеждениям и наставлениям Кастора относился крайне подозрительно, отчим сразу показался ему неприятным типом, а в свете последних событий, мальчик понял, что Кастор опасный и коварный человек. Прислушиваясь к речам президента Адама по говорящему ящику, Марк уловил несоответствие идей министра и первого человека Эдема. И тогда впервые ощутил смутное желание добраться до президента и рассказать ему о своей беде. У него появилась робкая надежда, что Адам поймет его и поможет вернуться домой. В комнату вошел Рудник и поставил перед Марком тарелку горячей каши. После полетов сознания всегда хотелось есть. — И давно ты на побегушках у роламбинов? — язвительно поинтересовался мальчик, и, когда Риг оскорблено на него глянул, добавил, указав на спящую Вею. — Она же тебе доверяла. — Это приказ Мандрагоры, — прошептал Риг, нависнув над Марком. — Что? — испуганно переспросил Марк. — Мандрагора собирает фей со всего Эдема, — тихо, но торжественно объявил Риг. — В ночь новолуния все они должны собраться в Ботанических садах под Вегой. Все! — подчеркнул он. — Любым способом. Огорошенный новостью Марк не сводил глаз с лица Рудника. Тот заговорщически подмигнул ему. — Грядут великие дела! Только тсс… Никому не проболтайся. Глава 4 Неожиданные попутчики К пограничникам я пришел ранним утром, чтобы успеть пройти досмотр. Взял с собой одну сумку — самые необходимые вещи и книгу. Проверяют на границе тщательно, поэтому книгу я вставил в обложку от учебника по социологии, она как раз подошла по размеру. Ребята ей не заинтересовались. Я бы на их месте тоже не стал любопытствовать. Зато меня просветили всеми приборами, какие только имелись в наличии, а потом замкнули на запястье хромированный браслет — путь был открыт. Я прошел через несколько пустых, сияющих чистотой залов, как через портал в другой мир. Радость от того, что предстоит путешествие, выплескивалась из меня как вода из фонтана. Взбудораженный от предвкушения странствий и приключений я подошел к своему автобусу и залюбовался прекрасной, мощной машиной, защищенной от внешней среды прозрачным поластидом. Для каждого пассажира был предусмотрен запас питьевой воды и кислорода — мы будем проезжать места, где нет ничего живого, в привычной для нас форме. В автобус я проник первым, потом вошли еще трое мужчин с уставшими лицами, в одинаковых куртках с названием фирмы «Альдебаран» — видимо строители нового мегаполиса, и бабулька в допотопной одежде: длинной вязаной юбке и черном полупальто. Она строго взглянула на меня, потом сняла верхнюю одежду и сложила ее в ячейку над своим креслом, пристегнула симпатичную тросточку специальным ремешком и молча села. Странно, в это утро я совсем не думал о Вее, не вспоминал тревожный голос брата — зачем все-таки я ему понадобился? С упоением я трогал разноцветные кнопки и лампочки над креслом, гладил его мягкую обивку, смотрел в окно на залитое солнцем огромное поле с рядами бело-голубых автобусов, точно таких же, как мой. Счастливой полуулыбкой встречал я входящих пассажиров, и некоторые от растерянности здоровались со мной. Ничего, еще познакомимся: больше суток пути предстоит нам быть вместе. До Последней войны можно было гораздо быстрее перемещаться из одной точки планеты в другую — на самолетах. Представляю, как это было здорово — огромная стремительная птица отрывает тебя от земли. Но наш президент говорит, что на Эдеме самолетов не будет, потому что они вредят атмосфере и потворствуют нетерпеливым людям. У нас даже есть поговорка: «Тот, кто спешит, быстрее окажется в аду». У военных и некоторых известных людей страны имеются лансы, но это индивидуальный транспорт. Наверное, Адам прав, на Эдеме сейчас нет таких расстояний, куда бы автобус не довез за три дня, и без самолетов можно обойтись. И все-таки, я обожаю скорость и мечтаю летать на ракетах к звездам, как мой брат. Пока я размышлял, из здания автовокзала высыпала целая ватага молодежи в пестрых необычных костюмах. Ряженые какие-то: рыцари, благородные дамы, чернокнижники, пастушки. Я уставился в окно. Они что, со съемочной площадки сбежали? Все эти ребята в шляпах с перьями, с луками за спиной и огромными рюкзаками направились прямехонько к моему автобусу. Я разглядел Альришу и еще несколько знакомых лиц. Это наши фееристы — поклонники и поклонницы фей. Они убеждены, что Эдем в стародавние времена, еще задолго до войны, принадлежал феям, эльфам и прочим фантастическим личностям, которые порхали среди деревьев и цветов и ни в чем не нуждались, а планета называлась Флорией. Но потом пришли люди и все испортили. Что-то вроде того, я не очень вникаю. Подозреваю, что и фееристы не все в это верят, просто им нравится собираться на тайные встречи и мечтать сообща. Но чтобы так свободно разгуливать с мечами и луками, да еще в таком месте — это уж слишком! Никогда такого не видел. Чудики эти вломились в автобус, как ни в чем ни бывало, и стали рассаживаться по местам. Альриша заметила меня и, по-моему, обрадовалась. На ней были зеленые колготки, высокие нарядные сапоги, короткая юбка из множества лоскутков тонкой невесомой ткани, крепившихся к изящному пояску с бусинами. Выше пояска сверкал голый живот, красивый, смуглый плоский с безупречной загогулинкой пупка и татуировкой — черной пантерой, выгибающей спину. Выше — топ из грубой шерсти, увешанный амулетами, и короткая куртка, не скрывающая татуировку. Именно так в представлении Альриши, должно быть, выглядела настоящая фея. Заметив, что я ее разглядываю, Альриша вспыхнула. — Ну, и чему это мы улыбаемся? — Так, вспомнил, что в первом классе на новогоднем утреннике у тебя еще крылышки были. Она засмеялась и села на соседнее сидение. — Верно! А помнишь, как мы писали письма Деду Морозу о своих желаниях? Я заказала ему волшебную палочку, а он подсунул мне ненастоящую, такие сотнями продавали в магазинах. Я всю ночь рыдала! — И с тех пор не перестаешь надеяться, что однажды тебе достанется настоящая? — съязвил я. У Альриши темные волосы, но она высветлила себе челку до снежно-белого цвета, она стильно причесывается. Какие у нее глаза, я не знаю: она все время меняет линзы — черные, зеленые, фиолетовые, однажды даже желтые вставила и стала похожа на свою любимую пантеру. Брови красивые, дугами, и нос прямой. В школе она считается девушкой с интересной внешностью. Что-то в ней, конечно, есть, но никого красивее Илоны — невесты моего брата, я не встречал. У меня все отнимается, когда я на нее смотрю, и у всей мужской половины Эдема тоже. Илона — ведущая программы новостей — лицо нации. А я ее знаю лично! Пацаны мне завидуют, а девчонки с жадностью выспрашивают, какая она в жизни. Может, ее внешность создана стараниями визажистов? Нет, милые мои, в жизни она еще лучше. Взгляд у нее теплый, обволакивающий, голос мелодичный с бархатными нотками, молочно-перламутровая кожа, а смех… не знаю даже как точнее выразиться, но от него по коже мурашки бегут, а лицо горит. Я только вспомнил Илону, и все во мне затрепетало. А Альриша, симпатичная, милая, зря только так сильно старается всем нравиться. Подошли поздороваться со мной Вилли и Гриша Гора — тоже ребята из нашего класса, но я с ними не общаюсь. Вилли выше меня на голову, худой, бледный. У него черные волосы до плеч, иногда он стягивает их в хвост. Одевается, как и Альриша, броско и любит быть в центре внимания. Держится как кинозвезда и пронзает девиц угольно черным взором, совсем как герой-любовник. Он никогда не улыбается открыто, но усмешка не сходит с его губ, любую неловкость, ошибку, оговорку других ребят он обязательно замечает и тут же комментирует. На мой вкус, Вилли — тип не из приятных. Он влюблен в Альришу и ревнует ее даже к придорожному столбу. Они сидят за одной партой, вместе обедают, читают одни и те же книги — почти не расстаются. Гришка Гора тоже влюблен в Альришу. Он действительно смахивает на гору: высок, плечист и необыкновенно силен, так как постоянно тренируется. В битвах на мечах ему нет равных, и в неудобных железных латах он скачет по ристалищу ловчее прочих, даже тех, кто без лат. У него много редких дарований и необычных увлечений. Он с интересом изучает древние мертвые языки и очень в этом преуспевает, а еще вышивает и тачает сапоги. Уверен, что затейливая Альришина обувь — его творение. Пословица «сила есть, ума не надо» явно не про него. Гриша молчалив, но я думаю, что знаний у него больше, чем у нас троих вместе взятых. Но что поделаешь, девушки тянуться к ребятам попроще. Поэтому Альриша села рядом со мной. — Куда ты едешь? — она наклоняется ко мне, и глаза ее — сегодня карие — смотрят с нескрываемым любопытством. — А вы куда путь держите, такие нарядные? — Я первая спросила! — возмутилась Альриша. — В Вегу, брат хочет меня видеть, — кратко ответил я. — Вот как. — Альриша задумалась, видимо, ждала другого ответа. — А что их никогда не отпускают домой с космодрома? — Ты еще не ответила на мой вопрос, — усмехнулся я. — Мы собираемся на самые грандиозные, небывалые игры в Ботаническом саду недалеко от Веги. Фееристы со всех городов Эдема едут сейчас туда. Зрелище будет потрясающее, ты должен обязательно посмотреть. — Постой, — я был удивлен. — Как же вы получили пропуска? Президент знает об этом? Он что, разрешил? — Не веришь? — довольно улыбнулась Альриша. — Ну почему он должен быть против? — Потому что столько людей бросают учебу и работу, чтобы ехать куда-то в лес и заниматься бесполезными делами. Зачем государству тратиться на транспортировку ряженых и не вполне вменяемых людей? — для меня это было очевидным. — Какой же ты зануда! — поджала губки Альриша. — правильный как учебник и такой же скучный. Думать самостоятельно не пытался? Президент к нам, и правда, не особенно расположен, но что он может сделать против Мандрагоры? — Мандра… что? — не понял я. — Ты невыносим! — Альриша прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла, не желая продолжать беседу. Но мне нравилось ее дразнить — Объясни мне, какая кому польза от твоего участия в этих играх? Ты хочешь поразить всех видом своего живота? Или татуировочкой? Потом какой-нибудь умник сочинит балладу о прекрасном пузе. Альриша открыла глаза и чуть не прожгла меня гневным взором. — Ты просто не видишь ничего дальше моего живота! — воскликнула она. — Вижу, — ухмыльнулся я, — колготки… зеленые. Она рассмеялась. Слава богам, мой юмор девушкам понятен. — Вея, — начала Альриша (я чуть не подскочил на месте, услышав это имя), — смогла разбудить свои тайные силы. Я тоже хочу и верю, что Мандрагора и другие мне помогут. Понял? — Думаешь, что ты фея? — я уже устал удивляться. — Все красивые женщины — феи, — кокетливо тряхнула челкой Альриша. — И скромницы, — вздохнул я. Автобус тронулся, тихо зашуршали по дороге колеса. Я обернулся, чтобы бросить прощальный взгляд на Антарес, и вот уже массивные створки ворот как-то туго и неохотно разъехались в стороны, чтобы пропустить нас во внешний мир. Солнце светило в полную силу и влажная еще от утреннего полива трава по обе стороны дороги празднично блестела. Кто-то из «фееристов» расчехлил гитару и забренчал немудреный мотив. Посыпались предложения насчет того, что бы спеть. После недолгих споров несколько проникновенных голосов затянули песнь о том, как путник — изгнанник, заблудился в лесу и стал сетовать на то, что мир не дал ему ничего, лишь унижений боль. И пожелал, чтобы растерзал его лютый зверь, потому что нет смысла в жизни жалкой и пустой. Потом герой с сокрушенным сердцем выбрался на поляну и увидел светлоликую луну. Но не успел расслабиться, как тут же в темноте зашуршало. Может стая волков? Нет, что вы! Кто же может оказаться в темном лесу ночью? Конечно, одинокая дева. «Она молчит и вздыхает, и сквозь тонкую ткань ее красота проступает». Нет, все-таки, не скучные ребята со мной едут. Естественно, герой о страданиях тут же забывает и остается жить с лесной волшебницей, «отравленный ее красою». Потом накатывают новые трагедии и приключения. Такие песни можно петь бесконечно. Кроме тягучих, «чувствительных» песен, у «фееристов» оказались в репертуаре и бравые, шуточные. На гитаре здорово играет мой брат, и голос у него сильный, а песни он поет серьезные, такие, что за душу берут. Поэтому я избалованный слушатель, вот и придираюсь. Но все равно я начал подпевать ребятам, заразившись общим настроением, потому что весело ехать молодой толпой и горланить песни, кто во что горазд. Остальные пассажиры нашего автобуса тоже довольны — как будто попали в фургон с бродячими клоунами. Они сейчас позабыли о своих взрослых делах и, глядя на нас, вспоминают молодость. Мы едем быстро. За окном пока приветливо, мелькают ухоженные холмы и луга. Рядом со мной зеленые коленки Альриши. Гриша и Вилли бросают на меня недобрые взгляды. А мне все это нравится. Краем глаза замечаю, что бабуська с деревянной тросточкой не спускает с меня глаз и раздувает ноздри, как будто принюхивается. Странно, может, я напомнил ей кого-то из внучатых племянников? И вдруг гитара зазвучала так нежно, так пронзительно, что все обернулись назад и вытянули шеи, чтобы увидеть, кто так играет. Да, эти пальцы знали, что творят с инструментом. Голос развеял последние сомнения, низкий, негромкий, но совершенно волшебный. Елоха Элегия — соловей Эдема. Знаменитость, о которой никогда не спорят. Сама Елоха — маленькая, смуглая, кудрявая, с широкой улыбкой, как у обезьянок шимпанзе. Платья у нее всегда балахонистые, понятно, что показывать ей нечего. Но стоит ей запеть, и ты исчезаешь, остаются лишь звуки ее голоса и мир ее песен. Я смотрю на Альришу и делаю круглые глаза: «Как?! И Елоха с вами?» Она довольно жмурится. Все в автобусе затихли и внимают Елохе. Я как будто перенесся на концерт и слушаю хиты любимой певицы: «На струнах дождя», «Звездный шлейф», «Луч счастья твоего», «Миг бесконечности», — закрыв глаза и отключившись от действительности. Ее песни не об ином, чуждом мне мире, будь он хоть трижды прекрасен, не о благостном покое райского уголка, где уставшие души обретут, наконец, покой и счастье. Елоха поет о мире, в котором мы живем, и она находит нужные слова, чтобы мы ощутили неповторимость и хрупкость каждого мгновения, любовь и нежность к истерзанной войной, но сохранившей человечеству жизнь, планете. Я не могу сдержать слез, так больно переживаю все, о чем поет Елоха. И в то же время горжусь тем, что живу именно в это время. Ее песни пробуждают все лучшее, что есть во мне. Если Эдему будет угрожать опасность, услышав этот голос, я ничего не устрашусь, даже смерти, и сделаю все, что потребуется для спасения человечества. Елоха замолчала, но долго еще дрожали от восторга потаенные струны наших душ. — Смотрите, кровавые деревья! — ахнул кто-то, и все пассажиры припали к окнам. Из потрескавшейся, бурой, в разводах, земли торчали корявые стволы, тянущие к небу гневные ветви, похожие на человеческие руки. До войны здесь росли хвойные леса, на многие километры — смолистые, вечнозеленые гиганты. Некоторые деревья пережили взрывы, но с тех пор источают не живицу, а густой красный сок. От этого стволы, ветви и земля под ними как будто насквозь пропитаны кровью. Иголки они время от времени сбрасывают. Подходить к этим деревьям опасно. В детском саду нянечки рассказывали страшилки, когда нас надо было уложить спать. На время тихого часа наглухо зашторивались окна, и строгая няня приказывала всем залезть под одеяла. — Тук — тук, — раздавался со стороны окна зловещий стук. — Кто там? — спрашивала перепуганная няня. — Это я, красное дерево, — отвечал хриплый голос. — За кем пришло? — тихо шептала няня. — За Петей, — дерево редко ошибалось, и называло имя того проказника, который больше всех мешал няне укладывать детей. — У нас нет Пети, уже спят дети, ступай, ищи на том свете! — как заклинание повторяла нянечка и дрожащей рукой чертила в воздухе перед шторой таинственные знаки. Недовольно скрипнув, дерево уходило, а мы два часа лежали без звука, даже, если спать не хотелось. Нам и в голову не приходило, что хитроумные нянечки подобрали речевки ко всем нашим именам. В их разговорах с деревом чудилась нам древняя и страшная тайна. «Здесь нет Егорки, ищи на чертовой горке. Здесь нет Никиты, иди, спроси у ракиты». Повзрослев, мы пугали кровавыми деревьями впечатлительных девчонок, и если удавалось довести кого-нибудь до истерики, весело хохотали. Но сейчас мне совсем не смешно. Не хотел бы я оказаться в этом лесу ни днем, ни ночью. Хорошо, что наш автобус просто проезжает мимо. Я закрыл глаза и представил смолистые сосны с зелеными иголками и шишечками, живую упругую траву, мне даже послышалось, что поют птицы, которых я видел только в кино. — Скоро вам помогут, — прошептала Альриша деревьям. — Не знаю, эта земля сильно повреждена, — вздохнул я. — Мандрагора ее разбудит! — упрямо возразила Альришка. — Да кто она такая, эта Мандрагора? — не выдержал я. — Не кричи! Она хранит семена жизни и говорит с планетой. А еще залечивает раны. — Ты тоже разговариваешь с деревьями, — перебил я. — Мне бы очень хотелось, — терпеливо продолжала Альриша. — Но я не слышу, что они мне отвечают. А Мандрагоре понятны мысли и желания всего живого и даже того, что нам кажется мертвым. — Так я и поверил! Откуда она взялась, такая исключительная? — Если ты такой умный, зачем тогда вообще спрашиваешь?! — разозлилась Альриша. — Не обижайся. Допустим, на Эдеме есть люди или, как их там, одаренные девушки (язык не поворачивался назвать их феями), у которых есть… силы, чтобы возродить планету. Почему же они не пользуются своими сверхспособностями по назначению? Зачем тратят силы на тайные встречи, какие-то дурацкие игры? Не понимаю. — Все равно они делают благие дела, просто не такие уж заметные, потому что феи действуют порознь. И одарены они по-разному: кто-то врачует раны, кто-то нейтрализует зло, некоторые понимают силы природы. А есть такие, которые еще не знают своих способностей. Так вот, Мандрагора поможет феям раскрыться, подскажет каждой, что делать, чтобы природа воскресла. — А по-моему, это чистой воды шарлатанство! — я был неумолим. — Посмотри, сколько делается для восстановления Эдема. Мы очищаем реки и воздух, высаживаем леса, строим города, в которых легко и приятно жить. И все это без всяких Мандрагор и фей с их непонятной магией! — Да если бы фей не преследовали, Эдем не нужно было бы восстанавливать, не было бы ни войн, ни вонючих машин, ни развороченных недр. По лесам бегали бы олени и тигры, а в чистых озерах — плавали лебеди. Но люди всегда преследовали и уничтожали фей, во все времена. — Если твои феи были такими умными и способными: и мысли читали, и телепортировались, и язык растений понимали, то, как же тогда они дали себя победить неразумным, неспособным, никчемным людишкам? Вздор все это, выдумки! Не надо рассчитывать на сверхъестественные силы. За спором мы с Альришей и не заметили, что автобус остановился. Гриша Гора возвышался над нами в проходе и слушал. — В том-то и беда, — подытожил он, — что «простые» и «исключительные» добиваются благ для Эдема порознь, а толк будет, если феи и люди научатся жить вместе. Порозовевшая Альриша благодарно на него посмотрела. Мы высыпали из автобуса и направились в сторону кафе с завлекающим названием «Праздник живота». Здесь, в пригороде Мицара, была безопасная зона. Есть уже сильно хотелось, и все с удовольствием подкрепились Когда я вернулся в автобус после получасового шатания вокруг кафе, Альриша встретила меня восхищенным взглядом. — Так вот ты какой, Егор! В чудеса не веришь? Да кого ты пытаешься обмануть? — В руках у девочки была моя книга по социологии. Я вскинулся возмущенно. — Ты что, Альриша, совсем спятила! В чужих сумках шаришь?! — Я хотел выхватить свою книгу, но проворная девчонка ловко спрятала ее за спиной. — Дурак! — сказала она обиженно. — Нигде я не шарю. Твои вещи упали с полки. — Ага! Просто спрыгнули, надоело им там лежать. И замок сам расстегнулся, и книга выскочила, пока автобус стоял. — Не знаю, — задумалась Альриша. — Когда я вошла, сумка лежала на кресле, честное слово. — Ты была в салоне одна? — не похоже было, что девочка врала. — Нет, еще та старушка, — Альриша кивнула в сторону бабульки с тростью. — Кажется, она хотела что-то положить на эту полку. Может, задела твою сумку, она и вывалилась? Мы вопрошающе посмотрели на бабусю, не мешало бы прояснить ситуацию, но она уставилась на нас таким тяжелым взглядом, что лично у меня пропала всякая охота о чем-нибудь ее спрашивать. — Отдай мне книгу, — сказал я Альрише. — Подожди, дай хотя бы посмотреть. Поверить не могу, что у тебя такая книга! — настырная девчонка, конечно, открыла «Социологию» на странице, где прятался подсохший цветочек. — У! Да тут все серьезно! — заулыбалась Альриша. — Аруника. Это Вея дала тебе цветок? — Не ожидал, что ты так сильна в ботанике, — выдавил я. Альриша светилась участием. Вокруг нас стали собираться люди. — Можешь не отвечать на вопрос, если это секрет, но имей ввиду, мы — твои союзники и готовы помочь в любой момент. О цветах я действительно знаю много. Феи всегда окружали себя цветами и не только потому, что радовались их красоте, от них они узнавали о желаниях Флории. Это — их друзья. Прислушайся, как жизнерадостно звучит — Флория! Надо же, у Веи и фамилия цветочная — Арум, как же я не догадалась? — вздохнула Альриша. — Разве ее фамилия не Тихая? — удивился Вилли. — Она была замкнутая и недоверчивая, понятно, что мы с ней не сильно общались, — вмешалась в разговор Джема — крупная девочка, белая как сахар, очень добрая, но чуточку неуклюжая. Свои большие уши она прячет под светлыми вьющимися волосами и поэтому немного смахивает на виноватую собаку. Она тенью следует за Гришей Горой и ловит каждое его слово, а еще постоянно вяжет гетры. — Зато теперь Вея — живая легенда, — роняет задумчиво Альриша. — Хорошо, если живая, — мрачно добавляю я. Настроение почему-то портится. — Все будет хорошо! — Альриша сжимает мою руку. Для нее я теперь рыцарь, герой, спешащий на помощь принцессе. Гришке опять не повезло. — Можно я почитаю твою книгу? — умоляюще смотрит Альриша. — Читай вслух, — говорю. — Откуда-нибудь с середины. Водитель призывает всех занять свои места, автобус трогается, путешествие продолжается. За окном быстро темнеет, по небу небрежно размазаны охристые полосы торопливого заката. Альриша зажигает светильники над нашими сидениями и начинает читать. Глава 5 Пиония. Проклятие волков «Случилось так, что Борин из дома Волка полюбил рыжую Олинку из Дикой долины. Воспротивился старый Вертрум выбору сына. Предостерегала дочь от скудоумного поступка прозорливая Вербела. Хоть и соседствовали люди с народом фей, а не подружились между собой. Никого не послушали влюбленные, один только голос страсти. Привез Борин Олинку в свой стан. Обмозолили глаза о чужачку соплеменники Борина и много болбочили зря. Только Олинка оказалась не из робких, своенравная, смешливая и на слова колючая. Как дикий шиповник. Домовничала споро, любую хозяйку за пояс заткнула бы, и казалось, совсем не уставала. Ни разу не было у ее мужа неудачной охоты, и ни один человек из дома Волка не захворал с той поры, как взял Борин Олинку в жены. Многие тогда завидовали шебутному парню, а он души не чаял в жене красавице — яркой и нежной, как цветок пиона. Не в силах сдерживать любовный пыл обнимал и целовал Борин белокожую Олинку при всех, как принято у взбалмошного фейского племени, а людям зазорно. Другая бы на месте Олинки со стыда сгорела, а эта лишь скалила ровные зубы, нескромно запрокидывая голову. Пришло время — понесла Олинка. Гордо выпячивал грудь Борин — уверенный, что родится у него сын удалой да справный. И когда пришел срок, родился сын, но такой урод скрюченный и с выпяченными губами, что содрогнулся муж и долго молчал. — Не гож он, — сказал, наконец, Борин. — Умертвить его надо, чтобы не мучился. Не бывать в моем доме страшиле убогому. — Погоди! — взяла свое дитя и прижала к груди Олинка. — Вырастет — выправится. Красавцем не станет, но, может, добрый малый получится. Не тебе судить. — Такой не выправится, — поморщился Борин. — Только зря на него силы потратишь. Забудь о нем, да быстрей свое здоровье поправляй, чтобы мог я тобой утешиться. Мы скоро другого сына родим, а об этом — и не вспомним. Ушел Борин, видом неприглядным первенца смутившись. На сердце тоска, хоть в пень головой. Ушел и не заметил, как сверкнули очи Олинки, все равно что вражьи клинки. А после вломился в опочивальню к роженице верный слуга Борина и забрал младенца, чтобы удушить его на стороне, не на виду у матери, и зарыть в неведомом ей месте. Сжала зубы Олинка, но выскользнула вслед за слугой повитуха. В потемках шла она за ним шаг в шаг, и лишь намерился слуга нанести ущерб младенцу, окликнула его. — Дай, я подержу, чтобы криком он никого не потревожил. Глянул слуга на повитуху, да так и обмер. То была Вербела из Дикой долины. Не жаловала Вербела людей, но на роды дочери явилась, чтобы помочь. Взяла она из рук околдованного палача маленького уродца, да и скрылась в ночи. Когда Борин заглянул в спальню Олинки, та притворилась спящей. Пошел он тогда к друзьям хмелем грусть заглушать. А утром обнаружили, что Олинка пропала. Кинулись к парню, которому поручили от младенца избавиться, а тот и слова по-человечески молвить не может. Собрал тогда Борин отряд, и поскакали они в Дикую долину. Пристал Борин к Вербеле с вопросами. Отвечала та, что не видела дочери со дня свадьбы. А сама глазами в Борина уперлась — не мигнет. И добавила, что лучше следовало за женой следить, а теперь поздно, видно, потерял зять Олинкину любовь. Разъярился Борин, почудилось ему, что насмехается над ним Вербела, и сказал так: «Уезжаю сейчас, но вернусь через два дня, и если не найдешь мне Олинку, выжгу Дикую долину, разорю каждый двор, пыткой языки развяжу! Милостью моего отца живете на этой земле, захотим, прогоним вас восвояси». Скорбью наполнилось сердце Вербелы. Любили прекрасную Пионию феи, но не возводили для себя каменных жилищ, не городили заборов. Давно ли позволили они пришлым людям обосноваться в этих местах? Поначалу речи Волков были любезны, а сами они скромны, но лишь освоились в Пионии, как тут же почувствовали себя хозяевами. Сколько не уступи земли корыстным людям, а им все равно тесно! Ничего не сказала Вербела, но как только скрылись всадники Борина, созвала свой народ и приказала всем, собрав какие возможно пожитки, покинуть Дикую долину. Предвидела Вербела, какой глупой может быть ярость людей. Когда Борин вернулся в деревню, там не было ни души. Только брошенные животные и птицы бродили по дворам и улицам. Дома остались со всем скарбом — хоть заново заселяйся. Взвыл от тоски Борин, но, удержав своих людей от грабежа Дикой долины, призвал скорее ехать в погоню. Однако племя фейское непростое, скрыли они заговорами все ручьи и реки вдоль дороги от неискушенных человеческих глаз, и скоро всадников одолела жажда. Стали они роптать и просить Борина вернуться. Но он упрямо гнал всех вперед, пока не встретилась им лощина, сплошь поросшая виноградом. Спешились всадники и набросились с жадностью на виноград, а потом проспали подряд три дня и три ночи. Неспроста этот виноград на пути их оказался. За это время увела Вербела свой народ через горный перевал в необжитые земли, где до поры до времени можно было не опасаться, что их потревожат соседи. Пока Волки спали, лошади их разбрелись кто куда. Долго блуждали люди, прежде чем вернулись, исхудавшие и оборванные, в свой стан. Не мог Борин забыть Олинку, жгла его любовь, но была она теперь злая и больно ранила сердце. Не мог он простить жене, что бросила его. Но и Олинка прокляла его, когда он решил избавиться от их дитяти, и все племя Дикой долины пожелало недоброго сыновьям Волка, когда они их выжили из родных мест. Не от того ли жизнь людей стала трудной и голодной, болезни и склоки — частыми, а век — недолгим? Феи великодушнее и мягче сердцем, чем люди, но проклятье их крепче и страшнее человеческого.» Я неотвратимо засыпал под монотонный голос Альриши. Волков я не жалел. На Эдеме нас учат презирать жадность. Многие вещи, которые в прошлом считались культовыми, для нас не имеют значения. Никто не скупает и не хранит золото, не заглядывается на драгоценные камни. Наши женщины носят украшения, но им не важно из чего они сделаны, лишь бы были красивыми и доставляли радость. У нас нет музеев, и никто не благоговеет перед антикварными вещами и другими атрибутами прошлого. Художникам запрещено продавать свои картины, они их пишут только потому, что им так нравиться. У нас нет коллекционеров, Адам строго следит за тем, чтобы вещи не искушали человека. Прежде всего, на Эдеме ценят личность. Но это не значит, что знаменитых людей у нас возносят на пьедестал, им не ставят памятников, не называют их именами города и улицы, и в школе не учат имена героев. Служить Эдему — это желание, идущее от сердца. Своих героев мы знаем без напоминаний и указаний свыше. А Борин должен был попросить прощения у Олинки, если, правда, ее любил. И принять жену вместе с ребенком. При такой бабке, глядишь, и выправился бы малец. Угрожать и прогонять фей из их долины, по-моему, просто стыдно. Во сне я оказался в Пионии с Веей. Сказать, что я был счастлив, значит, вообще ничего не сказать. Меня переполняло таким солнечным, чистым, нежным чувством, что я ног под собой не чуял. Восторженнее себя я просто не помню. Мы шли с Веей по широкому полю, окутанные волшебными ароматами цветов и трав. Свежая зелень, яркие всплески ромашек, васильков, колокольчиков, синяя кромка леса вдали — все радовало и веселило душу. Луг кипел жизнью, и это сводило меня с ума. Бабочки порхали с цветка на цветок, изящно и легко трепетали крылышками, жучки и букашки самых разных размеров и форм деловито карабкались вверх по стебелькам, как будто спешили на работу. Большущая стрекоза вдруг села мне на руку и куснула своими внушающими уважение челюстями — попробовала на вкус. Потом взглянула стеклянными глазами и улетела по своим делам. Луг жужжал, стрекотал, звенел — это его маленькие обитатели делились друг с другом соображениями о сегодняшнем дне, новостями и сплетнями. И все они были настоящими, очень важными и нужными. Мне захотелось лечь навзничь на траву и ощутить, как весь этот мелкий народец переползает через меня, кусается, возмущается присутствием непонятной преграды на своем пути. Я ничего не знал о насекомых, а теперь увидел их так близко, почувствовал, как они щекочут, покалывают, щиплются. В парках Эдема тоже есть мягкая сочная трава, но там никто не стрекочет и не жужжит — никто не живет. Вея идет немного впереди, и, конечно, чувствует мое восторженное настроение. И сама она, как этот луг — цветочная, нагретая солнцем. Вдруг я вижу броский пунцовый цветок, а потом еще один и еще. — Это пионы? — спрашиваю я, уверенный, что это так. — Пионы, — отвечает Вея, она нюхает цветок и прикрывает глаза от удовольствия. — Так вот почему эту страну так назвали, — догадываюсь я. Мы потихонечку приближаемся к первым деревьям. — Я устала, — говорит Вея. — Так жарко. Отдохну немного, а ты посторожишь. Ладно? — Конечно, — соглашаюсь я. Она мгновенно засыпает, а я любуюсь ее пушистыми ресницами, удлиненными собственной тенью, крохотной ямочкой на подбородке, золотистым пушком на тонкой коже. Хорошо бы остаться в этой цветущей стране, быть всегда рядом с Веей, вдыхать дурманящий запах празднично-нарядных пионов. И не надо ни каменных жилищ, ни заборов, ни машин… Я не замечаю, как начинаю задремывать и, наконец, проваливаюсь в глубокий сон. Пробуждаться тяжело, солнечной поляны нет и в помине. Лес надвинулся сумрачной, угрожающей тенью. Рядом — никого. Передо мной полянка блестящих желто-медовых цветочков. «Аруники! — догадался я. — Это же она — Вея!». И тут я заметил, что какое-то длинное вьющееся растение, заполонило всю полянку и душит цветы, душит мою Вею. Страх объял меня, сердце остановилось. Скрюченными, негнущимися пальцами отдирал я от маленьких золотинок колючие стебли, но они держались цепко, вместо них отрывались слабые нежные цветы. Я заплакал. Стемнело. Какое-то время я ревел в ночном полумраке автобуса, не соображая, что все страсти мне приснились. Потом вытер горячие слезы и осмотрелся, приходя в себя. Все спали, лишь мерное дыхание, сопение и негромкий храп нарушали тишину. Свернувшись в клубок, спала Альриша. Мою книгу она прижимала к груди. Я вздохнул и мысленно переделал концовку своего сна, ловко высвободив аруники из тисков беспощадного вьюна. «Я спасу тебя, Вея, и никому никогда не позволю обидеть», — повторил я внятно одними губами, наверное, для того, чтобы приободриться. Мне даже почудилось, как кто-то легко коснулся моей руки. «Ты не умрешь», — прошептал я. Потом я долго не мог уснуть, нервно прислушиваясь к каждому звуку, раздражаясь храпом, вытягивая затекшие ноги и обижаясь на других, — они не страдали бессонницей. Зато утром я проснулся позже всех. — Привет! — объявил я о своем пробуждении Альришу. И услышал в ответ невнятное: «Угу». Она целиком погрузилась в мою книгу. Упади мы в пропасть или взлети в космос — даже это не отвлекло бы Альришу от чтения. — И как дела в Пионии? — не сдавался я. — Ты понятия не имеешь, какая это книга! — воскликнула Альриша. — Диву даюсь, ты даже не пробовал прочесть ее! А тут рассказывается о начале мира, о том, как все было на самом деле. — Да-а-а? — я с опаской присматривался к Альрише, глаза ее зажглись восторженным огнем. — О том, как Бог создал землю? — сделал я осторожное предположение. — Дваштр! — с удовольствием подхватила Альриша. — Царящий в Ночи. Он зажег во Вселенной первые звезды, создал Рыцарей Вселенной и поручил эти звезды им. Там они могли создавать миры, какие им вздумается. Вселенная заиграла феерическими красками, миров было множество. Но вскоре начались раздоры и войны между мирами. Тогда Дваштр решил, что лучше всего тьма, и взмахом крыла остановил время, погрузив Вселенную в сон… — Я немного отодвинулся от восхищенной Альриши к окну. — Однажды проснулся один из рыцарей — Каратар, — и стал сам создавать миры. — Продолжала Альриша. — Но Нирриты — демоны разрушения, сжигали одну звезду за другой. — «Как она запомнила все имена?» — удивился я. — Спасаясь от демонов, Каратар превратил три уцелевших мира в жемчужины и отдал их Вальгуде — гигантской летучей мыши, а она отнесла их под свет Нимеланы — ярчайшего цветка Вселенной. — Все несколько метафорично, — заметил я. — Ничего сложного, — махнула рукой Альриша. — Нимелана — это Солнце. — А летучая мышь? — Это летучая мышь. Ты слушай дальше! Уцелело три планеты: планета фей, планета драконов и планета подземелий. Каратар поместил их в лабиринт, и демоны не смогли туда проникнуть. — Это обнадеживает, — кивнул я. — Но не понятно, откуда взялись люди? Вышли из подземелий? Или все-таки эволюционировали из ящеров? — Не смешно, — скорчила рожицу Альриша. — Ни то, ни другое. Людей сотворил другой рыцарь Вселенной — Нар. — Ах, был еще один… — Да. Нирриты взорвали планету Нара, но он успел вывести корабли со спасенными людьми и животными. Знаешь, что это было? — Ну? — Самый первый в истории Ковчег. — Альриша выжидательно на меня посмотрела, но я не знаток истории. — Были еще другие? — Да, — с укором вздохнула Альриша. — Больше известен другой. Но здесь — целая космическая флотилия. Это грандиозно! Нар встретился с Каратаром и попросил убежища для людей. Драконы наотрез отказались принять чужаков, тогда людей расселили на планете Фей и планете Подземелий. Это чудо! Чудо, что я нашла у тебя эту книгу! Может быть, это здорово принимать всякую новую информацию, особенно если она пришлась тебе по душе, как откровение, но я совсем не так впечатлен, как моя соседка. Легенда очень даже симпатичная, но это только легенда. Меня, конечно, тоже тревожат эти неразрешимые вопросы: откуда возникла Вселенная? Как появились люди? Что будет со мной после смерти? Но я не верю, что все эти тайны раскроет мне какая-нибудь книга, пусть даже самая необыкновенная. Правда откроется как-то иначе, может, когда я умру. А Альриша даже плачет от переизбытка чувств. Наивный, счастливый человек! Ну, а что касается жизни на других планетах, так мы уже дождались — роламбинов. Не иначе, как с планеты Подземелий явились. Автобус остановился, все вышли размять ноги и позавтракать. Через несколько часов мы приедем в Вегу. На автостоянке были и пассажиры из других автобусов. Все разбрелись. Вокруг Альриши — целая толпа. Ей есть, что порассказать единомышленникам, но меня она уже просветила, поэтому я отстал от группы и решил прогуляться в одиночку. Нужно было составить план действий, но в голову ничего путного не приходило. В столовой я выстоял очередь, взял себе набор еды номер три из жидкой пшенной каши, биосалата и киселя, выбрал свободный столик и сел, все еще погруженный в нелегкие думы о спасении Веи. Она была такая чудесная в моем сне. — Тут свободно? — я поднял глаза. Какой-то мальчишка из чужого автобуса вознамерился поставить свой поднос рядом с моим. Разве таким маленьким разрешают путешествовать без родителей? — Вон там есть свободное место, — указал я ему на столик в другом ряду. Я не обязан всегда быть вежливым. К тому же терпеть не могу какао, даже, когда его пьют другие. — Ладно, — пожал плечами ребенок и убрался к другому столу. Я поел, отнес посуду и направился к выходу, когда на глаза мне попался все тот же мальчишка. И я его узнал! Это он! Даже курточку не потрудился поменять. Торопливо, сбивая стулья, я бросился к нему. — Я узнал тебя! — Неужели? — ехидно усмехнулся малец. — А я-то все ждал, когда ты меня заметишь. Мы с тобой и в очереди рядом стояли. Но ты, видимо, настолько околдован феей, что и стада оленей не заметишь, если оно рядом пронесется. — Где она? — В надежных руках. В плену, но ей не сделают ничего плохого. Пока. Как она тебе, часто мерещится? — Снится. Откуда ты меня знаешь? Вея рассказывала обо мне? — Нет. Просто мыслишки иногда почитываю. — Да ладно! — хмыкнул я. — Как тебе цветочек, который я спрятал в книжке? — подмигнул мне пацан. — Греет душу? — Я думал… это Вея, — оторопел я. Цветок лежал во внутреннем кармане рубашки, на груди. — Я бы не стал тебя переубеждать, если бы ты не прогнал меня от своего стола. Теперь считай, что мы квиты. — Так Вея даже не знает, что я хочу ей помочь? — Узнает обязательно, — улыбнулся парень. — Ей просто пока не хватает практики. Он издевался надо мной. Может, зря я рвался в Вегу и спасать никого не надо? Мальчишка сказал, что ничего Вее не грозит. — Спасать придется, — подтвердил малец свои способности читать мысли. — Тебя выбрала фея, ты пропал, парень. Ты навсегда связал с ней свою судьбу. — А почему ты разгуливаешь так спокойненько? — соскочил я с темы. — Разве тебя не ловят? — Меня не просто поймать. Я мог бы добраться до Веги с охранниками моего отца, но хочется попытаться самому. — Поедем с нами, — предложил я. Этот странный ребенок знал, где Вея, если не врал. Нельзя было упускать его. — В автобусе есть свободные места. И скучно не будет. Видишь ту группу ряженых? — Я указал на Альришу с компанией. — Кто они? Почему так одеты? — Ты же эксперт по феям, не я. — Они возомнили себя феями? — Сочувствующими им. — Куда они все едут? — На грандиозные игрища в Ботанический сад. — Вот как? Я бы не прочь посмотреть. Я представил Марка своим спутникам. — О! Ты тот мальчик, которого ищут? — воскликнула Альриша. — Ты наблюдательна, — одобрил Марк, — и потрясающе выглядишь. Альриша смущенно улыбнулась, галантный кавалер был чуть выше ее пупа. Я вспомнил, что хотел взять минеральной воды на дорогу, и мы с Марком вернулись в столовую. В автобус мы зашли последними, через минуту он тронулся в путь. На этот раз никто не спешил рассаживаться по местам. Все сгрудились в центре и оживленно дискутировали. Я подумал, что обсуждают книгу, но вниманием публики завладела моя старушенция. Мы с Марком не стали продираться сквозь толпу фееристов, встали за их спинами и прислушались к разговору. — Эта бабуся знает о том, что здесь написано! — прошептала мне Альриша. Бред продолжался. — А зачем люди выбирали себе тотемы? Почему поклонялись какому-нибудь животному? — Спросила Джема. — Нар-отец сначала создал животных, птиц и прочих тварей, поэтому, когда ему пришла мысль сотворить человека, — вещала старушка бодрым и внятным голосом — будто слова чеканила, — он, заимствуя образы и характеры животных, наделил людей лучшими их чертами и добавил еще кое-что. Так появились люди-тигры и люди-медведи, люди-лоси и люди-кроты. Человек поклонялся зверю не потому, что был суеверен или недалек. Через зверя он ощущал свою связь с природой, осознавал свои силы, питаемые от земли. Человек знал — он принят в братство, он не одинок, и в случае опасности бросался на помощь сородичам, жертвуя собой, но и его защищало все племя. Кроме того, черты, свойственные тому или другому тотему, помогали всему клану выжить, приспособиться, создать свою культуру. Это был мудрый уклад. До сих пор, многим людям присущи некоторые черты и повадки зверей, кому в большей степени, кому в меньшей. А у некоторых в напоминание об их тотеме, не осталось ничего, кроме фамилии. Ты, например, — старуха обернулась к ближайшему к ней фееристу Римку, — человек-аист. А ты, — она хищно приоткрыла рот с мелкими зубами, приглядываясь к Вилли, — человек-росомаха. Хотя тут примешались род ворона и род свиньи. — Хорошенькая смесь, — внутри я скорчился от смеха, — таким озадаченным я Вилли сроду не видел. Человек-аист поднял повыше длинный остренький шнобель, поистине достойный своего тотема. — Вот здорово! Вы видите людей насквозь! — восхитилась Альриша. — А я кто? — Наверное, пантера? — предположил Вилли. — Нет, милая, — прозорливая бабулька скептически оглядела Альришу. — Ты волчица, но с примесью белочки. — О, какая жалость! — не выдержал я. — Придется менять татуировку! И кого же ты выберешь? По-моему, Альриша расстроилась. Все боялись узнать правду, но требовали от старухи рассказать о своих тотемах. Фееристы в отличие от современной молодежи неплохо знают фауну прошлого и могут отличить кролика от морской свинки. Кого только среди нас не оказалось! Просто зверинец на колесах. Я был в восторге, но не мог поверить, что все это серьезно. — А Гришка кто? — спросил кто-то. Скромный Гриша не лез вперед. — Только без всяких примесей, — попросил он. — Ты кедр, — сказала старуха, — ну, отчасти — лесной орех. — Это не одно и то же? — поинтересовалась Джема. — Значит, бывают люди-растения, — уточнил кто-то. — С растениями связаны судьбы фей, — нехотя ответила автобусная ясновидящая. — Эй, Феникс! — потянула меня за рукав Альриша, — ты что молчишь? Он кто? Неприятная старуха снова испытующе на меня посмотрела. — Он волк. Чистый тотем. Удивительно, пронести его нетронутым сквозь века! Стало как-то не по себе от этих речей, когда она на меня смотрела, смех застревал в горле. — Мы как брат и сестра, — сказала Альриша. — И выгнали всех фей из Пионии, — вспомнил я. — Мы не отвечаем за дурные дела предков, — возразила Альриша. — Как знать, — не стал я спорить. Кажется, мы перебрали всех пассажиров, остался водитель, но его никто тревожить не захотел. — Постойте! А Марк? — Альриша вытянула сопротивляющегося мальчишку на суд старухи. — Я не хочу ничего знать, — шипел Марк, а бабулька тем временем озадаченно рассматривала его со всех сторон. — Не может быть! — наконец воскликнула она. — Я понимаю, что стара, а мир еще старше… И все-таки, не может этого быть! Не знаю, что сказать, я очень устала. — Старуха и правда как-то сникла, откинула спинку своего кресла и сползла на него, прикрыв глаза. — Я понял! — завопил весельчак Крис, выпучив глаза и схватив несчастного Марка за плечи. Все застыли в молчании, ожидая сенсационного разоблачения. — Он динозавр! — выпалил Крис. — Старый, как мир, динозавр. Ребята захохотали, но Марк не подключился к общему веселью. На осунувшееся, бледное лицо мальчика больно было смотреть. — Не бери в голову, старина, — Крис дружески похлопал его по плечу. — Пойдем, сядем впереди, — попросил меня Марк. Я послал воздушный поцелуй Альрише. «Прощай, моя белочка!» — и перебрался с Марком на первое сидение. — Я же говорил, что у нас не соскучишься, — заметил я. — По-моему повеселились на славу. — Зря я тебя послушался, — Марк был угрюм. — Угораздило же сесть в этот автобус! — Да что случилось? — не понял я. — Ничего, тебя кто-нибудь встретит? — Мой брат, — кивнул я. — Может быть, на леталке. — Это неплохо. Подбросите меня, куда скажу? — Нет проблем. — Надеюсь, что не будет. — Марк вздохнул. — Будь начеку, Егор, Вее угрожает новая опасность. Я не знаю, что нужно этой женщине, но бойся ее как огня. — Кто она? — просипел я еле слышно. Веселость моя без следа улетучилась. — Хедера, — ответил Марк. — Плющ. Ну и денечки настали! Не успеешь отгадать одну загадку, а тут уже следующая в очереди. Я не понимал, почему надо бояться плюща, но Марку поверил безоговорочно. Глава 6 Фея в белом городе Вега — город, не похожий на настоящий. Все строения здесь воздушные, ажурные, сияющие белизной, как макеты из дорогой бумаги. Кажется, что башни можно перемещать руками. Особенно нереальным, хрупким и невесомым город выглядит сверху — из окон летательных аппаратов. Почти весь транспорт в Веге воздушный, а улицы внизу принадлежат пешеходам. Здесь нет угловатых зданий, все они спроектированы так, чтобы можно было легко их облететь. Каплевидные и сферические летательные аппараты — лансы, делают крутые виражи вокруг резных башен и ловко пикируют на специальные посадочные площадки, которые серпантином обвивают сооружения сверху донизу. Припарковаться можно у любого этажа, начиная с пятого. Прозрачные лансы не портят архитектурной композиции — они похожи на бусины или капли росы на диковинных стеблях несуществующих растений. Спроектировал город Али Фалавар — непревзойденный художник. Низкий ему поклон за это. Я не был в столице Эдема — Олимпе, но, говорят, что с Вегой ему не сравниться. Столицу все еще строят и планы грандиозные, но архитекторы спорят друг с другом, выдвигая проекты один помпезнее другого. Президент их не утверждает, считает, что всем этим замыслам не хватает единого стиля. Адам с женой проводят много времени именно в Веге. И посольство роламбинов тоже здесь построили. Может, когда-нибудь на улице Млечного Пути появятся новые посольства с обитаемых планет. Что касается населения Эдема — все мы считаемся единым народом, хотя до войны государств и национальностей было не счесть. Они отстаивали свои интересы и стерегли границы, не выползая из междоусобиц. После катастрофы людей осталось мало, и теперь мы дети одной звезды, строим прекрасную жизнь на своей планете под присмотром Президента и правительства. Еще в Веге есть симпатичная извилистая река — Ленточка. Воду в ней постоянно очищают, и ее можно пить, зачерпнув ладошкой. Но самая главная достопримечательность города — космодром. Он находится в нескольких километрах от Веги, там же — и комплекс заводов, на которых строят космические корабли, и научно исследовательские институты, где ведутся исследования Вселенной. Брат показывал мне, как со взлетного поля с красивым названием «Чаша странствий» стартовал легендарный Драхо-6. Я помню, как нетерпеливо он отбросил ослепительный огненный хвост и скрылся в облаках. Секунда — и он стал недостижимым для наблюдения. Тогда Драхо-6 подлетел близко к планете Сирин и сделал снимки ландшафта. Корабль едва уцелел, подхваченный черным вихрем. Там сумасшедшие ветры, таких — на Эдеме не бывает. Больше всего на свете я хотел бы встать у штурвала Драхо. Автобус остановился на автовокзале, похожем на антареский как брат близнец. Кроме наземного транспорта на площади разместились лансы, почти все с затемненными стеклами. Компания фееристов высыпала на платформу, оживленно беседуя и с интересом поглядывая по сторонам. Они должны были пересесть в другой автобус, чтобы добраться до Ботанических садов. Я разволновался от нахлынувших воспоминаний: с Глебом мы видимся не чаще одного раза в год. Но среди встречающих брата не было. Вдруг в небе мелькнула леталка вызывающего бирюзового цвета и опустилась не на стоянку, а в пяти шагах от нашего автобуса, чуть ли не на голову моим товарищам. Дверца гламурной машинки приоткрылась. И все увидели длинную ножку в белом гипюровом чулке и стильном сапожке, а потом и всю красавицу в чем-то невообразимо элегантном, летящем, переливающемся. — Твой брат? — сострил Марк. Это было явление Илоны. Все просто замерли, даже автограф никто не догадался попросить. Илона обняла меня и поцеловала в губы по-родственному, а я внутри весь расплавился от толчка ее груди. — Привет, Егор! Я так боялась опоздать. — Здравствуй, Ил, — пробубнил я, плавая в облаке ее духов. — А где Глеб? — Он занят, новое спецзадание — нельзя отлучиться ни на минуту. Поехали скорее! — Мм, Ил, нам нужно подбросить этого парня. Илона повернулась в сторону ухмыляющегося Марка. — Ух ты, блудный сынок! И куда же вы так спешите, мистер Неуловимка? — Мое почтение, мисс Эдем… (я понял — эти двое знакомы). — Отвезите меня к папе, Млечный Путь, 12. — Ну что ж, — кивнула Илона, — хорошо, что Глеб не поехал, я отвезу тебя. — Егор! — услышал я свое имя. Опечаленное лицо Альриши почти растрогало меня. — Ты приедешь на игры? — Да, я же обещал! Когда вы начинаете? — Послезавтра. — Я буду с вами! — махнул я рукой из окна. Наше убытие на бирюзовом лансе выглядело, должно быть, впечатляюще. Илона резко рванула вверх, и нас с Марком вдавило в сидения. Оставшиеся у автовокзала фееристы все еще глядели нам вслед. — Хотите, полетим выше облаков? — Илона, похожая на проказливого ангелочка, решительно рванула рычажок, и машина взмыла в голубую высь. Вега раскинулась внизу во всей красе: блистала речка, отражая синеву небес, а пушистые облака чинно выстроились по правому борту. Я же парил выше всех на крыльях счастья. — Эй, быстрокрылая! — подал голос Марк. — Нельзя ли потише? Меня сейчас стошнит прямо на президентский дворец. Не думаю, что это кому-нибудь понравится. — Ну и зануда, правда, Егор? — Илона резко повела свою бирюзовую игрушку вниз, и мы с Марком истошно завопили. Было такое ощущение, что с нас сдирают скальпы. Я зажмурился. — Вот ты и дома, маленький плут, — объявила Илона. — Спасибо за мягкую посадку, — Марк выпрыгнул на крышу двухэтажного особняка. — Водила-громила! — добавил он, скорчив рожу и высунув язык. Илона погрозила ему кулачком в белой перчатке. — Откуда ты знаешь Марка? — спросил я. — Кто ж его не знает? Шустрый ребенок. Такого не спрячешь. — Кастор, наверное, злится на мальчишку? — выпытывал я. — Да, конечно, но одновременно и гордится. Поймать Марка — не пустяшная забава, наша доблестная разведка много башмаков сбила, пытаясь выследить и поймать его, но безрезультатно, и это дает повод Кастору обзывать неудачников олухами и дубинами. — Понятно. Ил, ты мне так и не рассказала, что за неотложные дела появились у Глеба? — Если бы я знала! Из него ведь слова не вытащишь, молчит и улыбается. Вроде охраняет какого-то особо опасного преступника, который может внушать свою волю другим людям. А Глеб гипнозу не поддается, вот и караулит его бессменно. Это я, конечно, не от брата твоего узнала. Меня просто бесит его недоверие. Может, он тебе что-нибудь расскажет, а я только и слышу: «Потерпи, моя кошечка». Я улыбаюсь. Глеб прав, таков удел разведчика. В государственные тайны нельзя посвящать ни лучшего друга, ни родителей, ни жену. Илоне придется с этим смириться. Забавно, что ее работа заключается в разглашении последних новостей всему свету. Когда-нибудь я тоже буду разведчиком и скажу своей девушке: «Прости, дорогая, но это тебя не касается. Это только между мной и президентом». А Илона, когда сердится, становится еще красивее. ***** В комнате было темно, но Вея не спала. Она давно потеряла счет времени и не знала, сколько дней прошло с тех пор, как они с Марком зашли в гости к Ригу. Роламбины ни разу не позволили ей взглянуть на солнышко. Жвала II, узнав, что его подданные взяли в плен фею, приказал не выдавать ее эдемской разведке, а беречь пуще глаза и по возможности наладить с пленницей добрые отношения. Якобу Кастору поначалу такой поворот событий не понравился, но роламбины объяснили, что Вея — очень агрессивная девушка, и поскольку на Эдеме еще не научились контролировать необычные способности фей, роламбины сами доставят ее в Вегу — целее будет. Кастор предпочел не вмешиваться. Тем более, что его сынишка Марк, переданный инопланетянами телохранителям министра из рук в руки, почти сразу снова сбежал. Уродливые коричневые карлики Вее не понравились. Особенно удручал ее посол роламбинов Едоза, которому поручили наладить с ней контакт. У него была отвратительная манера нависать над сидящей девочкой и непрерывно жестикулировать, как будто речь его от этого могла стать более внятной. Отвратительными были и мелко дрожащий нос в бисеринках пота, и особенный, затхлый, как у гнилой картошки, запах изо рта. Все это доводило спокойную и вежливую девочку до приступов плохо скрываемого бешенства. Едоза чувствовал, что объект обработки сопротивляется налаживанию дружеских отношений, и почти сразу возненавидел пленницу, впрочем, как и всех жителей этой полуживой планеты, бездарных и высокомерных снобов. Он называл ее не иначе как «злючка — белоручка». Всякий раз, когда посол появлялся в комнате, Вея горячо и страстно молилась о том, чтобы он молчал и держался от нее подальше. И однажды Едоза, вдруг, обнаружил, что язык его немеет, а слова прекрасно вызубренного эдемского улетучиваются куда-то. Он сразу догадался, что девчонка использует против него свои необычные способности, и рассвирепел. Но Едоза был дипломатом, он не выдал себя, однако решил наказать строптивую пленницу при первой же возможности. Вея постоянно пыталась связаться мысленно с родителями, но ее опыты ни к чему не приводили. С тех пор как мама показалась ей в Антаресе, наладить связь не удавалось, более того, она чувствовала какое-то сопротивление своим усилиям. Она боялась даже подумать о том, что их нет в живых. И пусть пока они пленники самой ужасной тюрьмы в стране, и сама она не свободна, но все должно измениться. Она вырвется из цепких лап карликов и освободит своих родных, чего бы ей это не стоило. Вея почему-то внушила себе, что надо встретиться с Мандрагорой, и та обязательно поможет. Была еще надежда на Егора, девочка часто вспоминала о нем, мысли эти были легкими, приятными и немного грустными. Жаль, что они познакомились так поздно и так мало успели сказать друг другу. Дверь приоткрылась, и Вея сразу напряглась. Посол Едоза прополз в комнату с фонарем и шарил им, пытаясь определить ее местонахождение. — Скучаешь? — прошипел он. — Пойдем, кое-что покажу тебе. — Не хочу, — с вызовом ответила Вея. — Не очень-то ты любопытна. Не хочешь, так сиди в темном углу сколько влезет. — Вы тоже всю жизнь проводите в потемках и не жалуетесь, — огрызнулась девочка. — Если хочешь узнать, как живут роламбины по-настоящему, иди за мной. Во второй раз Вея не стала возражать, ей было интересно. Она проскользнула вслед за Едозой в узкий коридор, стараясь дышать в сторону и выдерживать расстояние. Они пришли к лестнице, которая вела в подземелье. «Стоит ли верить этому мутному типу? — засомневалась Вея. — Ладно, если что отобьюсь, он в два раза меньше меня». Эта мысль придала ей смелости. Место, куда привел ее роламбин, заставило замереть девочку от восхищения. Высокий купол огромного зала слабо мерцал звездными россыпями. Звезды и планеты, по-разному подсвеченные шары на невидимых нитях, плавно покачивались. Вея прикоснулась к ослепительно яркой Нимелане, подержала в ладонях голубой шар планеты океанов Сирин, Едоза показал ей Роламбу. В этом искусственном космосе расстояния между звездами казались маленькими и вполне доступными. По углам зала мерцали фиолетово-розовыми переливами немыслимой красоты и величины кристаллы. — Что это? — изумилась Вея. Она никогда не видела таких камней на Эдеме. — Из чего вы их сделали? Из стекла? — Глупая! Разве можно такое сделать?! Мы добыли их в недрах Роламбы. Это чакасы, они веками растут в глубинах планеты. Ни с чем не сравнимое счастье найти в подземельях кристаллы такой чистоты. Вея осторожно погладила удивительный камень. Хотелось смотреть на него долго-долго. Какая у него история? Откуда этот чистый холодный свет? Вглядываясь в душу кристалла, Вея как будто погружалась в неведомый фантастический мир. — А вот это мы изготовили сами, — прервал Едоза ее грезы. — Накинь на себя и подойди к зеркалу! — На плечи Веи опустилась тончайшая с жемчужными переливами накидка. Послу пришлось подпрыгнуть, чтобы набросить на Вею невесомое покрывало. Девочка подошла к зеркалу и взглянула в него. Зал показался ей огромным, потому что все стены его были зеркальными, и прекрасное убранство отражалось в них по нескольку раз. Как же она сразу не заметила? Перламутровое покрывало окутало Вею, ткань как живая, сама улеглась изысканными складками, подчеркивающими красоту фигуры. — На Эдеме никогда не научатся делать такие ткани, — напомнил о своем присутствии Едоза. — Вы отвергаете красоту вещи — ее суть, отказываетесь от всего, что призвано радовать глаз. Жалкие материалисты — вы понимаете одну только пользу предмета, вам не дают почувствовать наслаждения обладанием, вы даже не подозреваете о существовании тысяч и тысяч редчайших вещиц, и не мыслите о том, что можете владеть ими! Взгляни сюда! Вея перевела взгляд на зеркальные полки с умело и бережно выложенными на них украшениями: диадемами, браслетами, кольцами, серьгами. Каждая вещица казалась совершенной, неповторимой и прекрасной. Все украшения, которые Вея видела до сих пор, вспоминались тусклыми, убогими, пластилиновыми. Она вздохнула. Едоза показал ей корону. — Примерь ее! На девочку из зеркала смотрела прекрасная незнакомка. Лучистые чакасы окружили ее неярким сиянием, казалось, что сама Вея излучает свет. — Хотела бы ты оставить ее себе? — Едоза подкрался поближе. Конечно, Вее хотелось бы появиться в таком наряде на улице или в классе. Тогда бы все обратили на нее внимание и онемели от восторга. Никто больше не посмел бы назвать ее Тихой, ей придумали бы другое прозвище — Перламутровая фея, например. — Вот так должны выглядеть феи, — как будто уловив ее мысли, вещал Едоза, — глупо прятаться и скрываться. Тех, кто обладает особым даром, другие люди должны почитать превыше всякой власти, следовать их совету и носить на руках! — Едоза в экстазе обхватил колени пленницы, как будто и правда решил оторвать ее от пола. — Не трогай меня! — завизжала Вея. Как ни расслабили ее хвалебные речи роламбина, терпеть прикосновения этих уродливых пальцев было выше ее сил. — Неблагодарная тварь! — прошипел посол, потирая ушибленный бок. — Не растаешь, если я до тебя дотронусь! Стелешься перед ней ковриком, приобщаешь к красоте, а она пинается. — Прости, — холодно извинилась Вея. — Лучше расскажи, зачем вам понадобились феи? — Они на многое способны. Это настоящее везение, когда у государства есть свои феи. Ваш Адам — кретин, раз этого не понимает. — Вы что собираетесь увезти меня на Роламбу? — Сомневаюсь, — обиженно скривил нос посол. — От строптивых и спесивых фей больше вреда, чем пользы. Да и ты к нам не сильно расположена. — Еще бы! Я не собираюсь покидать Эдем. На вашей Роламбе мне не подойдет воздух или вода, или еда. Вы живете в подземельях, поедаете личинок и червей, а еще накачиваетесь каким-то дурманом, от которого все время хочется спать. — Хм, — глаза Едозы блеснули, — ты что, не знаешь, что феи с Эдема в далеком прошлом уже переправлялись на нашу планету? И живут они там припеваючи. — Неужели это правда? — Вея никогда не слышала об этом, а роламбин, похоже, пожалел о том, что проболтался. — Нам пора, — сухо сказал он. Вея замешкалась. Она была уверена, что Едоза не обманул ее, в любой момент карлики могут увезти ее с собой. Кольнут отравленной иглой — и она очнется в неизвестном мире. Девочка содрогнулась. Кто же тогда поможет родителям? Как обмануть роламбинов и сбежать? Вея еще раз обернулась, чтобы бросить прощальный взгляд на сокровища инопланетян. Едоза понимающе усмехнулся. Девочка взяла в руки гладкий темный шар, наполненный изнутри теплым янтарным светом. Как солнечный вихрь он пульсировал, трепетал, превращаясь то в цветок, то в спрута, то в какое-нибудь фантастическое существо. — Что это? Как здорово! — изумилась Вея. Шар был тяжелым. — Еще бы! — согласился довольный Едоза, но близко не подошел. Девочка покрутила шар в руках и ойкнула, едва не уронив на пол. Карлик подскочил и подставил свои ловкие руки, помогая Вее удержать шар. На этот раз она не стала его отталкивать. — Прости, я такая неловкая! — Ничего, они твердые, захочешь — не разобьешь. А вот по полу могла бы пойти трещина. — А там что? Межзвездный корабль?! — воскликнула Вея громким, срывающимся голосом, указывая за спину Едозы. — Где? — обернулся роламбин. Вея шарахнула карлика по голове твердым, небьющимся и очень красивым предметом. Шар выпал из рук, гулко ударился об пол и покатился. А Едоза, тихо всхлипнув, медленно сполз на пол. Вея зажмурилась: «Неужели опять перестаралась?». Глаза карлика закатились, он не подавал признаков жизни. Сердце девочки защемило. Имела ли она право бить по голове несчастного роламбина? С другой стороны, добровольно он ни за что не отдал бы ей ключи. Она защищала свою свободу. Вея наклонилась, отстегнула с пояса у карлика связку ключей, сняла корону, сбросила накидку и, подумав, укрыла ею неподвижного Едозу. Ей хотелось унести с собой что-нибудь маленькое на память о своем приключении, но она сдержалась. Выскользнула из двери и заперла ее на ключ, на всякий случай: вдруг роламбин быстро очнется. Девочка какое-то время плутала по замысловатым ходам подземелья. Роламбины, попадавшиеся ей навстречу не обращали на пленницу внимания, видимо воспитывать ее поручили только Едозе, а у остальных были другие дела. Вея, кроме того, по мере сил «отводила глаза» от своей преступной персоны. «Надо же… такого маленького… таким тяжелым предметом ударила. Хоть бы не убила!» — думала Вея, в то же время осознавая, что ради освобождения своих близких она, видимо, способна на все. Наконец, она выбралась на поверхность, и снова ей повезло: ворота были распахнуты настежь, охранников на месте не оказалось. Что-то важное, по-видимому, случилось у роламбинов. Толпа карликов окружила огромную машину с подъемным краном. Они размахивали руками и горячо спорили, часть роламбинов в кузове освобождали от упаковки что-то массивное и блестящее. Вея бочком-бочком, прокралась мимо суетящейся толпы, но громоздкая машина находилась как раз между девочкой и выходом из посольства и преграждала путь. Вея прошлась вдоль ограды, пытаясь найти лазейку, но роламбины хорошо потрудились: длинные металлические прутья были расположены слишком часто — не улизнуть. Она решила подождать в тени деревьев у забора пока машину разгрузят, и она уедет. «Я, пожалуй, могла бы погнуть эти прутья или выломать пару-тройку, а еще лучше, разворотить весь фасад», — мрачно подумала Вея и вдруг услышала, что кто-то шепчется в беседке по ту сторону забора. Девочка невольно прислушалась. — Полина! Я не знаю, что мне делать, ничего не помогает! — Вы не должны отчаиваться, Ева. Без веры в нашем деле нельзя. Испробуйте еще раз этот рецепт. — Спасибо, простите, что не приглашаю вас в свой дом, приходится таиться от мужа. И сейчас мне пора, Адам вот-вот появится. — Ступайте, помните, он не должен нервничать. — Я постараюсь дать ему ваши капли. — Обязательно, Ева! Услышанный диалог ничего не прояснил для Веи. Она проследила взглядом за тем, как одна из беседовавших женщин в элегантном светлом костюме быстро направилась по широкой аллее к величественному белому зданию. «Дворец президента!» — сразу вспомнила Вея одну из телевизионных заставок к ежедневным новостям. Печальная милая дама с короткой стрижкой — жена президента, Ева Прэм. Вот кто мог повлиять на ее судьбу и помочь вызволить родителей! Пока Вея открывала и закрывала рот, не издавая при этом ни звука, как рыбы, которых разводят в секретных лабораториях, потенциальная спасительница ушла так далеко, что до нее было не докричаться. Но вот из беседки неторопливо вышла другая дама, полноватая, в наглухо застегнутом синем плаще и капюшоне, — не хотела, по-видимому, чтобы ее узнали. — Подождите, не уходите! — взмолилась Вея, выглядывая в щель между прутьями, — выслушайте меня, Полина! — девочка не хотела упускать второй шанс. Женщина обернулась, увидела отчаянно вцепившуюся в решетку Вею и с опаской вернулась к ограде. — Кто ты? — спросила она. Из-под капюшона выбилась огненно-рыжая прядь волос. — Помогите мне! — взмолилась Вея. — Я здесь в плену у роламбинов, а мои родители в тюрьме в Абаскуме. Но они ни в чем не виноваты! Рыжеволосая взяла худенькие ладошки девочки в свои руки, и Вею тотчас обдало жаром. Аура у новой знакомой была потрясающая. — Вы фея? — прошептала она, едва не потеряв сознание. — Роламбины хотят забрать всех фей на свою планету. Мне страшно. — Знаю, девочка. — Я ударила одного роламбина. Он лежит в подземелье без сознания, а может и совсем мертвый, — всхлипнула Вея, чувствуя непреодолимое желание рассказать Полине всю правду. — Плохо, просто отвратительно, — огорчилась та. — Вы спасете меня? — Жди здесь. Надо бы посмотреть, что стало с коротышкой. Роламбины могут устроить грандиозный скандал. Мне надо немедленно уйти, но я подумаю, что можно для тебя сделать. — Полина сочувственно покачала головой и поспешила прочь. А Вея почему-то, вдруг, успокоилась, как будто вручила свою судьбу надежному покровителю. Если даже жена президента обращается к медноволосой фее за помощью, то и Вея может на нее положиться. «Полина права, — думала девочка, — надо бы взглянуть, жив ли Едоза? Что если из-за меня начнется война миров?» Но возвращаться в здание посольства совсем не хотелось. Она медлила. Между тем роламбины распаковали, наконец, свое сокровище — массивного инкрустированного самоцветами жука, и пытались с помощью подъемного крана взгромоздить его на крышу посольства. Украшение в виде насекомого озадачило Вею, но, по-видимому, этот непонятный для землян символ, многое значил для инопланетян. Толпа праздных роламбинов наблюдала за действом, задрав головы вверх. «Если кто-нибудь спросит, что я здесь делаю, — думала Вея, — скажу, что Едоза разрешил мне прогуляться, посмотреть на солнышко, а сам ушел на важную встречу. А ключи можно кому-нибудь подкинуть». Пока Вея выбирала жертву, у карликов случилось что-то непредвиденное. Кран задрожал, трос, на котором был закреплен жук, начал стремительно разматываться, а роламбины бросились врассыпную. Увидев нависшее над ней насекомое, девочка даже не испугалась. Она едва успела нарисовать в воздухе защитный купол над собой, и жук рухнул на нее. Купол треснул, а Вея потеряла сознание. Но случилось невероятное событие: тяжелый монолитный «символ», переливающийся всеми цветами радуги, коснувшись лба Веи, раскололся надвое. Президент Адам, явившийся на аудиенцию к королю Жвале II, застал во дворе посольства удивительную картину: распростертая на земле девочка, подъемный кран с оборванным тросом, разбитый металлический жук и толпа безмолвных роламбинов вокруг. Глава 7 Дела эдемские В доме было подозрительно тихо. Готовившийся к бурной встрече с родителем Марк был слегка разочарован. Он осторожно крался из комнаты в комнату, опасаясь подвоха, пока не остановился на пороге кухни, где миловидная женщина лет сорока пяти — домоправительница Кастора, расставляла на полке чашки. — Привет, Нюра! — негромко поздоровался Марк, но женщина даже слегка подпрыгнула от неожиданности. — О, малыш! Ты словно с Луны свалился. — Нюра хорошо знала Марка. Кастор повсюду возил ее с собой — так ему было удобно, и с мальчиком приходилось общаться довольно часто. — Где же ты пропадал на этот раз? — Где-то рядом, — уклонился от ответа улыбающийся Марк. Подробно рассказывать о своих похождениях ему еще предстояло строгому Кастору. — А Якоб в городе? — поинтересовался Марк на всякий случай. — В городе. Буквально полчаса как ушел. Его к президенту вызвали, даже позавтракать не успел. Что-то серьезное случилось, то ли международный конфликт, то ли скандал. — Надо же, — задумался Марк, — скандал, а мисс Новость улетела и, похоже, ничего не знала. — Поешь что-нибудь, — пригласила Нюра, — ты такой худой! Якоб расскажет, что случилось, когда вернется. — Знаешь, я тоже пойду к президенту. — От волнения и любопытства аппетит пропал. — Как хочешь, только прошу тебя, не исчезай надолго. Якоб разозлится, если узнает, что ты был здесь, а я не удержала тебя. — Не беспокойся! Я сам спешу его увидеть! — блеснул глазами Марк и вышел во двор, а потом и за ворота мимо дремавшего охранника. Вскоре он был уже возле дворца. Адам страшно возмутился, когда выяснил, при каких обстоятельствах в посольстве роламбинов оказалась подданная Эдема. Какое право имеют пришельцы брать в плен граждан свободной страны!? Он отказался от аудиенции и распорядился отвезти пострадавшую девочку в свою резиденцию. Что за темные делишки вершатся за его спиной? И что собирались сделать роламбины с ребенком? Увидев лицо мужа, Ева внутренне сжалась, подумала, что ее видели в обществе Полины и доложили Адаму. В гневе он был грозен и непредсказуем. Но через минуту в дом внесли Вею. — Представляешь, роламбины держали эту девочку в плену! — воскликнул Адам. — О, Боже! — ойкнула Ева. На этот раз не она стала причиной взрыва, но попадаться под горячую руку мужа все равно не стоило. — И что же они с ней делали? — Ничего. Говорят, на нее упал их жук. — Какой жук? — Трехсоткилограммовый. — Эта уродливая эмблема? — Что-то вроде их герба. — И она осталась жива? — усомнилась Ева. — Представь себе, а вот герб раскололся, — подтвердил Адам. — Но так не бывает. — И я о том же! Они мне за все ответят. Пока Вею осматривал личный врач президента, король роламбинов, посол и министры были приглашены во дворец для переговоров. Жвала II был взбешен. Как же не вовремя явился президент к посольству! У короля было много вопросов и к стражу Веи. Почему пленница оказалась во дворе? Как мог Едоза такое допустить? На его поиски роламбины направили отряд первоклассных сыщиков. Но никто бы не догадался искать его в планетарии, если бы не камеры слежения. Посмотрели записи, прояснили детали. — Если он жив, я его убью, — прошипел Жвала. — Корону он примерял пленнице, за колени цеплялся, совсем из ума выжил! Пульс у Едозы прощупывался, но других признаков жизни у пострадавшего не было. Роламбины приуныли. Надо было как-то объяснить то, что произошло. Изображение их покровителя — Шелкового Жука, разбилось — это явно был знак, скорее всего дурной. Смятение и предчувствие беды охватило карликов. — Нам следует вернуться на Роламбу, Ваше Величество, и как можно скорее, — выразил общее настроение посол инопланетян Лута. — Возможно, Эдем объявит нам войну. — Все заохали, но Жвала оставался невозмутимым. Да, жук упал на девочку — надо же было как-то ее наказать: она посмела поднять руку на роламбина! Эмблема раскололась, но это означает только то, что у этой феи феноменальные способности, и вернуть ее надо любой ценой. А войну из-за феи Адам никогда не начнет. Так что надо успокоиться, отбросить страхи и постараться быть на переговорах убедительными. Адаму вежливо намекнули, что роламбины пленили Вею не по собственной инициативе, а по распоряжению министра Якоба Кастора. Разве президент не просил их помочь выявить на Эдеме неблагонадежных личностей, угрожающих установленному порядку? Роламбины очень расстроены высказанным им недоверием. Они бы не стали принимать самостоятельно решения о судьбе Веи и собирались передать ее на суд министра. С ней прекрасно обращались, даже приставили личного телохранителя, очень дружелюбного роламбина. И что же она с ним сделала? Проломила голову, как только представился подходящий случай. Она опасная преступница, и совсем не случайно на нее упал жук, а то она бы и не такое сотворила. Якоб Кастор подтвердил, что роламбины удерживали Вею с его согласия, потому что эта милая с виду девочка обладает мужицкой силой. Она избила в Антаресе группу подростков и взяла в заложники приемного сына министра — Марка. Адам поморщился. Портрет создания, которое он взял под свою защиту, вырисовывался не очень привлекательный. Президент не одобрял проявлений сверхъестественного, мистического и непонятного в мире, не любил людей, нарушавших законы и устраивавших беспорядки. И без них проблем невпроворот. — Зачем же ей понадобилось брать в заложники твоего сына, Кастор? — Мы арестовали ее родителей в Фомальгауте. Они причастны к покушению, о котором я вам докладывал, и к подстрекательству к бунту. Возможно, она планировала обмен. — А возможно, никто не брал меня в заложники, — пискнул откуда-то детский голосок. — Это еще что такое? — удивился Адам. — Откуда здесь появился ребенок? За круглым столом, среди занятых важными делами государственных мужей и инопланетян, как ни в чем не бывало, сидел Марк. — Это мой, — вздохнул Кастор. — Простите, господин президент, но он в любую щель пролезет. — Занятно, моя охрана ничего тебе не сказала? — Я спешил и не стал болтать с охранниками, — потупился Марк. — Из мальчика выйдет отличный разведчик, — заметил Адам. — Надеюсь, что так, — натянуто улыбнулся Кастор. Целый год он держал сына в Фомальгауте, подальше от президента. Оказалось, что добраться до Веги самому Марку — раз плюнуть. Знать бы, что привело его сюда. — Рассказывай, раз пришел. Как ты познакомился с Веей? — Она спасла меня от бандитов. Пять человек на меня напали. Вея врезала одному, второму, а другие разбежались. — Как же это ты такой способный позволил себя схватить? — усомнился Адам. — Я не ожидал, что они на меня набросятся, — не мигнув глазом, ответил Марк, — и что я мог в подвешенном состоянии? Они держали меня вверх тормашками! — Какой ужас! — воскликнула Ева — Где творятся такие безобразия? — возмутился Адам. — В Антаресе? В образцовом городе? Запишите — выслать хулиганов и их семьи в…, предположим, Волопас. Это ты привел Вею к роламбинам? — продолжил допрос президент. Марк смотрел прямо в лицо главы государства. Мальчишки мечтают о такой внешности: властной и уверенной мужественности, крепком подбородке, твердом взгляде, высоком росте и природной стати. Марк видел, что Адаму важно восстановить справедливость. Но насколько серьезно он воспринимает его слова? Стоит ли сейчас раскрывать все карты, рассказывать, как роламбины украли его у родителей и привезли на Эдем, чтобы он раскрывал природу фей и попутно шпионил за Кастором? Стоит ли объяснять Адаму политические взгляды своего отчима? Будет ли президент его слушать или сочтет выскочкой и фантазером? Тем более, все, что касается фей, его раздражает. С глазу на глаз Марк решился бы сказать правду. Но под давящими взглядами карликов и хищного Кастора Марк понял — это не тот момент. Насчет содействия президента — бабушка надвое сказала, а вот насчет мстительности роламбинов мальчик был уверен на сто процентов. Если он ускользнет, карлики будут преследовать его семью. — Роламбинов мы встретили случайно, когда зашли в гости к доброму знакомому родителей Веи, — наконец ответил Марк на вопрос. — Они любезно угостили нас чаем. — Ты думаешь, они не желали девочке зла? — вмешалась вдруг красивая, но печальная женщина — жена президента. — Нет. Я… ушел, потому что Вея с роламбинами была в полной безопасности, — с трудом соврал Марк. — Мы выделили ей телохранителя! — вставил Жвала II. — Личного, дружелюбного телохранителя! — Я помню, она его чуть не убила, — тяжело вздохнул Адам. — Ее нельзя жалеть! — возмутился Кастор. — Она просто втерлась ребенку в доверие. Девица воспитана в преступной среде, в неуважении к закону. В ее доме обнаружена теплица, где родители выращивали для своих нужд все, что им в голову взбредет. Они проводили исследования частным образом, готовили лекарства. А может быть, и яды. Для каких, спрашивается, целей? Она не могла об этом не знать. Это такая же фурия, как та, что набросилась на генерала Саифа в Фомальгауте, только маленькая пока. Я требую ее немедленного заключения в Абаскум. Жить в городе среди мирных жителей ей противопоказано! — Мы готовы заплатить выкуп, — оживился посол роламбинов Лута, — и за других узников Абаскума, обвиненных в колдовстве, тоже. Продайте их нам, это гуманнее аннуляции. — Невероятно! Ни в какие рамки не укладывается. — Ева схватилась за голову. Бесцеремонность инопланетян шокировала ее. — Интересно, что вы можете за них предложить? — полюбопытствовал Адам, не обращая внимания на округлившиеся глаза жены. — Спрашивайте. Ответим, — сдержанно предложил Жвала II. — Вы позволите нашей делегации посетить вашу планету? Выделите проводника, чтобы наши корабли добрались до цели? — глаза президента горели как у пятнадцатилетнего мальчишки. — Сразу несколько кораблей? — Покачал головой Жвала. — Пожалуй, лучше сначала один корабль — разведчик. Это решаемо. Адама обрадовал ответ. Это было заметно. — Что я могу сказать в заключение? Господа, примите мои извинения за строгий выговор вам сегодня утром, а так же мои соболезнования личному дружелюбному телохранителю этой м… неадекватной особы. Она действительно, опасна для общества и заслуживает наказания. Состав ее преступления будет рассмотрен вместе с делами других заключенных Абаскума. Девочка поступает в распоряжение службы министра Якоба Кастора. Интересы наших инопланетных друзей в этом вопросе будут обсуждаться отдельно и удовлетворяться по возможности. Всем спасибо за внимание. — Постойте! — воскликнула Ева. — Вы что собираетесь отвезти Вею в тюрьму сейчас? — Щеки жены президента заливал гневный румянец. — Немедленно! — подтвердил Кастор. — Она же не пришла в сознание! — Когда она очнется, то сразу сбежит, госпожа, — твердо возразил Кастор. — Но это просто чудовищно! — настаивала Ева. — У девочки травма. Она находится под защитой нашего крова. Ты хочешь поскорее от нее избавиться только потому, что она фея?! — резко обратилась Ева к обескураженному мужу. — А как насчет того, чтобы дождаться пока она очнется и хотя бы расскажет свою версию? — Я не хочу, чтобы ты спорила со мной, Ева! — возмутился Адам. — А я не хочу, чтобы ребенок страдал! — не сдавалась та. Это переходило все границы: прежде Ева никогда не устраивала таких сцен в публичных местах. — Довольно, — сказал Адам. — Пусть девочка останется в нашем доме, пока не поправится. — Но это не девочка, а преступница, — начал, было, Кастор. — Что?! Ты тоже вздумал возражать мне? — накинулся на него Адам. — Нет, нет, - поспешно отступил Кастор, — я только хотел прислать сюда охрану, она может понадобиться, когда девица очнется. — Никого не надо! — огрызнулся Адам, — приставь охрану к своему юркому пасынку, больше пользы будет. Адам едва дождался пока министры и инопланетяне покинули дворец. Он был возмущен, потрясен и растерян. — Ева! — воскликнул президент, когда они остались наедине. — Скажи мне. Ты кто? Жена булочника или шляпника? Почему ты вмешиваешься в переговоры? — Разве у жены президента не может быть своего мнения? — гордо вскинула головой Ева. — Неужели не понятно? Ты не должна перечить мне в присутствии других людей. Когда ты чем-то недовольна, высказывай мне свои соображения с глазу на глаз, и, обещаю, я приму к сведению все, что ты скажешь! Но не надо кричать при министрах и, тем более, при представителях другой цивилизации, и доказывать, что я дурак! Все подумают: «Этот человек не может справиться с собственной женой, куда уж ему совладать с целым государством!» — А ты уверен, что всегда безупречен и верно руководишь? Поступай достойно, буду гордиться тобой и не посмею перечить. — Я хотел сказать, пока не будет мира и согласия в нашей семье, и в Эдеме не стоит ждать порядка. — Если бы я не вступилась за эту несчастную, Кастор уже упек бы ее в тюрьму, возражать тебе позже не имело бы смысла. — Поверь мне, Ева, заключенные Абаскума — это не та публика, которая заслуживает твоего сострадания. — Ты готов продать роламбинам людей, обнаруживающих необычные способности, только потому, что они тебе неудобны! А какую участь приготовили им роламбины, можешь представить? — В любом случае, непокорные закону феи, как ты их называешь, предпочтут путешествие на Роламбу смертной казни. И, конечно, все не так прозрачно и подло, как ты себе вообразила. Да, мы с Кастором ведем с роламбинами двойную игру. На переговорах потакаем им, чтобы заставить раскрыться и уяснить их истинные цели. Кастор убежден, что инопланетяне хотят завоевать нас. Но прежде чем объявить войну, им надо внести смятение в наши ряды, ослабить. Они сами подстрекают фей на бунт против моей власти и поддерживают Мандрагору в надежде, что народ за ней потянется, и в Эдеме случится раскол. — Ты готов обвинить Мандрагору во всех смертных грехах! Даже в сообщничестве с инопланетянами. Ну не смешно ли? — А ты перестала мне верить! — обиделся Адам. — Снова встречалась с этой рыжей мымрой, терпеть ее не могу! Я против этих встреч. Зачем ты к ней ходишь? — Я говорила тебе… — голосок Евы задрожал, — она нам поможет… — Сами справимся! Без гадалок, знахарок и великомудрых фей! — Так ведь не получается… у самих…, — губы Евы скривились, плечи мелко затряслись. Адам задел больную тему, и вот уже бесчисленные слезы покатились по лицу Евы. — Ой, только не это! — Адам терпеть не мог, когда жена плакала, особенно, если он был тому причиной. Ведь это означало, что она чувствует себя несчастной в их чудесном браке, союзе любящих сердец, и в данный момент не считает его своей идеальной парой, солнечным зайчиком и нежным покровителем. Признать такое было просто невыносимо. — Ты не желаешь по-о-нять меня, — всхлипывала Ева. — Я боюсь, что ты навредишь себе! Твоя склонность ко всему нетрадиционному меня пугает. — С этими словами Адам развернулся и быстро вышел из комнаты. Красное, скорбное лицо жены расстроило его еще больше. Ева знала, что слезы — неудачный способ воздействия на Адама, но уже не могла сдержать их поток. Ну почему они ссорятся? О, если бы родился ребенок! Она бы ни разу больше не заплакала. Ева долго еще рыдала, забравшись с ногами в кресло, обняв его спинку и увлажняя слезами безропотную обивку — она не могла убежать. ***** Пока Жвала II и посол Лута отвлекали Кастора, Вэлья быстро перебросился несколькими фразами с Марком. — Нам нужна Вея, устрой ее побег так, чтобы никто не заподозрил роламбинов. — У меня есть кое-какие мысли на этот счет, — кивнул Марк и тут же съязвил. — Не боитесь, что она все ваше посольство разнесет, когда очнется? — Боимся только, что она свою голову повредила, — серьезно сказал Вэлья. — Есть еще одно дело для тебя… — А отдохнуть с дороги мне не надо!? — взбрыкнул Марк. - Чем скорее ты ее найдешь, тем раньше окажешься дома, — веско пояснил Вэлья, на что Марку было совершенно нечего возразить. Вэлья очень тихо объяснил ему детали предстоящей операции. Марк внимательно слушал. Потом они с отчимом распрощались с роламбинами, и Марк последовал за Кастором к его длинному фиолетовому лансу. С кислой миной он влез вовнутрь — транспорт в Веге не пришелся ему по вкусу. Но водитель Кастора вел леталку плавно. — Может, объяснишь мне, зачем ты затеял этот безумный марш-бросок в Вегу? — ледяным тоном осведомился отчим. — Захотел увидеть живого президента, — капризно отозвался Марк. — Ты сам много раз обещал, что возьмешь меня в Вегу, а потом придумывал отговорки. Вот я и пришел. — Не темни! Известно ли тебе, что нормальные дети не путешествуют в одиночку, без взрослых? Как ты переходил границы между городами? Почему сбежал от охранников, которым я поручил оберегать тебя? — Потому что у меня талант — убегать. Я не нормальный ребенок, я крутой! Сам президент признал, что я стану разведчиком! — Чтобы стать хорошим разведчиком, надо многому научиться, а чтобы научиться — надо слушать взрослых людей. Ловко убегать и прятаться — недостаточно. Ты ведешь себя странно и теряешь мое доверие. Никому не нужен разведчик, на которого нельзя положиться! «Он что-то подозревает», — подумал Марк, — пожалуй проведу денек с ним, заодно отдохну. А утром погляжу, что за Вега такая». Якоб Кастор продолжал свои нравоучения до тех пор, пока долгое молчание Марка не смутило его. Обернувшись к пасынку, министр увидел, что тот спит крепким глубоким сном. «И чего я к нему придираюсь? — подумал Кастор. — Он же еще ребенок». ***** — Скоро ли очнется Вея, и как вы оцениваете ее состояние? — спросил президент у своего врача. — Я удивлюсь, если она вообще придет в себя после такого удара! — покачал головой лекарь. — Ее мозг сейчас так спокоен, что существует опасение: сможет ли она им воспользоваться еще когда-нибудь. Адам содрогнулся — какая страшная участь для молодой одаренной девочки. — Может, все-таки есть надежда? — Тогда я скажу, что произошло чудо, — пожал плечами доктор. Адам взглянул на девочку. Казалось, что она просто спит глубоким безмятежным сном. Жалость и сострадание проникли в его сердце. «Что же вынуждает вас нарушать законы? Простые, справедливые, даже ребенку понятные законы?» Президент отпустил врача и вскоре уехал сам, потому что не мог долго бездействовать. Его кипучая энергия требовала выхода. Во дворце осталась наружная охрана, Ева, не подающая признаков жизни фея и прыгучий котенок с голубой шерстью, барс нилака, по имени Регул — Маленький Царь. С ним Ева играла весь день, переживая ссору с мужем. Когда-то она радовалась, что у ее сына будет такой необычный веселый и пушистый приятель. Теперь поняла, что пока ее мечта осуществится, Регул вырастет в огромного хищника и играть с ним будет опасно. А пока она баловала барсенка, кормила вкусненьким, расчесывала искрящуюся шкурку и мечтала о той далекой планете, где еще водятся такие красивые звери и можно услышать пение птиц. Она бы хотела отвезти Регула туда, в родные леса, но не сейчас, позже, когда он заскучает в мире, где у него нет собратьев. Шло время, приближался вечер. Ева подумывала, не позвонить ли мужу, нельзя же дуться друг на друга так долго, и вдруг услышала, как Регул глухо зарычал. Она подняла глаза и увидела, что в дверном проеме спальни стоит, слегка покачиваясь, недавняя узница роламбинов, особо опасная преступница. Красные отблески заката и темные лиловые тени придавали видению зловещий вид. Ева почувствовала сухость во рту и с трудом сглотнула. Утром она услышала о Вее много такого, что вселило в нее страх. — Кто вы? — тихо спросила Вея, — тоже пленница? Ева обрадовалась, похоже, что память девочка не утратила. — Нет, я свободный человек. И ты сейчас в моем доме, а не в плену, — ответила Ева. — А зовут меня Ева Прэм. Как ты себя чувствуешь? — Ужасно! Как будто меня долго били по голове, — Вея тихо застонала, ощупывая голову. — И в глазах плывет, все двоится. Меня опять пичкали какой-то дурью. Знаете, роламбины опасны, они используют вещества, которые затуманивают сознание. Выбивают из реальности. — Бедная девочка, — Ева справилась с мучившими ее опасениями, — на тебя упал жук, очень большой, тяжелый. — Этого я не помню. Скажите, меня освободили? Роламбины больше не придут за мной? — Обеими руками Вея держалось за стену, видно было, как трудно ей стоять. — Мм…, моя хорошая, нет, не освободили. Тебя оставили здесь до тех пор, пока ты не поправишься, даже не так, пока ты не придешь в себя. Тебя считают преступницей и собираются судить. Сначала отправят в Абаскум, да и потом нечего ждать хорошего. — О! — Вея всхлипнула и стала медленно сползать на пол, голова кружилась и просто раскалывалась от боли. Ева кинулась поддержать ее. — Меня тоже в тюрьму? Но я не преступница. За что? — Я не выдам тебя! — прошептала Ева. — Ты вернешься в постель и будешь лежать, а я никому не скажу, что ты приходила в себя. Идет? — Да, конечно. Но… Мне же надо выручать родителей. Поверьте мне, их увезли в Абаскум, но они ни в чем не виноваты. Они ученые, очень много знают и полезны стране, и они добрые. Я правду говорю! — Вея молила Еву так горячо, что та чуть не расплакалась — Куда ты пойдешь сейчас? Ты же не сделаешь и нескольких шагов. Пока я уложу тебя в постель, а там видно будет. Вея покорилась и легла. Она держала Еву за руку и умоляла слабеющим голосом. — Вы же Ева Прэм. Это вас я видела утром в беседке. Пожалуйста! Сделайте что-нибудь! Скажите, чтобы моих родителей выпустили из Абаскума. — Боюсь, что мои слова не обладают такой силой. — Но погибнут прекрасные, невинные люди. Попробуйте. Или…, если мне не суждено выйти на волю, найдите Мандрагору. — Ты знаешь Мандрагору? — удивилась президентша. — Нет, но мне говорили, что она может помочь. — Хорошо. Я обещаю, что сделаю все, что смогу, чтобы вызволить твоих маму и папу из тюрьмы. — Твердо сказала Ева. — А теперь лежи тихо. Никто не должен знать о нашем разговоре. Едва лишь девочка вырвала обещание у жены президента помочь родным, силы оставили ее, голова упала на подушку, и она снова впала в бессознательное состояние. «Чем я смогу ей помочь? — Ева медлила у постели девочки, ее проблемы казались неразрешимыми. — Никто меня и близко не подпустит к Абаскуму». Она думала весь вечер, но ничего толкового в голову не приходило. Адам явился поздно, когда Ева была уже в постели. Он не пожелал ей спокойной ночи, не рассказал, как прошел день. От него веяло холодом и отчуждением — значит, не простил. Поток загнанных глубоко внутрь слез опять подкатил к горлу. Ах, если бы он просто обнял ее и сказал, что любит. Она бы сразу растаяла, успокоилась и нашла для него тысячу нежных слов. И, может быть, вместе они бы придумали, как помочь девочке. Сейчас Ева боялась даже упомянуть о ней. Адам хотел, чтобы жена погладила его по щеке, и сказала, что признает свою вину, назвала бы своим единственным самым мудрым мужчиной, родным и близким человеком. Но Ева молчала. Глава 8 Братья Северьяновы Здание окружали две надежные, мощные, как в крепостях, стены, а охранники исправно обходили вокруг мрачноватой, ничем не примечательной башни. Илона направила свой ланс к единственным воротам, мы вышли, она приложила пропуск к электронному замку, и двери крепости неохотно раздвинулись. Чтобы пройти через второе ограждение, нам понадобилось личное распоряжение брата. У входа в башню и даже в лифте присутствовали подтянутые вооруженные молодцы, настолько серьезные или сердитые, что даже Илоне ни один из них не улыбнулся. Это меня насторожило. Мы поднялись на третий этаж. Ил позвонила в одну из безликих стальных дверей, и брат распахнул ее перед нами. — Вот он — наш узник! Прошу любить и жаловать, — иронично, как мне показалось, представила брата Илона. — Северьянов! Ты отрастил усы?! — заорал я, бросаясь на шею к Глебке. — Меняю имидж, — пробасил Глеб, сжимая меня в объятиях. — Прежний мне нравился больше, — заметила Илона, как бы между прочим. — Красавица! Я и с усами неотразим! — Глеб наклонился и нежно поцеловал ее. Но выглядел он неважнецки, как будто долго общался с энергетическим вампиром. — Как я рад тебя видеть, Егор! Кажется, ты вырос еще на одну голову, — подмигнул мне Глеб. — Да, наверное…. Эта твоя новая квартирка… не слишком модная, — отметил я, — ты больше не ходишь в фаворитах? Глеб рассмеялся. — Напротив, разве ты не обратил внимания, что меня здесь берегут, пуще глаза? — Это я понял. Ил сказала, что тебе ни на минуту нельзя отлучаться отсюда. Неужели это правда? — Да, Егор! Сам уже волком вою. Но, слава небесам, приехал Вадим. Я выпросил его себе в напарники. Теперь мы сможем подменять друг друга. — Долго ты здесь торчишь? — Десять дней. — Так это немного, — удивился я. — Если судить по твоему виду, то больше месяца. — Поверь мне, брат, я общаюсь с таким человеком, что каждый день, проведенный с ним, можно считать за год! — Да кто же это? — Трудно сказать. — Понимаю, — я заметил, как Илона сдвинула брови и подумал: «Интересно, откроется он мне, когда Ил уйдет, или тоже ничего не скажет? Зачем он тогда вызвал меня?» — Давайте, сегодня соберемся здесь вчетвером: вы, я и Вадим и поболтаем по-дружески. Мне так хочется развеяться! — Бедняжка! — Илона подошла к брату и приложила ладони к его вискам, он зажмурился от удовольствия. — Что и говорить, обстановочка еще та, я сама не могу долго находиться в этом склепе, все гнетет меня. Но мы же твои близкие, с нами ты можешь делиться чем угодно, и когда угодно! — Только не о делах! — воскликнул Глеб. — Все это скоро кончится, не стоит загружать свою прелестную головку всякой ерундой. — О! Ты такой заботливый! — вздохнула Илона с досадой. Я зайду после восьми, сразу как отснимут последний выпуск новостей. Так будет нормально? — Конечно, светик мой. Илона ушла. — Ну что? — спросил я. — Ты же вызвал меня не потому, что просто хотел развеяться? — К сожалению, нет, — серьезно сказал Глеб. — Но у меня есть идея. Иди за мной. Он привел меня в комнату без окон и без мебели, но с мягкими стенами и ковровым покрытием на полу. — Йогой займемся? — полюбопытствовал я. — Не ерничай. Не хочу, чтобы еще кто-то узнал о том, что я скажу тебе. Здесь мы как в звуконепроницаемом сейфе. Итак, ты слышал что-нибудь о покушении в Фомальгауте? Я чуть на месте не провалился. Не хватало еще, чтобы Глеб охранял родителей Веи, или одного из них. — Слышал, что покушение имело место… Но разве ээ… преступники не сидят в тюрьме? — Егор, давай все расскажу по порядку. Фомальгаут знаменит своим чайными плантациями. Я был там проездом в охране генерала Саифа. Ты знаешь, у нашего министра в Фомальгауте родовое гнездо, а они с Саифом друзья. Вот мы и гуляли по этим плантациям: генерал с Кастором впереди, я с ребятами — чуть на расстоянии. Такая идиллия: солнышко светит, кусты ровненькие, густые, пахнут изумительно, а самое главное, сборщицы чая в белых косынках, с корзиночками — чудо как хороши! Идем, да перемигиваемся с сельчанками, красота. Вдруг, вижу, одна из сборщиц — маленькая, шустрая такая, как-то нехорошо приблизилась к генералу. И вроде ничего особенного, но меня вмиг сорвало, видно, шестое чувство сработало, настиг я девчонку, за руку перехватил. А у нее в руке шприц. Представляешь? Она хотела его воткнуть в Саифа. Поднялся шум, переполох. Девчонка клянется, что в шприце лекарство для растений, но на кой ей лекарство, если она просто сборщица. Проверили, так и есть — шпионка. Живет вообще не Фомальгауте, а в Мицаре. В шприце — действительно, лекарство для чайных кустов, но в нем такие ингредиенты, что сгорел бы наш генерал изнутри в одну неделю и в страшных муках. А селяночка та фанатичная долго отпираться не стала, плюнула мне в лицо и сказала, что я святому делу воспрепятствовал, а генерал давно уже заслужил собачью смерть. Арестовали ее и всех, кто в этом деле замешан: ученых взяли, которые лекарство разработали, сборщиц, которые нас в поле отвлекали. Я тогда узнал о движении так называемых «оливковых» — они хотят всех нынешних, облеченных властью, порешить и создать какую-то архаическую модель общества, где государство распадается на общины. И все эти общины живут своим умом, самоуправляются. — А… почему «оливковые? — я был обескуражен. Минуту назад я и представить себе не мог, что кто-то посмел организовать движение против правительства, против Адама — лучшего президента, безукоризненного во всех отношениях! О какой другой власти можно еще мечтать?! — Был такой символ — голубь, несущий в клюве оливковую ветвь. «Оливковые» обвиняют правительство в том, что по его вине не прекращаются разработки оружия. По их мнению, это безумие, преступление, поскольку все до сих пор переживают последствия войны, в результате которой от прекрасной планеты остался маленький живой уголок. — А вкалывать людям лекарства, предназначенные для растений, не преступно?! — Вот и я говорю — маньяки! Как они собираются защищать свои общины без оружия? — Постой, Глеб, они же не свергнут правительство? Их остановят? — Конечно, остановят, Егор. Что может горстка смутьянов против нашей доблестной разведки?! — Если я правильно понял, ты и все эти суровые люди с оружием охраняете женщину, которая напала на Саифа? И что, за каждым «оливковым» диверсантом нужен глаз да глаз? — Не делай поспешных выводов, я бы поостерегся называть ее женщиной, Егор. Эта Римма Гром очень сильная. Из космической разведки я единственный, кто сумел противостоять ей. — Впечатляет. — А теперь я скажу тебе вот что, — Глеб выдохнул после затянувшейся паузы. — Ты можешь думать, что я псих…, но Римма не человек. Она настоящая фея! Брат смотрел на меня. Глаза его тревожно блестели. — Ну и что? — сказал я. Моя реакция его немного взбесила. — Ой, не надо издеваться. Если я что-то говорю, то отдаю себе отчет за свои слова, и ты должен мне верить! — Да я верю. Не кричи. Просто в последние два дня я столько слышал о феях, что сам себе перестал казаться нормальным. Если кто-нибудь назовет меня сыном Волка, я не буду смеяться. Наверное, эти феи в последнее время малость активизировались, и теперь мы о них знаем. — Они собираются на игры в Ботаническом саду, — кивнул Глеб. — Угу, я участвую. — Я слишком долго сижу взаперти, — внимательно посмотрел на меня брат, — будь осторожен, среди них есть преступники. — Твоя фея призналась, почему она хотела убить Саифа? — Еще бы! Сказала, что генерал испытывает биологическое оружие на клонах и на людях, а еще, якобы, держит в неволе талантливых ученых, шантажирует их, угрожает пытками их семьям и принуждает работать на него. Два года назад исчез муж Риммы. Он успел передать через друга весточку, в которой заклинал Римму как можно быстрее бежать из города и затаиться. Римма обвиняет Саифа в убийстве мужа и еще множестве преступлений. Она сама вынесла ему приговор: раз его интересует биологическое оружие — пусть от него и подохнет, испытает, так сказать, его действие на собственной шкуре. — А ты ей веришь! — насторожился я. — У нее дар: она внушает людям доверие. Все, кто хоть немного с ней пообщаются, начинают думать, что она говорит правду, открывает глаза на суть вещей. Теперь ты понимаешь, каково быть ее сторожем? Я один могу сопротивляться ее убеждениям и сохранять способность самостоятельно мыслить. Ее это бесит! Но с Саифом мы знакомы вот уже десять лет. Я был глупым, хвастливым юнцом, когда поступил к нему в учение. Он столько для меня, для нас, разведчиков, сделал! Если мы чего-то стоим сейчас, то это благодаря его выучке. Он гонял нас без всякой жалости, заставлял продираться сквозь удушливые дебри тропических лесов без еды и питья, штурмовать ледники, в кровь сдирая кожу и сатанея от горного солнца. И мы учились, скрипели зубами от напряжения, но тянулись, чтобы стать такими же как он. А наши погружения в Неприкаянном море! До сих пор кровь стынет в жилах. В отравленных водах бьются в смертельных схватках и вынашивают тайные замыслы мутанты — монстры, чудовища. Это целый мир, брат, мир, который мы не узнали бы без генерала Саифа. Он научил нас рисковать, дразнить смерть и приходить на помощь товарищам, не щадя себя. Он сам как-то увел меня от стада мутировавших тюленей. У них вот такие зубы — мне по локоть! Да он настоящий мужик, этот генерал. И чтобы такой человек испытывал на людях биологическое оружие?! Заслужил собачью смерть? Ни за что не поверю! — Тогда она врет, — согласился я. Воображение уже несло меня к Неприкаянным морям и нехоженым тропам, где настоящие мужчины с риском для жизни разведывают обстановку, чтобы отвоевать у больной планеты еще немного пространства для нашей страны. Я тоже мечтал учиться у генерала Саифа, пусть Глеб порекомендует меня ему. А потом мы вместе плечом к плечу — братья Северьяновы, будем выполнять опасные задания. Интересно, какой помощи ждет Глеб от меня сейчас? Может, эта таинственная Римма Гром случайно проболталась о чем-то важном, а поскольку сам Глеб не может от нее отлучиться, он решил отправить меня по горячим следам на поиски, предположим, главаря шайки этих «оливковых». И я поучаствую в раскрытии заговора против правительства. Вот это будут достойные каникулы! — Теперь к делу, — сказал Глеб. — Я же еще не объяснил, зачем тебя вызвал. У Риммы есть дочь, маленькая девочка шести лет — прелестный ребенок. Разумеется, сейчас их содержат порознь. Скорее всего, Римму скоро казнят, и она больше не увидит свою дочь. Она постоянно меня терзает, кричит, что девочке угрожает опасность: ее, де, украдут, используют для опытов, а то и вовсе отдадут роламбинам. Короче, она вырвала у меня обещание, что я не дам в обиду ребенка. Римма твердит мне каждый день, что Ию нужно спасти. Я понимаю, что у нее психоз развился, да и сам стал нервничать. Мне, правда, жаль ребенка, девчонка не виновата в том, что у нее такая мать. Я хочу, чтобы ты увез Капельку к нам домой как можно скорее. Родители обрадуются — будь уверен! — Ты думаешь? — в моем голосе не было уверенности. Какое разочарование! Мне доверят всего лишь отвезти какую-то мелочь родителям. Разве я похож на няньку? Если Глебу так уж нужны дети, пусть заведет своих. — Что-то ты скис, — проследил Глеб за игрой лицевых мышц, сопутствующей моим невеселым мыслям. — Ребенок — чудо, ты ее полюбишь — это я тебе говорю. — А меня не арестуют за похищение? Как это ты представляешь, забери да отвези? — Я поговорю с президентом. Все равно девочку надо будет пристраивать кому-нибудь в семью. Так пусть это будет наша семья. — Не понимаю. Зачем?! У нас и так все хорошо. Поговори с президентом, и он найдет для нее отличное место. Пусть себе возьмет — у них с Евой нет детей. — Я обещал, — настаивал Глеб. - Обещал, что она останется со мной. — Обещал психопатке и маньячке? — я был решительно против сестренки, которую тулил мне Глеб. — Кто знает, какие у нее гены? — Через два года ты окончишь школу и, как я подозреваю, пойдешь по моим стопам — уедешь из Антареса. Родителям будет тоскливо без нас. Маленькая дочурка — это как раз то, что им нужно. — Можно перевезти родителей в Вегу, — не сдавался я. — В чем дело, Егор?! — начал выходить из себя Глеб. — Ты понимаешь, что я слово дал! — Понятно, — чуть улыбнулся я, — тебя попросила фея. Значит, кровь из носа — ты должен выполнить все, что она сказала. Я соглашусь, но при одном условии. — Что еще за условие? — Мою девушку похитили и держат в плену в Веге. Ты поможешь мне освободить ее, а я, так и быть, отвезу прелестного ребенка домой. — Дела! — присвистнул Глеб. — Ты все-таки втюрился! А кто похитил твою даму сердца? — Инопланетяне, — сдержанно ответил я. Глеб хмыкнул. — А почему она в Веге, а не на какой-нибудь летающей тарелке? — Шути, шути. Но ты же знаешь, что роламбины не равнодушны к феям… - Так она фея?! — подскочил Глеб. — Да, брат Северьянов, попали мы с тобой. Расскажи хоть какая она? — Нежная такая, стихи читает и обалденно жарит картошку, — выпустил я на волю заветный образ. — У нее пальцы в два раза тоньше моих. А шейка белая и коса с мою ладонь. — Тут в памяти всплыли окровавленные морды Свинтуса и Мишки Белого, но я быстро задвинул эти жуткие видения подальше, чтобы не портили картину. — Без меня она пропадет. Когда я вижу ее во сне, на помощь меня зовет. — Ну, дела! — повторил Глеб. — И как ее зовут? — Вея, — в моих устах это прозвучало как «богиня». — И как ты собираешься ее освобождать? — Один мой знакомый, который видел ее у роламбинов, сказал, что всех фей соберут в Ботаническом саду. Хочу явиться на игры, а там, надеюсь, почувствую, где ее прячут — у нас мысленная связь. — Надо же, прямо как у Риммы с Ией, — пробормотал Глеб. — Что ж, игры начинаются завтра. Я, пожалуй, помогу тебе: предоставлю леталку, оружие и хорошую связь. А, может, договорюсь с Вадимом, чтобы он подменил меня завтра. Думаю, что девицу мы похитим. И еще, Егор, сегодня за ужином ни слова о феях, играх и наших планах. Пусть все, о чем мы здесь говорили, останется между нами. — Обижаешь! Я же понимаю. — Пойдем, я познакомлю тебя с Капелькой. — Может потом, — попытался я увильнуть. Глеб взглянул на меня с укором. — Веди, — вздохнул я. — Все-таки, чудо-ребенок. — И поплелся за ним. Лучший друг Глеба — Вадим, высокий, крепкий парень, с деревенским румянцем и располагающей улыбкой, только что приехал из экспедиции в северные земли — там, в лесах Тоби-Тоби, в прошлом году без вести пропал отряд разведчиков. — Нам повезло больше, чем тем парням, — широко улыбнулся Вадим. Чувствовалось, что силы играют в нем богатырские, а здоровья на семерых хватит. Казалось, посади он на одну руку меня, а на другую Глеба — ему не составило бы труда нас удержать. — Нашли что-нибудь? — спросил Глеб. — Еще бы! Обнаружили целое племя маугли и привезли сувениры. Это тебе, — Вадим застегнул на запястье Илоны странный браслет. — Из костей динозавра! — Похвастался он. — Ух ты! — слегка насмешливо глянула на браслет Илона. — Повезло мне с друзьями моего парня! — Когда он тебе надоест, сообщи мне, — подмигнул ей Вадим. — Не обхаживай мою девчонку! — цыкнул на него Глеб. Илона зажгла свечи, чтобы было красиво. Комната сразу преобразилась, превратилась в декорации к пьесе о далеком прошлом. Глеб заказал походную еду, Ил принесла печеную картошку и высыпала на большое блюдо. Еще была гречневая каша с соевым мясом, а на десерт целая гора крепеньких кисло-сладких яблок. Гулять, так гулять! — Вас, наверное, лучше кормят в походе? — спросила Илона. — Нет, Ил, на этот раз с продуктами было тяжело. — Почему же не вернулся первый отряд? — мне не терпелось выяснить самое главное, а тут какие-то продукты обсуждают. — Сейчас ты обо всем узнаешь. — Вадим устроился поудобнее и принялся снимать кожуру с картофелины. — Забросили нас в местечко, которое на карте Эдема называется Тоби-Тоби, ну а попросту — Мерзлый лес. Неуютно там, сразу скажу. Страшновато, тем более, когда знаешь, что в нем пропали люди. Нас было шестеро, довольно тертых, опытных походников, и мы храбрились, как могли. Первая же стоянка, обозначенная на карте, оказалась разграбленной. Не нашли мы там ни провианта, ни горючего, ни инструментов. Все необходимые вещи пропали. Пришлось связываться с центром, вызывать ланс. Кто-то жил в этом Мерзлом лесу. Животные? Люди? Может, они крупнее нас? Есть ли у них оружие? Не очень-то приятно углубляться в такую глухомань, ожидая выстрела в спину. Лес там корявый и злой, много бурелома. Продираешься сквозь него и стервенеешь. Одно хорошо: пока идешь, тепло, — но стоит остановиться хоть не надолго, промерзаешь до хребта, стылое там все, иней как плесень на деревьях. Наученные горьким опытом мы весь провиант, который остался после первой стоянки, несли с собой. На следующей станции опять та же история — хранилище выворочено наизнанку, пусто. Отправили запрос в Центр, попросили проверить все прочие стоянки по курсу. Вечером выставили часового. И тут произошел курьезный случай. Сидит наш охранник один в ночи, костерок поддерживает, тьма подступает со всех сторон, мысли невеселые бродят: вспоминаются следы когтистых лап на тропах. Вдруг видит — два желтых огонька, как два глаза, вдалеке мерцают, наблюдают за нашим лагерем. Вскочил парень, ни жив, ни мертв — глазки исчезли. Что за хрень, думает. Может, померещилось? Сидит дальше, на угли смотрит, медитирует, а спина от страха холодная. Боковым зрением видит, кто-то напротив шевелится, взглянул, а на бревнышке сидит нечто — чудо-юдо лохматое, желтые глазища таращит. Наш разведчик стал лихорадочно соображать, что в такой ситуации сделать можно. Оружие применить — а вдруг существо перед ним разумное? Решил просто напугать, перевернул котелок из-под каши и давай стучать по нему ложкой, брови сдвинул и шипит на лохматого: «Пш… Пш! У-у-у!» — и ждет, какая реакция у существа будет, вдруг агрессия пробудится. А Лохматый усмехнулся совсем по-человечески и говорит спокойно так: — У тебя спички есть? Вот тут у нашего сторожа настоящий шок случился, ложка из рук выпала. Уставился на пришельца. А живая обезьяна издевается. — Ты чего, мужик, немой что ли? Спички, говорю, дай! Вытащил часовой влагонепроницаемый коробок из кармана, Лохматый его ловко из рук выхватил и скрылся в ночи скачками. Охранник наш чуть оправился, разбудил всех и рассказал, что с ним произошло. Наслушался всяких колкостей от нас, но когда нашли утром следы вокруг, и поняли, что действительно какой-то зверь наследил у костра, поверили часовому, но все-таки решили, что членораздельная речь ему послышалась. С тех пор следов стали все больше встречать, а то вдруг мелькнет впереди лохматая спина, или мама с детенышем скалит желтые зубы. Мы в настоящих следопытов превратились. Сенсация! Новое племя людей, переживших взрыв. Не каждому разведчику так везет. — Да, помнишь панцирных людей с острова Чилта? — Конечно, коротконожки. Зато, какие дома плетут. — Постойте! — перебил я — значит, на Эдеме еще есть люди? Целые племена? И звери есть? Их же уничтожили. — Не так просто контролировать природу, дружок, — улыбнулся Глеб. — Мы можем поддерживать порядок в Эдеме, т. е. в его цивилизованной части. Но остальная земля постепенно оживает, никто не знает, какие сюрпризы преподнесет нам время. Мы, действительно, встречаем иногда группки людей, но все они траченные радиацией, отброшенные в своем развитии в каменный век. — Мы начали привлекать новых знакомых, оставлять им подарки, — продолжил Вадим свое повествование, — фонарики, посуду, конфеты. Они с каждым днем подпускали к себе все ближе. Однажды нас взбудоражил чудный запах, никогда прежде мое обоняние не было так растревожено. Мы стояли на тропе и раздували ноздри. То, что источало такие ароматы, не могло быть несъедобным, и мы помчались вперед навстречу соблазну. Так и добежали до стойбища лохматых маугли. Представьте, жилища дикарей были сделаны из шкур, коричневых, очень похожих на их собственные. Пока мы гадали, не обдирают ли лохмачи друг друга, маугли обступили нас со всех сторон и дружелюбно закивали головами. Мы увидели, как женщины очищают шкуру… — А какие у них женщины? — оживилась Илона. — Ну…, такие же лохматые и страшные как мужчины, — заверил ее Вадим. — Тем не менее, вы определили, что это женщины! — уличила его Илона. — Они не носят одежды, — осклабился Вадим и продолжил рассказ. — Рядом, на вертеле, поджаривали только что освежеванную тушку, от нее-то и шел приманивший нас запах. Маугли с довольными улыбками жестикулировали, и мы поняли, что приглашены на пиршество. Эти дикари ели мясо. Я ни разу не встречал людей, которые попробовали бы мясо и не умерли, но эти, по-видимому, были исключением. Тут же обнаружился загон с их животными. — Какие жирные! — ахнул один из наших. — У меня слюнки текут. Я за то, чтобы попробовать. Мы уже сидели на стволах поваленных деревьев и тянули руки к жаркому, источающему предательский запах, как вдруг один из лохмачей присел со мной рядом. — Не ешьте мамошек, — шепнул он. Я чуть не свалился с бревна. Маугли, шепчущиеся на нашем языке — это уж слишком. — Кто такие мамошки? — заинтересовался Глеб. — А помнишь, нам рассказывали, что еще до войны ученым удалось клонировать мамонта? — Ну, да… — Так вот, что-то у них не вышло. Мамонты получились мелковаты. Такие забавные: хоботатые, с бивнями и шерстью, как полагается, лопоухие, но размером с хорошую свинью, не больше. — И все-таки ядовитые? Какая жалость! — сказала Илона. — Я сообразил, — продолжил Вадим, — тут что-то не склеивается и спросил лохматого: «А ты случайно, не из отряда разведчиков, который сгинул в этих местах год назад? Он вздохнул. — Меня зовут Максим, все остальные этими самыми мамошками отравились. Хотите, покажу могилу? Мы пошли вслед за ним. Немного погодя он остановился возле внушительного кургана с именами погибших, выложенными на склоне белыми камушками. Постояли мы над захоронением, подумали, какой нелепой может быть смерть, но и порадовались, что сами целы остались. Спасибо Максиму. Да вот он, смотрите, у меня фотографии есть, сделанные на том не состоявшемся обеде. — Но ведь он ничем не отличается от остальных! — ахнула Илона. — Ты не представляешь, как быстро растут волосы в Мерзлом лесу. Полюбуйся моими разведчиками, видишь, у всех бороды и усы почти закрывают лица. — Уморы! Тролли косматые. Вад! Я сделаю репортаж. Материал шикарный! — глаза Илоны загорелись. Фотографии, правда, были просто супер, да и сама история завлекательная. — Если договоришься с Кастором, пожалуйста, — великодушно согласился Вад. — Знаете, что самое обидное? Этот Максим ест мамошек и хоть бы что, желудок луженый. Он единственный из всего отряда выжил и возвращаться в Эдем не собирается. Обрел себя в диком лесу, а скорее, просто к мясу пристрастился. Смотреть, как он впивается зубами в поджаристые ломти, сил нет! Может наши ученые сообразят, как сделать мамонтятину пригодной в пищу для всех. Но кое-что я привез попробовать. Только никому не рассказывайте, — и Вадим выставил на стол флягу. — Подставляйте стаканы. — А что там? — спросил я. — Мухоморка, — причмокнул языком Вадим. — Забористая штука, не бойся, от нее плохо не будет. Даже наоборот. — Напиток маугли? — Глеб уставился на товарища в недоумении. — А что? Мы же первооткрыватели. Как по другому познать неизведанное? Только попробовать. — Наливай мне, Вад! — придвинула свою кружку Илона. — Похоже, братья Северьяновы боятся отравиться. — Ой, не надо! — возмутился Глеб. — Нашлась бравая, как бы наутро не пожалела. — Высказавшись, брат тоже подвинул Вадиму кружку. Ну и я не стал выпендриваться. Глотнул обжигающую сладковатую жидкость и тут же об этом пожалел. Я почувствовал удар внутри черепа, как будто мои мозги сгруппировались в ядро и резко стартанули, к счастью черепная коробка выдержала, только глаза полезли на лоб. Потом все предметы в комнате и лица людей поплыли и чуть заметно завибрировали, изображение потеряло четкость, как будто я смотрел на окружающее через воду. «Вот я считаю себя верным и надежным гражданином, — неслось в голове, — готов всем доказывать правильность и незыблемость наших законов, а сам уже попробовал варенья и пью мухоморку — напиток дикарей. И даже не думаю возражать и сопротивляться, когда меня всем этим пичкают. Где же моя сила воли? Чего тогда ждать от менее законопослушных граждан?» — Это был последний укол совести, потому что потом нам всем стало весело. Второй глоток мухоморки уже не показался таким мерзким. Мы хохотали без всякой причины, просто нам нравилось все, что мы друг другу говорили. Упросили Глеба спеть, а потом хором горланили песни, и охрана башни наверняка задавалась вопросом, не поехала ли у нас крыша. Поскольку про мухоморку никто не знал, они могли подумать, что нас сглазила ведьма, которая сидит на верху и ждет своего часа. Не помню, как мы разошлись. Кажется, первыми покинули компанию Глеб и Илона — ушли в спальню. Я засыпал переполненный любовью и думал о том, какие же все классные! Как хорошо, что Глеб собрал нас, действительно, получилось расслабиться. Я скучал по нему в Антаресе. Проснулся я среди ночи — очень хотелось пить. Посидел на матрасе пока глаза привыкали к темноте, потом пошел к столу, порыскал по комнате, и все-таки нашел воду в каком-то шкафчике. Утолив жажду, огляделся. Матрас, предназначавшийся для Вадима, был пуст, дверь в спальню Глеба приоткрыта, и, что меня особенно насторожило, дверь, ведущая в коридор, оказалась незапертой. Я слегка надавил на нее, и она отворилась. Тогда тихо, стараясь не сбивать никаких предметов, я прокрался в спальню к брату. Он спал, раскинувшись на кровати, даже рот приоткрыл. Илоны в спальне не было. Я наклонился к Глебу и прислушался: дышит ли? Да, он просто крепко спал. Тогда я решил продолжить разведку, как был, босиком, вышел в тускло освещенный коридор и двинулся по кругу, прижимаясь к стене и прислушиваясь. Рядом с дежуркой, на полу, кто-то сидел. Я отпрянул, но фигура была неподвижна. Сразу захотелось вернуться и запереться на ключ, но недаром я провел вечер в компании разведчиков и наслушался их разговоров. Отступить — да ни за что! Неподвижное тело оказалось спящим охранником — явное нарушение должностных обязанностей. Между тем, из дежурки послышались голоса. Я заглянул в щель, в комнате горела только ночная лампочка. Илона и Вадим стояли спиной ко мне, я затаил дыхание — Ты шутишь! — взволнованно шептала Илона. — Неужели, правда, достал ее?! — Хочешь взглянуть? — дразнил ее Вадим. — Дай мне скорее, я умру от нетерпения! Вадим нагнулся к сумке, которая стояла у ног, и достал шкатулку. Илона пару секунд боролась с замком и, наконец, открыла его. Я увидел, как сверкнули какие-то камни или украшения. Девушка моего брата заворожено любовалась содержимым шкатулки. — Ну и как тебе? — спросил Вад. — Ты лучший из лучших! — воскликнула Илона и повисла у него на шее. Браслету из костей динозавра она так не радовалась. Вадим обнял ее. — Что ты с ней сделаешь? — спросила Илона. — Сама думай, она твоя! — Вся? Целиком?! — от ее стонов мне стало невмоготу. — Это щедрый подарок. — Я получу больше, — сказал Вадим, и его голос вдруг стал хриплым и властным. Рука, обнимающая Илону, спускалась все ниже. Она не остановила его, не надавала пощечин. — Моя королева! — задыхался Вадим. — О, мой дракон! — подалась вперед Илона, подставляя для поцелуев лилейную шею и грудь. Вад подтолкнул ее к дивану. Я отпрянул от двери. Это было невыносимо! Они, конечно, сговорились заранее, опоили чем-то дежурного, иначе он не заснул бы так крепко. И это девушка моего брата и его лучший друг?! Разбужу Глеба, пусть убьет их. Я брел назад, покачиваясь, внутри все дрожало. Как это возможно? Из постели моего брата она идет к Ваду. За какие-то побрякушки из шкатулки готова предать любовь, изменить! Воплощение мягкости, женственности, божественной красоты оказалось дешевкой. А он? Разве друзья так делают? Нет, только предатели, только предатели. Вернувшись, я несколько минут стоял над спящим Глебом, жалел его и злился. Потом решил, что ничего ему не скажу. Не сегодня, не так внезапно. Разочароваться сразу в двух дорогих тебе людях — это удар тяжелый даже для опытного разведчика. Я лег на свой матрас и поклялся не спать — караулить эту вероломную парочку на случай, если они вздумают причинить вред моему брату. Я дождался их возвращения. Илона, как ни в чем не бывало, скользнула в постель к Глебу, а Вад упал на матрас и тут же захрапел. Мое бдение тоже продлилось недолго, веки слипались, и я ничего не мог с этим поделать. Проснулся я поздно и сразу вспомнил о ночных событиях, пытаясь отделить реальность от сна. В обеих комнатах никого не было. Обеспокоенный я выскочил в коридор и тут же столкнулся с Глебом, умытым побритым, одетым с иголочки. Он держал за рукав куртки мальчишку и выговаривал ему. — Ты кто такой? Как сюда пробрался? Леший дом! Чего тебе тут надо? Марк, а это был именно он, глядел на грозного дядьку с удивлением и страхом. — Ну пустите же меня! Пустите! — Посмотри, кого я поймал, — Глеб заметил меня. — И что толку держать целый полк охраны, если даже ребенок может сюда пробраться?! Кто ты такой? — Вновь набросился он на Марка. — Не тряси его, Глеб, — попросил я. — Это Марк. Он ко мне пришел. Марк подмигнул мне. Глеб остолбенел и медленно ослабил хватку. — К тебе? — пробормотал он изумленно. — Это уже не сторожевая башня, а детский сад какой-то. Полный бардак! Глава 9 Отдайте одноклассницу Мы снова вошли в помещение с мягкими стенами для буйных — секретную комнату Глеба. — Как ты меня поймал?! — воскликнул Марк. — Ты ненормальный! — Что? — возмутился брат. — Я хотел сказать быстрый, слишком быстрый и внимательный, — пояснил Марк. — Думаю, ты ловчий. Глеб усмехнулся. — А ты, надо полагать, пасынок министра, за которым вечно гоняется отряд неудачников? — Ты бы не упустил меня, — прищурился Марк. — Есть дела поважнее, — откликнулся Глеб. — Марк! — не выдержал я, — в чем дело? Новости от Веи? — О, да! — Марк картинно закатил глаза. — Она меня поражает! Наверное, роламбины ее достали. Представь себе, в посольстве она роняет на башку своего сторожа тяжелый предмет и убегает на улицу. Но путь к свободе преграждает грузовик, и пока девочка прикидывает, что лучше: опрокинуть машину или смести забор, — на нее сверху валится литой металлический жук с рубинами с кулак величиной, бацает по лбу, и Вея теряет сознание. Как по заказу, в это время является в посольство президент и видит девочку без чувств и кучу напуганных роламбинов. Он возмущен — народы на грани межпланетной войны. И вот твоя фея почивает на перинах в президентском дворце, а вокруг ее персоны ведутся горячие дебаты. В ходе разборки всплывают сведения о ее «подвигах» в Антаресе. Адам перестает сочувствовать ей и соглашается, что агрессивному подростку самое место в Абаскуме вместе с родителями. Она будет во дворце, пока не очнется. Если ты все еще мечтаешь спасти Вею, надо поторопиться пока эту спящую красавицу не увели у тебя из-под носа. Зуб на нее точат и Кастор, и роламбины. — Марк остановился передохнуть. Выпалил все единым духом, и ни разу не сказал, какая Вея нежная. Я был огорошен новостями, Глеб и вовсе глядел на меня хмуро. Пауза затянулась. — Твоя девушка — государственная преступница? — наконец спросил брат, не сводя с меня цепкого взгляда. — Мм…, — замямлил я, — кем бы она ни была, тебе же не поручали охранять ее! — Верно. Я обещал тебе выручить девицу. Впутались мы с тобой, Северьянов, по самое не хочу. Вытащить ее из дворца президента — это же государственная измена, мы все отправимся в Абаскум! Может ее кто-нибудь другой украдет? — Выцепить ее у роламбинов будет еще сложнее, — уверенно заявил Марк. — Нам надо войти во дворец незаметно, тогда и обвинять будет некого. — Невозможно! Дворец, как на ладони, вокруг открытое пространство. У входа — охрана, везде камеры слежения. А нам не только войти туда незаметно надо, но еще и вынести бездыханное тело! — Глеб покраснел, мало того, что задача невыполнима, так еще и противозаконность наших действий приводила его в отчаянье, он уже и не рад был, что вызвал меня в Вегу. — Успокойся, — дернул его за рукав Марк. - Мы не станем светиться у центрального входа. Есть лазейка, проползем по ней к статуе снежного барса, которая примыкает к зданию дворца и окажемся в подсобном помещении. С улицы нас не заметят: я уже пользовался этим ходом. Камеры беру на себя. Можешь, кстати, свои проверить. Зуб даю, если хоть одна из них меня засекла. Брат не сводил глаз с Марка. — Ход, говоришь? Статую нилака презентовали Адаму роламбины. Они что, прокопали подземный ход во дворец? — А вы подержите их у себя подольше, — не смутился Марк под гневным взором Глеба. — Они вам всю планету перероют. — Стоп! — воскликнул Глеб. — Откуда ты о них все знаешь? Вашу планету… Да ты сам… ты сам оттуда… с Роламбы! Верно, Марк? — Спокойно, ловчий, — Марк побледнел, видно было, как сожалеет он о своем промахе. — Ты сейчас помогаешь брату, мы команда. — Хотел бы я знать, кому помогаешь ты, — сказал Глеб. «Какой он проницательный! — восхитился я. — Значит, на Роламбе не все карлики? Есть и нормальные люди, вроде мальчика, который читает чужие мысли, выводит из строя приборы и гипнотизирует охранников». Марк повел плечами, как бы освобождаясь от всех обвинений в свой адрес, и развернул перед нами план дворца. — Вея находится в этой комнате, — показал он квадратик на плане. — Надо, чтобы во дворце было мало людей, их должен кто-то отвлечь на время, пока Егор вынесет Вею. — Ты же хотел поговорить с Президентом насчет… — я осекся. Глеб сделал суровое лицо, — насчет моего будущего, — быстро сообразил я. — Так может, момент настал? Ты завладеешь его вниманием, а мы тем временем похитим Вею. — Хм, если президент все-таки застукает вас за этим занятием, твое будущее видится мне не слишком блестящим, да и мое тоже, — Глеб был мрачен. — Слушай, а может расскажем Адаму все честно? Если Вея ни в чем не виновата, он согласится отпустить ее. — Ты же знаешь, что наш президент фей терпеть не может! — А я от них просто в восторге! — вспылил Глеб. — Остыньте! — снова вмешался Марк. — У нее родители в Абаскуме, Адам ее просто так не отпустит. Мы выберем момент, когда его не будет дома. Глеб поговорит с Евой. Ее, если что не так пойдет, можно разжалобить. — Какой дурацкий план, — Глеб стиснул голову руками. — Если у тебя есть лучше, предлагай, — обиделся Марк. — Ты сможешь сегодня оставить башню? — я боялся, что Глеб передумает. — Вообще-то, я собирался отдохнуть пару дней, — обреченно вздохнул Глеб. — Кастор одобрил Вадима, разрешил ему быть моим сменщиком. Эх, крутанулись бы по городу, искупались в Ленточке, приятно провели время. А воровать девиц из дворца как-то не входило в мои планы. Заманчиво, конечно. Я расплылся в улыбке. Люблю Глеба: он всегда за то, чтобы рискнуть, ему не изменяет чувство юмора. Он держит слово! — Куда мы денем ее потом? — спросил брат. — Отвезем в Ботанический сад, — бодро отвечал я, — ты не поверишь, куча ребят из нашей школы приехала на игры. Я познакомлю тебя с модной феей Альришей. — Я помню Альришу, — возразил Глеб. — Самая симпатичная девчонка в твоем классе. Она тоже фея? Может у вас эпидемия в Антаресе? — Вроде того! — захохотал я. — Мы спрячем Вею у ребят. — Марк? — Глеб повернулся к нашему сообщнику, чтобы выяснить его мнение. — Так будет хорошо, — одобрил Марк. — Вее надо встретиться с Мандрагорой. — Мандрагору я и сам не прочь послушать, — задумался Глеб. — Значит, решено. Скоро вернется Вадим, не хочу, чтобы он видел здесь Марка. Ты сможешь покинуть башню так же незаметно, как пришел? — Встретимся в переулке Девяти Солнц, там, где беседки. Припаркуйте ланс у площади Андромеды — возле «Молекулы» всегда полно машин, легче затеряться. У вас связь есть? — Да. Но, возможно, звонки прослушиваются, надо придумать шифр. — Когда мы с Егором доставим Вею на поверхность, дадим тебе знать. Ты сразу найдешь благовидный предлог и попрощаешься с Евой. Мы будем ждать твою леталку здесь, — мальчик указал место на карте. — Если наша фея спит, мы не сможем идти. — Хорошо, я попытаюсь сделать, что смогу, — кивнул Глеб. — А теперь на выход, быстро. — Брат выглянул в коридор. — Надо же! Виктор опять уснул, еле-еле растолкал его сегодня утром. Признайся, Марк, это ты усыпил его? Марк помотал головой, а я сжал зубы: вспоминать то, что произошло ночью, было ни к месту и ни ко времени. Мы осторожно вышли из комнаты вслед за Глебом. Звуки шагов заглушало ковровое покрытие. И вдруг Глеб резко остановился. Прямо перед нами на полу, сидела малышка Ия и с увлечением раскладывала цветные картинки. — Капелька! Что ты здесь делаешь? — Удивление Глеба было понятным. Ию держали взаперти этажом выше, к ней была приставлена няня, и стерегли девочку почти так же строго, как Римму Гром. Капелька вскочила, ее каштановые локоны разлетелись в стороны и коснулись розовых щек, глаза радостно заблестели. Брат был прав — прелестный ребенок в нарядном платьице. — Привет! — зазвенел тонкий голосок. — А ты кто? — Капелька подскочила к Марку, заглянула ему в лицо. Глеб подхватил девчонку на руки так быстро, как будто она могла исчезнуть, дотронувшись до Марка. А тот не спускал с девочки глаз. Я трижды видел Марка смущенным: когда он испугался Хедеры, когда мой брат поймал его утром и вот сейчас… Он встал столбом посреди коридора, ноздри его подрагивали, глаза остекленели. — Что-то случилось? — толкнул я его. Марк вздрогнул. — Н-не… все в порядке. Просто ребенок. Я забыл, когда последний раз играл… — А я вообще забываю, что ты ребенок, когда с тобой разговариваю, — заметил я. — Ты все еще здесь?! — рявкнул на Марка Глеб. Я укоризненно покосился на брата. Подумаешь, какой строгий. Когда я обернулся, мальчика и след простыл. Вот наважденье! — Отнесу ее наверх, а ты пока прибери в комнате, — четко распорядился Глеб. Я вернулся на место вчерашнего пиршества, и сразу же в уме всплыли картинки одна непригляднее другой: коварная Илона снова и снова обвивала шею предателя Вадима и что-то шептала ему. А я-то считал их друзьями. Глеб до сих пор так считает. Эх, если бы мне это только приснилось! Я успел вымыть и убрать всю посуду до прихода Глеба. Тут и Вадим подоспел. — Здорово, Егор, — я скривился, пожимая протянутую Вадимом руку. В конце концов, разве не должны взрослые сами решать свои личные проблемы? — Как голова? Трещит? — Трещит, — соврал я, так было легче объяснить мою кислую мину. — Я готов! — отрапортовал Вадим Глебу. — Прекрасно. Пост сдал, пост принял, — ответил шутливо брат. — И ты ничего больше не расскажешь? — удивился Вадим. — Где камера твоей ведьмочки? Она красивая? Поприставать можно? — Не такая лохматая, как маугли, — съязвил Глеб, — приставать не советую: брыкливая и злопамятная. Старайся не говорить с ней, чтобы не испортить себе настроение. Смени охрану и смотри в оба, сегодня Виктор уснул на посту. — Да, похоже, заманил ты меня в ловушку, — вздохнул Вадим. — Скука тут будет смертная. — Да ладно, выручи друга! — Всегда рад! — широко улыбнулся Вадим. «Надо же, какая располагающая у него улыбка, — подумал я, — кажется, он любит Глеба. Что же произошло? Почему он с Илоной? Мухоморка всему виной? Он ведь ни капельки не смущен!» Не помню, как я спустился по лестнице вслед за Глебом. Брат лично проверил все посты. В лансе мы с ним не разговаривали, слишком велико было напряжение перед похищением, которое мы замыслили. Мне стало холодно, я едва сдерживался, чтобы не стучать зубами, гулко билось сердце. Пытался думать о Вее, но не смог даже представить ее. «Молекула» — самый большой развлекательный центр в Веге, внешне он похож на огромный хрустальный шар, струящий по ночам дивной красоты сияние и приманивающий посетителей световыми эффектами. Трудно пройти мимо и не заглянуть на огонек. Днем двери «Молекулы» тоже широко распахнуты для посетителей, здесь можно приятно провести время и взрослым и детям. Мы припарковали ланс возле нее и вышли на площадь. Глеб, конечно, первым заметил Марка, таящегося в тени маленькой беседки. Надо бы и мне тренировать наблюдательность. Распрощавшись с братом, я подошел к Марку, а Глеб решительно направился к президентскому дворцу. — Ну как, похититель фей, поджилки трясутся? — Марк заметил мою скованность и растерянность. — Иди за мной, — скомандовал он и после этой короткой фразы провалился сквозь землю в буквальном смысле. Я оторопело глядел на ровненький дерн под ногами до тех пор, пока не приподнялась крышка люка. Рассерженный Марк прошипел: «Эй ты, мистер скорость! Тебе все по два раза повторять надо?» — и тогда я торопливо полез за ним в яму. Когда люк захлопнулся, мы оказались в непроницаемой тьме. Я включил фонарь и осмотрелся. Обещанный Марком лаз оказался тесным, явно рассчитанным на габариты роламбинов, а не людей. Как бы не застрять где-нибудь на пол дороги. Марк опустился на четвереньки и на удивление шустро пополз вперед, я тоже не стал терять время на размышления, взял в зубы фонарь и последовал его примеру. Было душно, неловко, саднила кожа — в одном месте я еле-еле протиснул плечи и ободрал ее. Кое-где нас присыпало землей, но в целом мы проползли по тоннелю без потерь и добрались до кладовки, заваленной старым хламом. Чумазые, припорошенные землей, мы хватали ртом свежий воздух и разглядывали друг друга. Если операция провалится, Глеб может смело врать, что не знает нас. — Марк! Как мы протащим по этому лазу Вею? Сами-то еле просочились! — Волоком, за плечики, она же без сознания, какая ей разница, — ответил ехидный мальчишка. — Отряхнись, как следует, да пошли дальше. Честно говоря, я не запоминал дорогу, стараясь поспеть за Марком. Меня распирал нервный смех — только что я проник в резиденцию Адама как вор, как лазутчик! Интересно, если нас поймают, Илона расскажет об этом в сводке новостей? Мои знакомые удивятся: «Вот это да! Как же мы раньше не замечали, что у этого парня мозги набекрень?» В коридоре было полутемно, но фонарик я выключил в целях конспирации. Шли молча. Внезапно прямо перед нами оказался зверь с голубой искрящейся шкурой. Он глухо зарычал и совсем не дружелюбно уставился на нас желтыми прозрачными глазами. Мы отпрянули в сторону. — Регул?! — я напрочь забыл про президентского барса, и Марк, по-видимому, тоже. — Регул, — обреченно ответил он. — А ведь почти пришли! И чего тебе не спится где-нибудь на диване, блестящая киска! Шерсть Регула вздыбилась, он был готов прыгнуть, сделай мы хоть шаг вперед. С тех пор как я видел его по телевизору, барс изрядно подрос. Легкой, раскованной походкой молодой капитан космической разведки приблизился к охранному пункту президентского дворца. Его одолевали сомнения и страхи, но внешне он оставался невозмутимым. Глеб дружески перекинулся парой фраз со знакомыми ребятами и попросил, чтобы они доложили президенту о том, что он просит аудиенции. — Но его нет, он недавно уехал. — А миссис Прэм? Узнайте, согласится ли она меня принять? Охранники позвонили Еве, она обрадовалась: помнила Глеба со времени своего первого и последнего полета в космос. Тогда Адам захотел, чтобы жена посмотрела на Эдем «сверху». О, это было неописуемо прекрасно и страшно одновременно, — вырваться в открытый космос. Прижавшись к мужу, она глядела в иллюминатор и чувствовала себя маленькой, затерянной в бездне девочкой. А потом начались помехи, их корабль неожиданно сбился с траектории и попал в зону астероидов. Если бы не выдержка и великолепная реакция Глеба, все бы погибли. Он хладнокровно обошел слепо мчащиеся на корабль астероиды, лавируя между препятствиями с ловкостью, достойной восхищения. Справившись с управлением, капитан подчинил взбунтовавшийся корабль и вернулся к прежнему курсу. Ева даже подумала, что Адам специально устроил «приключение», чтобы заставить ее поволноваться, но, взглянув на его лицо, поняла, что ошиблась. Никогда Адам не стал бы подвергать свою жену риску! Полеты вокруг Эдема были просты и безопасны, а в тот раз случилось что-то из ряда вон выходящее. Второй раз корабль повел себя строптиво уже во время снижения. Пришлось совершить аварийную посадку прямо на воду, опять же стараниями Глеба не разбились о скалы, сели не так далеко от берега, откуда были благополучно доставлены на подлодке в безопасное место. Когда все они выбрались на желтый горячий песок, Ева заплакала. Три фигуры, упакованные в скафандры, должно быть, нелепо смотрелись на морском берегу. — Больше вам ничего не угрожает, миссис Ева, — сказал капитан Северьянов, — разве что солнечный удар. Адам с чувством пожал руку мужественного разведчика, понял, какой опасности подвергались они все. Место, где они оказались, было настоящим раем: гигантские, цветущие кактусы, пальмы, чистый зернистый песок и нежно-бирюзовое море, в котором догорали останки их корабля. Спасатели работали оперативно, троицу эвакуировали в Альдебаран — новый строящийся город с небольшим пока числом жителей. Там они прошли медицинское освидетельствование, состояние потерпевших оказалось в норме, даже радиационный фон не зашкаливал. Все кончилось благополучно, но Адам был уверен, что кто-то покушался на его жизнь. Всех причастных к подготовке полета, уволили, докопаться же до истины так и не удалось. А Еве с тех пор снился волшебный сон: нагретый солнцем кусочек пляжа, блестящие, как будто отполированные листья пальм и лениво вздрагивающее от легкого ветерка море. Ева заходила в воду и ощущала, как волна ласкает ей ноги, а солнечные блики то растекаются по поверхности моря, а то вдруг пронизывают воду до дна. Когда-нибудь людям Эдема можно будет купаться без защитных костюмов, а пока Ева с наслаждением плавала во сне. — Миссис Ева, можно? — дверь в ее кабинет приоткрылась, и на пороге появился дорогой ей мальчик, который недавно спас от смерти еще и генерала Саифа. Только он называл ее так смешно. — Конечно, Глеб, здравствуй — она пригласила его сесть в кресло. Глеб сразу изложил ей суть своей просьбы: у пленницы, которую он охраняет, есть ребенок, и поскольку дни матери сочтены, хорошо бы поселить малышку у его родителей, только тогда он будет спокоен за ее будущее. Ребенок не может отвечать за преступления родителей, пусть растет в радости и скорее забудет о горьких днях. Стоит изменить судьбу Капельки к лучшему, пока не поздно. - Конечно, — отвечала Ева, — девочка ни при чем. Ребенок всегда заслуживает любви, и только любви. Чудовищно разлучать дитя с матерью. Некоторые женщины не думают, что творят, не понимают, что зло, которое они несут в мир, прежде всего, отразится на их собственных детях. Кстати, Глеб, а ты веришь в фей? — Для меня проще в них не верить, — Глеб прямо посмотрел в грустные глаза Евы, — у всех людей есть способности к определенной деятельности, и их можно развивать. Меня, например, часто отмечают за редкую реакцию… — Я помню, — туманно улыбнулась Ева, а Глеб продолжил. — Если вы имеете в виду Римму Гром, то могу ответить так: она — безусловно одаренная личность, очень сильная и… опасная. Никогда не думал, что эмоции могут обладать такой разрушительной силой. — Глеб задумался. — Может быть, феи существуют, но Риммин ребенок — ангел! — Добавил он. — О, я рада тому, что ты хочешь ее забрать! — воскликнула Ева. — Уверена, что у твоих родителей ей будет хорошо. Только, думаю, что с Адамом ты должен поговорить сам, так будет лучше. Мы с ним… повздорили. — Бывает, — посочувствовал Глеб. — Вы обязательно помиритесь. Подскажите, где мне найти Адама? — Он… — Ева не договорила. Оба услышали приглушенное рычание. — Что это?! — Ева вскочила. — Что-то случилось? — привстал Глеб. Но он уже догадался, что их дурацкий план рушится. Забыть о барсе! Проклятая мухоморка. — Посиди здесь, а я проверю, почему он рычит, — сказала Ева. — Можно с вами? Вы… побледнели. «Ну, что я буду делать сейчас?» — подумал он. — Пойдем, — согласилась Ева. Сегодня утром она нашла Регулу работу — он должен был дежурить у двери в комнату Веи и никого туда не пускать. Это на случай, если девочка очнется. Ева с Глебом взбежали вверх по лестнице, включили свет в коридоре и увидели двух перемазанных землей мальчишек. Барсенок справился с заданием, он храбро наступал на врагов, рычал и поглядывал на хозяйку, вот, мол, какого питомца она заполучила — настоящего героя. — Пожалуйста, не поднимайте тревогу! — взмолился грязнуля, в котором Ева узнала Марка. — Что вы здесь делаете? — рассердилась она. — Мы хотим спасти Вею от Абаскума, — торжественно произнес Марк. — А ты кто такой? — обратилась Ева к незнакомому подростку, — зачем тебе Вея? Я замешкался. Что я должен сказать этой строгой даме — жене главы Эдема, чтобы она благосклонно отнеслась к моему присутствию во дворце, поняла, что это просто необходимо? — Она, Ве-е-я — все для меня, — наконец, промямлил я, — это … — моя одноклассница! Марк прыснул, нарушая торжественность момента. Глеб буравил меня взглядом. — Как вы, вообще, сюда попали? — продолжила допрос Ева. — Поймите, Вея так дорога Егору, что он сделал подкоп во дворец, чтобы с ней встретиться, — не упустил случая поиздеваться Марк. — Да кто же вам поверит?! — усомнилась Ева. — Такое невозможно, не под силу одному человеку — Вы других одноклассников не видели! — ерничал Марк, — они просто не знают, что Вея у вас во дворце, а то бы разнесли его по камешкам. — Марк! Не дури! — подал голос Глеб. — Вы что, все знакомы? — заподозрила неладное Ева. — Первый раз его вижу! — я сразу отрекся от Глеба, пропадать — так одному. — Это мой брат — Егор, — тут же представил меня брат. Совсем не думает о родителях! — Так, и что же вы собирались делать с Веей? — видно было как неприятно Еве оттого, что ее хотели провести, но она все-таки решила разобраться с нами до конца. — Отвезти ее в Ботанический сад, к нашим, — вздохнул я, почему-то больше не хотелось врать. — Встретиться с Мандрагорой, — прошептала Ева и закивала головой. — Вы нам поможете, миссис Ева? — нескромный братец взял жену президента под локоть и гипнотизировал ее взглядом. — Я?? Да, — немного растерялась она. — Последнее время только о том и думаю, как бы ей помочь. Но вынести на улицу мы ее не можем, это подозрительно. — Переправим ее в лучшем виде через подземный ход, — перебил Еву Марк. — Только вы никому не рассказывайте о том, что видели. — А чтобы подозрение не запятнало вас, — добавил Глеб, — мы выйдем из дворца вместе. Как будто вы захотели прогуляться, а заодно и меня подвезти до стоянки. Тогда всем будет понятно, что девочка пропала после того, как вы ушли. — Адам поймет, что ее похитили и разозлится еще больше, — колебалась Ева. — Она же фея, может что угодно выкинуть, и убежать тоже. Римму держат в крепости и то боятся, а тут просто дворец — много лазеек, — продолжал уговаривать Глеб. — Так рождаются легенды, — усмехнулась Ева. — Давайте делать что-нибудь! — не выдержал Марк. — В любой момент нам могут помешать. Ева потрепала по холке Регула, поблагодарила за бдительность, и мы вошли в спальню Веи. Девушка лежала на белой постели, дышала тихо и ровно, ее волосы разметались по подушке, а золотые ресницы подрагивали, как будто ей снился сон. Я застыл в восхищении. Марк подтолкнул меня локтем. — Может, поцелуешь свою красавицу. Я видел мультик, где это помогло. — Или дай ей по щекам, — посоветовал Глеб. — По голове не бей, — вторил Марк, — ей уже досталось. — Может лучше нашатырный спирт принести, — предложила Ева. — Так понесем, — распорядился я, как собственник, — а то очнется, придется объяснять, что да как. Потеряем время. Глеб и Ева помогли нам спустить Вею в кладовую, к началу лаза, а потом быстро направились к выходу из дворца. Я полез первым, спиной вперед, волоча за собой безвольное тело одноклассницы, до которой совсем недавно мне не было никакого дела. Марк освещал путь фонариком. Продвигались мы медленно: тяжеленная оказалась фея. Хотелось верить, что в беседке не отдыхает какое-нибудь благовоспитанное семейство. Появление нашей троицы из-под земли вряд ли показалось бы им сюрпризом. Но нам везло! Все обошлось как нельзя лучше. Глеб подогнал ланс прямо к выходу из беседки, хотя в парках такое безобразие категорически запрещено. Ева в это время вышла из своего ланса на площади у фонтана, чтобы отвлечь на себя внимание отдыхающих. Она купила мороженное и медленно пошла по аллее, а любопытные зеваки следили за каждым ее жестом — все-таки первая леди Эдема! Мы быстро устроили Вею в багажнике, а сами разместились в салоне, хотя и понимали, что таким грязнулям там не место. Ну ничего, самое трудное позади, а летательный аппарат Глеба не остановит ни один патруль. Глава 10 Ботанический сад В сумочке Евы резко зазвонил телефон. — Адам, — вздрогнула она, — неужели вернулся домой и обнаружил пропажу Веи? — Слушаю, — сказала Ева, ожидая самого худшего. — Здравствуй, — голос с холодком, — не занята? — Нет. — Я подумал, почему бы тебе не поехать со мной в Ботанический сад, твоя подруга скоро будет толкать там проповедь. — Ты хочешь послушать? — ахнула Ева. — Должен же я представлять, чего она собственно добивается. Поедешь? — Поеду. У меня ланс рядом стоит. Может, залететь за тобой? — Отлично, жду тебя у телебашни. Ева улыбалась, пряча телефон. Муж сам позвонил, значит, переживает, думает о ее словах. Дела идут на поправку, их ссора просто недоразумение. И возвращение во дворец откладывается. Возможно, Адам прислушается к речам Мандрагоры, и, наконец, станет мягче относиться к феям. Ева вернулась в «леталку», но не стала стартовать. Она была непривычно возбуждена. С одной стороны ее радовало то, что девочке удалось убежать, Глеб — надежный человек, не даст ее в обиду. Но с другой стороны, она чувствовала себя предательницей. За спиной мужа творить такие дела! Она ничего не сказала ему, когда Вея пришла в себя, не подняла тревогу, когда в дом проникли посторонние люди и даже помогла устроить побег. Еще она узнала про подземный ход и промолчала об этом. В здравом уме жены президентов так себя не ведут. Адам, конечно, не простит ей, если она все расскажет, но молчать тоже невозможно, преступно. Да, она обязательно все объяснит, только не сейчас. «После обращения Мандрагоры», — поклялась Ева. — Ничего себе! — воскликнул Глеб, высматривая место для посадки перед крепостью, украшенной разноцветными флажками. — Я не узнаю это место! Роламбины вызвались устроить для эдемцев праздник, но такого рвения я не ожидал. — Это они так город украсили? — закричал я во весь голос. Гул оркестра и шум толпы не позволяли слышать друг друга. — Они его построили! — заорал Глеб. — Здесь было пусто: холмы да поляны, окруженные лесом. Горожане приезжали сюда, чтобы отдохнуть и прогулять детей. В слова Глеба верилось с трудом. Мы издалека заметили причудливый город, перекочевавший сюда из детских сказок. Замшелая крепостная стена у входа стояла здесь, казалось, по меньшей мере, лет сто. Глеб осторожно подвел ланс к воротам, возле которых ни на минуту не прекращалось оживленное движение. Люди были одеты вызывающе пестро, еще уморительнее Альриши. В такой колоритной толпе наши грязные морды едва ли могли кого-нибудь заинтересовать. Мы заметили, что на машинах, кроме нас, никого не было, о чем нам не преминул сообщить привратник, появившийся неожиданно из корзины, вылетевшего нам на встречу воздушного шара. Это был роламбин в малиновом костюме и немыслимой шляпе с бубенцами. Он лег на капот «леталки» и прижался носом к лобовому стеклу. От неожиданности я зажмурился. Почему эти инопланетяне не догадаются сделать себе пластическую операцию? Их носы не только не эстетичны, но и мешают им, не плоды же с деревьев сбивать такими носами, в самом деле? — Чего тебе, клоун?! — рявкнул Глеб, опуская стекло. — Меня зовут Трекоз, — закивал ядовито-малиновый роламбин. — Запрещено. Нельзя пропускать машины в город. — Это почему же? — возмутились мы. — Дневное время. Машину надо оставить на той стоянке. — Мы из космической разведки, — втолковывал непонятливому роламбину Глеб. — Вот смотри! — он развернул перед носом стража свой пропуск. — Нам можно на машине. — Для космической разведки нет проблем! — восторженно закивал роламбин, и бубенцы на его шляпе залились жизнерадостным звоном. — Проходите, покупайте в лавке костюмы. И вас уже не узнать — красивые люди! А машину оставьте на стоянке! — Пухлым коричневым пальцем неумолимый привратник указывал нам в сторону парковки. — А если я не хочу ходить пешком? — понемногу выходил из себя Глеб. — Я дам тебе хорошую старую повозку, — заверило нас розовое недоразумение. Мы растерянно переглянулись. Если открыть багажник, вытащить оттуда неподвижное тело девушки и перекинуть его в повозку, это наверняка многим покажется подозрительным. Не простившись с привратником, Глеб развернул ланс, отъехал подальше от крепости и поднял его в воздух. — Интересно, что будет, если мы все-таки перемахнем через стену? — усмехнулся он. — Пальба из очень хороших старых пушек, — предположил я без особого энтузиазма. — Может, в древние времена пушек не было? — забеспокоился Марк. В отрыве от земли он чувствовал себя неуютно. — Тебе лучше знать, что на уме у этих пронырливых бестий, — хмуро отозвался Глеб, пикируя на сказочный город. — Вроде никто не стреляет. — Птерозавры! — истошно закричал я. Глеб вздрогнул, сделал воронку и выправил леталку. — Это драконы! — завопил Марк. — Потрясающе! Четыре крылатые твари окружили нас. Они ловко реагировали на все маневры Глеба и перекрывали ему путь к отступлению. Их блестящая чешуя слепила, зубастые пасти вызывали оторопь. Мы растеряно моргали, отказываясь верить очевидному. — Стой, чужеземец! — густой утробный голос сотряс воздух. — Один из драконов пожелал пообщаться с нами. — Ты нарушил закон гостеприимства. Выбирай, какой смертью умрешь, или мы заставим тебя помучиться. — Тьфу ты, они ненастоящие, — Марк с облегчением откинулся на спинку кресла. — Я чуть не испугался. — А настоящие, что? С другим акцентом разговаривают? — обернулся к нему раздраженный Глеб, брови его были сдвинуты. — Вы что, не видите? — невинно захлопал ресницами Марк. — Это такие же лансы, как ваш, а дизайн под старину — «плотоядный звероящер». Там в брюхе у каждого — пилот. Мы пригляделись. Точно. Драконы двигались как-то скованно, а правильность речи не вязалась с бессмысленным выражением свирепости, застывшем на их мордах. — Гм, — Глеб включил громкую связь. — Говорит Глеб Северьянов, капитан космической разведки. За мое задержание готов лично разобраться с каждой тварью! Метод расправы разрешаю выбрать. Учинение препятствий на моем пути рассматриваю как… — Измену родине, — шепотом подсказал Марк. — Отягчающее обстоятельство, — закончил Глеб. Угроза прозвучала зловеще, драконы заволновались и стали громко шептаться. — Что это он говорит? — Капитан какой-то. — Вкусненький, наверное, капитан, — промолвил женский голос. — Давайте отгоним его за холмы. — Там и съедим! — снова вмешался женский голос. И вот четыре дракона повели нас за пределы города. Толпа внизу бурно обсуждала стычку и энергично жестикулировала. Нечего сказать, появились незаметно с нашим бесценным грузом. И надо же было Глебу орать на все четыре стороны про космическую разведку, как будто за похищение преступницы ему дадут еще одну медаль. Но я не стал критиковать брата. Когда привыкаешь, что для тебя везде открыты двери, любое сопротивление, должно быть, бесит. Хуже было то, что драконы его нисколько не испугались. Нас посадили на ровную поляну, где не было ни души. Тут утробы животных разверзлись, и из них выпрыгнули люди в красивых тонкого плетения кольчугах и зеленых плащах из гладкой блестящей ткани. Глеб шикнул на меня, уловив краем глаза мое движение к двери, а сам выбрался из леталки. Четыре неприятеля окружили брата. Мои нервы чуть не лопнули от напряжения. — Сейчас самое время очнуться Вее, — прошептал Марк. — Она обожает такие потасовки. Давай растолкаем ее. — Не смешно, — буркнул я. Терпеть не могу, когда шутят в неподходящий момент. — Лучше не надо, — согласился Марк. — А то она спросонья, не разобравшись в чем дело, и нам накостыляет. Парень повыше откинул легкое забрало и похлопал Глеба по плечу. — Скажи, капитан Северьянов, ты всегда такой бледный? Трое других весело рассмеялись и тоже открыли лица. — Воланчик? Марта? Таран? Галактий? — Глеб крутился, обмениваясь с нашими недавними врагами рукопожатиями и вполне дружескими тычками. — Что вы здесь делаете? — Ты не поверишь, нас проглотили! — бесхитростно рассмеялся кучерявый Воланчик. — ОНИ! — Указал он на скромно стоящих в стороне механических ящеров. — Я уже столько способов придумала, как ты будешь со мной расправляться, — елейным голосом произнесла загорелая блондинка Марта, — но лучше я письменно изложу, чтобы ничего не забыть… — Ладно, оставьте! — Глеб прикрыл глаза ладонями. — Я просто разозлился, когда вы на меня налетели. — Прости друг, приказ Якоба Кастора. Мы больше не космическая разведка, а стражи неба. Надо охранять славный Арктур от наглых посягателей вроде тебя! — Понятно! — брат чуть отступил, насмешливо слушая Воланчика. — Следите за роламбинами? — И за ними тоже, — не стал отпираться тот. — А ты уже не стережешь роковую женщину? Похоже, эти люди знали Глеба как облупленного. Одна команда. — Сегодня у меня выходной, — ответил брат. — Малой просил привезти его на праздник. — Глеб сделал знак, и я вышел из машины, улыбаясь новым знакомым. — Его подружка в вашем безумном городе. — Сочувствуем, — усмехнулась Марта. — Как там ее зовут? Аль…, — подсказывал мне Глеб. — Альриша! — сообразил я. — Не слышали? — Нет, — помотал головой Воланчик. — Там внизу уйма народа. Но сердце тебе подскажет. — Спасибо, — кивнул я. — Так я могу провезти парня по улицам? — закинул удочку Глеб. — Видишь ли, — заговорил широкоплечий, почти квадратный Таран. — У тебя леталка непродвинутая. Чтобы проникнуть в город, нужны навороты. Закажи себе такую, как наши и летай на здоровье. — Хотелось бы побыстрее, — возразил Глеб. — Я рассчитывал вернуться в Вегу сегодня. — Оставайся на игры, — предложила Марта. — Повеселимся! — Если хочешь, мы поможем вам найти девчонку. Полезайте с нами в этих крылатых пузанов, — сказал Воланчик. — А в самый интересный момент, — обратился он ко мне, — ты эффектно выскочишь, размахивая мечом перед своей пассией, прямо из брюха дракона. Будет сюрприз. Он артистично изобразил мою встречу с Альришей. Жаль, что нельзя посвятить этого парня в нашу тайну, а то бы я сказал: «Приятель! У меня еще одна подруга есть, в багажнике, спрячем ее в городе, только никому ни слова…». — Моей девушке не понравится сюрприз, — сказал я вслух. — Она нервная. Лучше я поищу ее на своих двоих. Вместе с Марком. Марк с радостным гиком выкатился из леталки. — Еще один! — отметил удивленный Таран. — Сколько вас там еще? Мы выдавили неопределенные улыбки. — Бросаешь меня? — не предвещавшим ничего хорошего голосом спросил брат. Что и говорить, втянул я его в историю. Но у него был выбор, мог бы и не соглашаться. — Я должен узнать хотя бы как она устроилась. Обещаю, мы скоро вернемся за тобой. — Я конечно не мог обещать ничего определенного. Раньше мне казалось, что самое трудное — вытащить Вею из президентского дворца, а дальше все пойдет, как по маслу. А тут на тебе! Попробуй, протащи ее в город. — Ладно, ступай, — вздохнул Глеб. — А я пока потолкую с ребятами. — Пойдем, покажу, как управлять драконом, — потянул Глеба за рукав Воланчик, — мой — сапфировый. Гляди, как переливаются крылья, а внутри, как в пещере. — А мой — жемчужный, — похвастался Таран, — хочешь потрогать зубы? — Ты знаешь, что глаза у них светятся в темноте? — Подумаешь, — сказал Марк, когда мы отошли на порядочное расстояние от стражей неба. — Зато у нас есть фея, настоящая. В багажнике. Надо было спешить пока Вея не пришла в себя или, наоборот, окончательно не задохнулась в укрытии. Улицы Арктура оказались малопроходимыми, нам с Марком приходилось упорно работать локтями — желающие поучаствовать в играх сплошным потоком текли в направлении обещанных аттракционов. Люди то и дело останавливались, соблазнившись бесчисленными лавочками, торгующими одеждой, затейливыми игрушками, украшениями, сладостями и румяными булочками, и нарушали равномерность движения, создавая заторы. Горластые роламбины заманивали непривыкших к большому разнообразию товаров эдемцев в свои сети. Ловкие торгаши предлагали костюмы на любой вкус и возраст и сулили полное перевоплощение тем, кто их купит и наденет. Наверняка инопланетяне завезли сюда товаров достаточно, чтобы засыпать сад и даже возвести курганы из платьев, париков и шляп, но люди ломились в лавки так напористо, словно боялись остаться с носом. Костюмчики расхватывались и тут же примерялись. Преображенные граждане красовались друг перед другом и возбужденно хихикали. Я оглох от шума, вспотел и перестал различать лица. Радужные вихри вокруг меня то и дело складывались в замысловатые узоры, как в калейдоскопе. Да, Альрише следовало точнее указать, где ее искать в этом бедламе. Я даже подумал, не отвезти ли Вею снова во дворец. Но Марк, как ни странно, не выглядел потерянным, он сосредоточенно оглядывался и принюхивался. Интересно, у него, видимо, свой способ ориентироваться в пространстве. Недаром он всегда находит тех, кто ему нужен. И я не пропаду, если просто буду держаться с ним рядом. — Унюхал что-нибудь? — заискивающее спросил я у своего спутника. — Хочу булку, — доверительно сообщил Марк и рванул к ближайшему киоску. — Стой! — закричал я, протискиваясь вслед за мальчишкой, уловив каким-то шестым чувством, что он решил улизнуть. Я нагнал Марка у ларька — он купил булку и жевал ее, хитро улыбаясь. Не успел я выговорить ему все, что о нем думаю, как к нам привязалась ватага рыжих скоморохов на колеснице, которую катили велосипедисты. Марка затащили в повозку, я пытался отбить его, но меня уговорили сесть на велосипед — так мы стали участниками соревнования. Рыжая толстуха с наклеенными веснушками, крутившая педали соседнего велика, непрестанно повторяла, что к финишу мы должны прийти первыми, и я гнал во всю мочь. Мы победили, и мне напялили на шею огромный венок из искусственных листьев. Марк, как ни странно, все еще был рядом. Он с сарказмом меня поздравил. Ребята звали нас с собой на «Кручу до обморока» — отпадную карусель, но я рявкнул на них, чтобы отстали. Мы сели на бортик у маленького фонтана и загрустили. Время шло, поиски застопорились. — Что она больше всего любит? — спросил Марк. — Наряжаться в дурацкие костюмы, — всхлипнул я. К сожалению, ее пристрастие в этом месте не могло нам пригодиться. — Выбирай любую, — широким жестом обвел Марк пеструю площадь с толпами ряженых. — Интересно, если спросить их, где обитают фееристы, они не засмеют нас? — Холодные напитки! Холодные напитки! — очень кстати подошла официантка с соломенными буклями, прикрытыми кружевным чепчиком. Мы с Марком выпили по два стакана освежающего ягодного напитка. Вот ведь несправедливость! В этом городе мы тоже могли повеселиться на славу, как все эти беспечные счастливчики, которые не теряли своих одноклассниц и не крали фей из президентских апартаментов. Отдохнув мы с Марком медленно побрели через площадь. — Спасибо, что до сих пор не бросил меня, — сказал я. — Не за что! Как раз собирался! — ухмыльнулся Марк. Тут дорогу нам перегородил высокий черный колдун с хищным лицом и вцепился в наши плечи. Пока я гадал, кого здесь можно позвать на помощь, колдун еле слышно (видно он продал черту не только душу, но и голос) просипел: «Магический барабан ответит на один самый сокровенный вопрос!» — и подтолкнул нас к скучающей гадалке с большим вертящимся барабаном. Увидев нас, она нагло осклабилась. Цветок в волосах над ухом у нее съехал и грозил сорваться в любую минуту, а декольте было такое, что оставалось загадкой, на чем держалось платье. Я покраснел до ушей, разглядывая ее прелести сверху, но она и бровью не повела. — Ты можешь узнать все, что пожелаешь, — многообещающе промолвила она. — Это наш шанс, — шепнул я Марку. — Ладно, — кивнул он и завертел барабан. — Когда я вернусь домой? — неожиданно спросил мальчик. — Что?!! — гаркнул я так, что прохожие стали оглядываться, я-то был уверен, что спросит он про Альришу. Невозмутимо улыбаясь, гадалка протянула Марку выпавшую костяшку. «Когда вновь обретешь рога и копыта», прочитал я через плечо притихшего Марка. — Понял, дурень? — хмыкнул я. - Ты тоже можешь спросить, — гадалка вперила в меня немигающий взгляд, как пригвоздила. — А стоит ли? — засомневался я, но все же завертел барабан. — Где мне искать Альришу? — Задал я свой безнадежный вопрос. Ответ был такой: «Она всегда рядом с тобой». — Если бы! — бросил я глупую костяшку на юбку гадалке. — Шарлатаны! И барабан ваш — фуфло! — Сам не знаю, почему это шутливое гадание так взбесило меня и расстроило, видно, нервы сдали. Гадалка привстала, угрожающе заколыхалась грудь. — Наш пророческий барабан никогда не ошибается! — она просверлила во мне дырку злым взглядом. — Да, — не спасовал я, — если этот мальчик без рогов и копыт напоминает вам одну вертихвостку в зеленых колготках и серьгой в пупке, то ваш барабан не ошибся! — Ну, Феникс, получишь за вертихвостку! — сказала гадалка знакомым тонким голоском и стала стаскивать с себя лицо вместе с волосами. Из-под маски показалась растрепанная, но довольная собой Альриша. — Ты что, правда думал, что я всегда буду носить зеленые колготки? — воинственно надвинулась она на меня роскошным, теперь я понял, накладным бюстом. — Уж лучше колготки, — попятился я, пряча улыбку. — Ах, ну да, — одним рывком Альриша освободилась от бесстыжих муляжей. — Между прочим, я действительно давно с тобой рядом. Рыжая девчонка на велосипеде и блондинка официантка — это я. Что смотришь? — спросила она, когда пауза затянулась. — Так, — внутри я кипел и булькал от подавленных эмоций, — а роламбин в малиновом платье, рухнувший на наш ларс у ворот, тоже ты? — Нет, нет! — зажурчала Альриша, — это наш привратник — Трекоз. Правда, душка? Эти инопланетяне просто лапочки: как они тут все устроили! — Альриша! — я подскочил к ней, и от неожиданности она шарахнулась в сторону. — У нас мало времени. Я с ног сбился, разыскивая тебя, а ты устраивала розыгрыши! Мне нужно немедленно спрятать Вею, — зашептал я ей прямо в ухо. — И ни один, слышишь, ни один душечка роламбин не должен об этом знать. Абсолютная тайна! — Ты спас ее?! — радостно всплеснула руками Альриша. — Она все еще в опасности, в леталке у Глеба, а его не пропускают в город. Не знаю даже, что придумать. — А зачем провозить ее в город? Доставим сразу в наш лагерь. Глеб без труда подлетит к моему шатру. — Вы что, не в городе живете? — Нет, мы здесь только развлекаемся, а живем у озера в шатрах, которые привезли с собой. Пойдем, если ты торопишься, только отдадим костюмы Заграю. Мы брали их напрокат. Вилли! Высокий колдун, наблюдавший за нами все это время, нехотя разоблачился. Наверное, зловещий и шипящий образ пришелся Вилли по душе. — Как дела? — потрепала Марка по затылку Альриша. — Я тебе поверил! — воскликнул Марк. — Вот не ожидал. Ну погоди, когда-нибудь тоже подшучу над тобой. — Буду ждать, — улыбнулась проказница. В лавке, возвращая одежду, она чуть не расцеловалась с толстым, страшным продавцом Заграем, а тот расчувствовался и едва не пустил слезу от того, что Альриша уходит та рано. — Вот молодцы! — осыпала похвалами роламбинов юная артистка, — придумали же — продавать лица! Я не удержалась и купила с полдюжины, — шепнула она мне, — может, что-нибудь сгодится для Веи. По дороге к нам присоединился разгоряченный боями Гришка: с утра он успел подраться на трех аренах города. Гора похвастался увесистым кошельком: роламбины щедро одаривали победителей. Теперь он сможет прокатить Альришу на всем, что движется. Я похвалил Гришу, но высказал опасение насчет того, что миляги роламбины, которых она всех знает в лицо, и даром согласятся ее катать. Когда мы подошли к воротам, обнаружилось, что Марка рядом нет. Было ли его исчезновение началом новой шутки? Я не стал переживать по этому поводу. Главное, Альриша нашлась, и мы идем выручать Глеба — избавлять его от опасной пленницы. Гриня и Вилли отправились в лагерь пешком. Глеба и его приятелей мы с Альришей нашли на той же полянке, ничего ужасного за время нашего отсутствия не произошло. Вея не подавала признаков жизни, а брат неплохо развлекся, изучая премудрости преобразования леталок в драконов. Все же он обрадовался, когда увидел нас. Друзья Глеба осмотрели Альришу со всех сторон и отметили, что у меня хороший вкус. Мы не стали задерживаться и тепло простились с ними, хотелось быстрее распаковать Вею. Альриша все-таки успела напроситься в напарницы к балагуру Воланчику и даже к на диво молчаливому Галактиону. Она пообещала прокатиться с ними на драконах, но немного позже, после выступления Мандрагоры. Парни были польщены, а я за руку втащил неуемную подругу в ланс. — Где же Вея? — вытаращила глаза Альриша. Я молча хлопнул по багажнику. — Бедняжка! — ахнула Альриша. — Показывай дорогу, — приказал Глеб. Мы мягко оторвались от земли и, обогнув непреступную крепость Арктур, направились к плавно убегающим вниз холмам, поросшим жидковатым леском. — Марк потерялся? — на всякий случай уточнил Глеб. Я молча кивнул. — Не прост, чертенок. Я бы его не упустил, посадил бы в камеру и хорошенько допросил. С пристрастием. — Ребенка?! — возмутилась Альриша. — Да какой это ребенок? — возразил Глеб. — Притворяется. — Это невозможно, — вздрогнула девчонка. — Может, маску натянул? — попытался я разрядить обстановку. — Там, в городе, роламбины торгуют лицами на любой вкус. Мы бы не узнали Альришу, если бы она сама себя не выдала. — Не похоже, — отвергла мою идею Альриша, — он настоящий, и голос у него детский, звонкий. — В следующий раз он от меня не уйдет, — решительно заявил Глеб. А я подумал, что Марк постарается больше не встречаться с моим братом. — Глядите! — завладела нашим вниманием Альриша. — Вон там, внизу, будет выступать Мандрагора. — Мы пролетали над амфитеатром с рядами скамеек и небольшой довольно высокой сценой посередине. — А там, видите, озеро? На том берегу наш лагерь. — На зеленой поляне пестрели шатры. Штук десять, не больше. Глеб включил режим посадки, и мы стали плавно снижаться, пролетев совсем низко над озером и временным пристанищем фееристов. В лагере было тихо, видимо все веселились в Арктуре. — Вот здесь живет Елоха, — сказала Альриша, когда мы приблизились к синему, усыпанному крупными звездами, шатру, — а мы с Вилли и Горой — немного подальше, в красном шатре с драконом. Мы остановились у небольшого, но яркого жилища. На тоненьком шпиле вверху вращался самодельный флюгер в виде дракона, предостерегающе выставившего вперед когтистую лапу. — Гришкин шатер? — спросил я. Альриша потупилась. — Не понимаю, зачем он пустил Вилли, — заметил я. Воровато оглядевшись по сторонам, мы открыли крышку багажника. Там лежала неподвижная перепачканная землей Вея. — Мамочки! — воскликнула Альриша. — Она что… Вы как… раскопали ее что ли? — Не бойся, не из могилы, — усмехнулся Глеб. — Она живая? — На Альришу было жалко смотреть. — Егорка говорил, что живая, — увильнул от ответа брат. — Если только не задохнулась в дороге… — И ты будешь в этом виновата, — сказал я, — потому что так долго водила меня за нос! — Я подошел к Вее и бережно вытащил из ланса. Сейчас мне показалось, что она совсем ничего не весит, совсем не так как в тоннеле. Я прижал ее к груди и сразу почувствовал, как заколотилось сердце. Альриша откинула полог, я внес свое чумазое сокровище в шатер и положил на одеяла, служившие постелью хозяевам. Вея даже не шелохнулась. — Хотелось бы знать, очнется она когда-нибудь или нет? — с сомнением оглядел девушку Глеб. — Сердце бьется, — прислушался я, — к тому же у президента за ней приглядывал врач. — Здесь врача нет, — заметил брат. — Справимся, — упрямо заверил я, хотя мне тоже было не по себе. — Альриша, у тебя есть вода и платок какой-нибудь протереть лицо? Девушка шустро нашла полотенце и ведро и протянула мне. — Вода почти кончилась, — сказала она. — Я принесу, — живо отозвался Глеб. — А я провожу! — встрепенулась Альриша, и они мигом выбрались из шатра. Видимо, им неловко было находиться рядом с контуженой девочкой. Я вздохнул и стал осторожно оттирать пыль и грязь со лба и щек многострадальной феечки, она чуть вздрогнула от прикосновения холодной тряпки, но не проснулась. Я невольно залюбовался ею. С каждым мигом Вея казалась все прекраснее, и я чувствовал, что загадочная связь между нами крепнет. «Что будет, если она проснется и ничего не вспомнит, не узнает меня?» — подумал я, и тут с огромной силой меня потянуло коснуться ее губ. Я наклонился и поцеловал ее. Не осторожно и робко, как поступил бы приличный и благородный принц, а с пристрастием, вложив в поцелуй всю мою истерзанную душу. Вдруг Вея испуганно всхлипнула и распахнула очи. Я ретировался обескураженный, так как совсем не предполагал, что старинный способ пробуждения красавиц от поцелуя все еще действует. Она приподнялась, удивленно глядя на меня. Как стыдно! Мне нечего было сказать в свое оправдание. Могла бы еще хоть пару минут побыть без сознания. — Ты пришла в себя? — по-житейски буднично спросил я, стараясь подавить неловкость. Уголки губ моей феи дрогнули в лукавой усмешке. — Я давно очнулась, Егор, — призналась она. — Еще, когда ты доставал меня из багажника. Но мне хотелось знать, что будет дальше… — Узнала? — выдохнул я, возмущенный и сконфуженный ее хитростью. — Я рада, что принц — это ты, — сказала Вея, взяв меня за руки и сжимая их тонкими пальчиками. Как будто подхваченный потоком нежности и горячей благодарности, лившимся из обращенных на меня девичьих глаз, я вознамерился поцеловать Вею еще раз, но тут полог шатра раздвинулся, и Глеб, скаля зубы, внес полное ведро воды. — Вы, я смотрю, времени даром не теряли, — проворчал он, как подловивший проказливых детей папаша. — Она ожила? — протиснулась в шатер вслед за Глебом Альриша. — Еще как! — гаркнул Глеб, и Вея поспешно отпустила мои руки. — Мой брат — Глеб. Вея, — представил я их друг другу. Мы оставили Альришу приводить в порядок подругу, а сами пошли купаться в озере. Свою грязную одежду я полоскал до тех пор, пока не исчезли все пятна. Потом Альриша переодела меня в «дурацкое» одеяние под старину. Одежда оказалась удобной, но я чувствовал себя так, будто вот-вот начнутся съемки исторического фильма, в котором я играю особую роль. Для Веи нашлось роскошное дамское платье, и в нем она выглядела взрослой. Мы почти не разговаривали, но постоянно переглядывались, как заговорщики. Подошли Гришка и Вилли, они раздобыли еды, и мы с жадностью ее проглотили, а потом сидели в шатре и обсуждали дальнейшие планы. До выступления Мандрагоры оставались считанные минуты. Оказалось, что Вея еще не может подолгу находиться в вертикальном положении: у нее кружится голова. Поэтому решили, что слушать Мандрагору она не пойдет, а мы попытаемся пригласить эту влиятельную особу к нам, и она поможет Вее быстрее поправиться. Я вызвался остаться в шатре посторожить больную, но Глеб возразил. — Надо, чтобы ты был рядом со мной, на случай, если придет срочный вызов из Веги. А девочке нужен покой: ты возбуждающе на нее действуешь. — Хорош шутить, — покраснел я. — Какие шутки? — чуть не поперхнулся Глеб. — Принесите сюда электроприборы, и я зуб даю, что они заработают. Накалили атмосферу так, что от вас уже искры отскакивают! Все заулыбались, отводя глаза в сторону. Потом решили, что Вею будет сторожить Гриша. — А ты разве не хочешь послушать Мандрагору? — спросил я его. — Альриша расскажет, — ответил он. — Она все наизусть запомнит. Я уходил почти успокоенный: из всех фееристов Гришке я доверял больше всех. Глава 11 Мандрагора Амфитеатр быстро заполнялся людьми, мы протискивались вперед, высматривая места поближе к сцене. Обидно было бы, оказавшись здесь, ничего не услышать. Правда, Альриша утверждала, что волнуемся мы зря: Мандрагору будет видно и слышно с любого места, свои слова она вложит нам в души. Поэтому я мысленно подготовился к поистине грандиозному явлению и представлял Мандрагору то могучим джином, нависающим над тысячной толпой, то гигантской головой, гипнотизирующей всех взглядом. «Как только все рассядутся, — думал я, — она эффектно влетит сюда на метле». — Президент здесь, — нарушил мои грезы Глеб. — Давай подойдем к нему. Честно говоря, не очень-то хотелось знакомиться с Адамом после того, как мы побывали сегодня у него дома, но Глеб рванул к главе государства с такой прытью, что, вздохнув, я последовал за ним. Адам и Ева Прэмы сидели на очень удобных местах напротив сцены в шестом ряду. Вокруг них образовалось пустое пространство — почтительные граждане не рискнули занять места рядом с благородной четой. Адам в темных очках сидел, вытянув вперед длинные ноги, внушительного размера ботинки торчали из-под передней скамейки. У Евы был грустно-рассеянный вид. — Мое почтение! — отсалютовал Глеб неожиданно громко, и парочка вздрогнула. — Глеб? Здравствуй! — Адам протянул руку для пожатия, — тоже пришел посмотреть на старушку? — Она совсем не старушка! — быстро возразила Ева. Президент не стал спорить с женой. — Мой брат, Егор, — представил меня Глеб. — Садитесь, — кивнул Адам на свободные места. Я поискал в толпе друзей и помахал им рукой. С минуту они потоптались на месте, потом, вняв решительному призыву Альриши, подошли к нам, поздоровались с Адамом и Евой и заняли все свободные места. Президент, в одно мгновение окруженный феями, рыцарями и колдунами, напряженно улыбнулся и обратился ко мне. — Увлекаешься играми? — Это я попросил его приехать, — торопливо ответил за меня Глеб, — и вот почему… — брат наклонился к Адаму, и они зашептались. Конечно, я знал, о ком речь. О том маленьком создании, которое я буду вынужден отвезти в родительский дом. На месте президента я бы не торопился наделять братьев Северьяновых сестрой, но ему, похоже, было до лампочки. — Если ты считаешь, что так будет лучше, почему бы и нет? Позвонишь… закажешь документы… пропуск…, — по обрывкам фраз я понял — нас можно поздравить с пополнением. — Это благородный поступок, Глеб, — торжественно произнесла Ева. Вот как! Родина нами гордится. Не представляю даже, как буду уживаться с сестрой. В этот момент по рядам прокатился шепот. — Мандрагора…, — и все повернули головы. Она не прилетела на метле или на механическом драконе, а просто спустилась вниз по тому же проходу, что и мы несколько минут назад. Невысокая коренастая женщина в розовом платье со множеством оборок выглядела довольно нелепо и даже вызывающе. Я как-то ни разу не замечал, чтобы женщины в возрасте наряжались в пышные вещи такого яркого «молодежного» цвета, молодится, наверное, фея. Конечно, на сцене этот рдеющий бутон будет виден издалека. Она подходила все ближе, и я снова смутился, увидев ее волосы. Огненные и объемные они лежали на спине, как предзакатное позолоченное облако, не прядями, а вздыбленной массой, и достигали щиколоток. На голове их буйство сдерживала лишь диадема в виде венка из виноградных листьев. На пухлых белых пальцах сияли перстни с крупными камнями — два на левой и один на правой руке. Проходя мимо наших кресел, Мандрагора обернулась и слегка кивнула президенту и Еве. Взгляд у нее был тяжелый. Как-то Альриша рассказывала про своего любимого поэта. Когда он смотрел кому-нибудь в спину, то этот человек непременно оборачивался. И вообще всем становилось неловко от взгляда зловредного поэта. И Мандрагора смотрела так, что хотелось съежиться и спрятаться. Лицо у нее было запоминающееся: белое-белое, брови рыжие, а глаза темные, немигающие. Неуютно, наверное, рядом с ней. Было еще что-то, смущавшее меня, но я не мог понять, что именно. Как будто… Нет, исключено, раньше мы с ней не встречались. И все же? Поднявшись на сцену, Мандрагора внимательно посмотрела на толпу, благоговейно ждавшую откровений от нее. Было удивительно тихо. — Чудная какая-то, — выдавил Глеб. И я был с ним согласен. — Давай, давай, охмуряй мой народ, златовласка, — ехидно пробормотал президент. Ева прикрыла глаза. Иногда он был просто невыносим. Женщина на сцене колыхнула пышной юбкой и заговорила. Голос у нее был отменный: твердый, сильный, чуть низковатый. Я весь обратился в слух. — В этот прозрачный, звенящий радостью день, когда солнце греет вам носы и макушки, а в городе, построенном к празднику роламбинами, — такое изобилие диковинных вещей, вы пришли сюда, любопытствуя, чем позабавит вас Огненная Карга, эта загадочная Мандрагора, о которой столько болтают. Кажется, ее называют феей. Значит, фокусы будет показывать. А иначе, кто ей поверит? Говорить мы будем на тему непростую и совсем нешуточную. Заранее прошу прощения за то, что к концу дня настроение ваше испорчу изрядно. Довольны вы потому, сыновья и дочери Эдема, что благословляете время, в котором живете. Взорвалась земля. Содрогнулись недра, умылась планета кровью и ядом, но человек выжил. А теперь мир у вас. Поперхнулись плодами горькими ошибок и зажили по-новому. Так ли это? Верите в себя и силы созидательные и, что еще похвальнее, в мудрость правительства верите. Бескорыстное и здравомыслящее человечество. Разве не об этом вы мечтали? Но скажите, в горе и трудностях к кому взываете? Знаю, у Бога просите милости, ангелов — хранителей молите вступиться за вас. А кто не верит ни во что, зубами скрипит и на фортуну пеняет. Где боги ваши? Верно, к небу обращаете очи, меж звезд высшие силы мыслите. Так всегда было: ввысь человек стремился — к небу, за облака — будто сам из себя выпрыгнуть торопился. Почему никогда к Земле взор свой не обратите? Не она ли кормит вас плодами своими? Знайте, та, что Землею звали, а сейчас — Эдемом, в давние времена родилась и миллионы лет существует, а настоящее имя ее — Ита. До сих пор не хотите понять: планета наша — живая. Да, мыслящее, разумное существо, прежде всего, а не среда вашего обитания. Сколько чудес она каждый день творит, а вы не замечаете! Выцарапываете кристаллы, вырубаете лес, рвете цветы, топчете траву, и полагаете — все это само собой появляется? Это мир, любовью созданный. Велико сердце планеты, необъятны творческие планы, а вы ни сердца ее, ни души не чувствуете, не понимаете. Камни, песок, почва, лужи — дальше не желаете видеть. Много лет творила себя Ита, и бывали у нее гости из космоса, с других звезд. Привечала она гостей. Красотой и покоем планеты залюбовавшись, просили иногда демиурги приюта для своих созданий, потому что опасен был космос, и пожирали миры нирриты — демоны разрушения. Так появились на Ите первые животные. Когда расплодились динозавры, испугалась планета: насыщение желудка — единственная цель, заботившая многотонных ящеров, и они поедали растения и друг друга, пока метеоритный дождь не уничтожил их. Потом Ита создала фей — прекрасный обликом и умелый народ. Многие века прожили феи в любви и взаимопонимании с Итой, пока ни привел на планету свой злосчастный ковчег Нара. Удивилась Ита: показались люди похожими на фей. Мир Нары уничтожили демоны, и Ита согласилась принять беженцев. Так изгнанники космоса обрели дом на нашей планете и поселились здесь со своими животными. Конечно, у людей и фей обнаружилось больше внешнего сходства, чем общности душ и помыслов. Души фей связаны с Итой и не покидают пределов планеты, если фея умирает от несчастного случая или от усталости. Душа феи может возродиться в цветке, дереве, может вольно путешествовать в слоях эфира, мирно отдыхать в подземных чертогах планеты, услаждая слух Иты сладостными мелодиями, и утешая ее прекрасными образами. Душа феи может стать хранительницей рода, озера, рощи, луга. Наконец, она может воплотиться в новорожденной фее. Над душами людей властен Нара, и он предоставил им выбор. Те, кто при жизни привязался к Ите, могут остаться здесь. Остальные устремляются за пределы нашего мира в пространство, именуемое Синаем, Раем, Эдемом и десятком прочих имен. Путь этих душ скрыт для фей. Сначала феи и люди уживались вместе и многому научились друг у друга. Феи служили проводниками между миром планеты, ее разумом и душой, и людьми. Но не все гости довольствовались неспешной и ровной жизнью на Ите. Пережившие войну и натиск беспощадных нирритов, люди научились агрессивному поведению, а свободу воли стали понимать извращенно — как вседозволенность. Люди полюбили выигрывать, завоевывать и подчинять своим целям тех, кто слабее. Постепенно феи обособились от предприимчивых соседей, обиженные тем, что помощь их пропадает втуне. Теперь люди не знали о том, что думает о них Ита, а самые ушлые из них, метившие в вожди, сказали: «Феи долго морочили нас, пугая сказками о колоссальном мозге, ворочающимся под земной корой. Если бы планета была живой, мы бы ее услышали! Она бы кричала во время грозы, когда в нее попадают молнии. Но вы свидетели — Ита всегда молчит. Феи хотели скрыть от нас железо, золото, драгоценные камни. Вот, что находится в недрах планеты. Нет там ни разума, ни души, ни сердца!» С тех пор люди стали воспринимать землю как сподручный материал для собственных нужд, а не как защитницу и поводыря в сложном мире. Невежество и злые помыслы приводили к несчастьям, катастрофам и войнам, болезням, ссорам и потерям. И всюду завистливый человеческий глаз усматривал происки фей. Тогда началась настоящая охота на фей. Нас обвиняли в смутах, ворожбе и насылании порчи, нас пытали, казнили, жгли на кострах. Когда мы корчились в муках, содрогалась от боли и унижения наша прародительница. Так люди, даже не подозревая о том, научили планету новым чувствам: ненависти, жажде мести и презрению. Фей почти не осталось, но люди расплодились без меры. Я знаю, вы не любите вспоминать историю земли: цепь катастроф и, как апофеоз безумию, Последнюю войну, чуть не отправившую в тартарары и человечество и планету. Думаете, сейчас вы на верном пути? Нет, вы по-прежнему устраиваете свою жизнь, обеспечиваете себя новыми удобствами, совершенствуя условия обитания, но не себя. Не чувствуете до сих пор подвоха в том, что называете прогрессом? Изобретаете механизмы, которые работают на вас, а на деле — костыли ненужные! А ведь могли бы летать в небе, дышать под водой, а увиденное мысленно передавать своим близким, ни голода бы не боялись, ни жары, ни холода… Если бы только не торопились, не искали легких путей, напрягали сознание, стремились научиться чему-то — тогда бы и с Итой смогли понимать друг друга. Но вместо прорыва в развитии личности, у вас ослабление, вялость чувств, вырождение. Мозг человека скучает и хиреет, а неразвитым мозгом легко управлять. Сегодня у власти в Эдеме Адам Прэм — человек благородный и справедливый. Он следит за духовным развитием нации, искореняет корыстолюбие и праздность. Поощряет самоотверженный труд и крепкую семью. Но что будет с вами, если к власти придет жадный, жестокий, неуравновешенный человек? Взбунтуетесь? Или смиритесь, повозмущавшись недолго в кругу близких друзей? Уверенна, вы смиритесь и подчинитесь новой власти, потому что захотите, чтобы вас оставили в покое и дали заниматься своими делами. Вы согласитесь на что угодно, лишь бы избежать насилия и войны. По сути, вам все равно, кто вами правит. А беспринципный, с извращенными этическими нормами человек у власти и подчиненных своих сделает моральными уродами, невосприимчивыми к бедам друг друга. — Провокация! — закричали сразу в нескольких местах. — Никто не заменит нам Адама! — Я и не собирался подавать в отставку, — гневно сверкнул глазами президент. Мандрагора явно перегибала палку: Адам в расцвете лет и в добром здравии, нет смысла намекать на другую власть. Лично меня его правление устраивает, долгие ему лета. Мандрагора, конечно, говорит гладко, и, действительно как будто слова в душу впечатывает, как Альриша предупреждала. Я все время сидел, навострив ушки, и понял из ее речи, что не любит людей Мандрагора, совсем не любит. А я ее прапрабабушку не жег, не пытал и вины никакой за собой не чувствую. — Тише! — простерла вперед руку Огненная Карга. — Не угрожаю я вашему президенту. Напротив, поклон ему низкий за то, что выступить перед вами позволил, а то, как говорить там, где рта не дадут отворить? Пусть сияет президенту солнце и улыбается удача еще долгие годы. Но знайте, даже справедливый Адам не всегда делает правильный выбор. Строите рай земной, да способами варварскими. Опять долбите раненое тело планеты — полезное для себя ищете. Буравите только что затянувшиеся шрамы, а все, что рождает Ита, оправившись после удара, немедленно душите. И охота на фей идет полным ходом! Кто находится в самой страшной тюрьме Эдема? Думаете, убийцы, насильники, воры? Нет, вы держите там «оливковых». А кто же кроме них расскажет вам о мучениях нашей планеты? Как достучаться до ваших душ? Знайте, сыны и дочери Эдема, Ита устала. Она больше не хочет бороться. Слишком много боли доставило ей Нарьино племя. Ита погружается в сон. То, что говорю вам сегодня — последнее предупреждение. Если наш мир уснет, невозможно и некому будет строить Эдем. Сердце планеты замрет. Погаснет искра ее духа, мертвой звездой поплывет по космическим потокам Ита, искавшая счастья и обретшая покой. Вечный покой. И когда густые облака укутают планету снежным одеялом, вздрогнет от печального зрелища странствующая душа. Не знаю, как удалось Мандрагоре завладеть моим воображением, но съежившись, вжавшись от ужаса в скамью, я увидел перед собой оцепеневшую белую пустыню. Злые ветры вздымали колючую пыль и свистом закладывали уши, а темный небосклон давил бездонностью и равнодушно наблюдал мою агонию на кладбище нашего мира. Я закричал, но никто даже не оглянулся. Всем сразу привиделась одна и та же картина, люди одновременно оказались на грани реального мира и того леденящего безмолвия, в котором они очутились по прихоти Мандрагоры. По-прежнему сильным, но потеплевшим, почти ласковым голосом, она продолжала. — Равнодушие — страшный грех. Застывшее сердце не может согревать других, дарить и принимать радость. Не отворачивайтесь от тех, кого считаете неправыми. Люди Эдема! «Оливковые» могут помочь вам спасти жизнь на Ите. Они расскажут, как устроен мир планеты, что надо сделать, чтобы помочь ей избыть страдания. Согретая вашей любовью Ита воспрянет и воздаст вам сторицей. Вам нужен надежный дом, другого такого дома, как Ита, вам не надет даже Нара. Во имя мира и возрождения, во имя спасения Эдема. Вы должны последовать за «оливковыми» — за теми, кто слышит голос планеты. — То, что предлагают «оливковые», неприемлемо для людей! Я вздрогнул. Кто это осмелился перечить Огненной Карге? Оказалось, Глеб. Мой брат вскочил с места и сходу вступил в полемику с Мандрагорой. — «Оливковые» выманивают людей в места, где радиационный фон еще слишком высок и опасен для жизни. Они распространяют зараженные продукты. Препятствуют уничтожению тварей, выступая за возрождение животного мира. Но сохранение мутировавших животных сейчас может привести к распространению неизвестных болезней, к эпидемиям, которые выкосят человечество! А мы стремимся выжить. Наконец, «оливковые» устраняют людей, мешающих их движению: при помощи яда и спровоцированных несчастных случаев. Действия «оливковых» негуманны. Мандрагора глядела на Глеба коброй и, казалось, вот-вот зашипит. — Я не стану оправдывать «оливковых» за преступления, которых они не совершали, — справившись с собой, заговорила она, — но о гуманности скажу. Мир, который придумала и сотворила Ита, полон чудес и достоин восхищения. Нара, создавший людей, наградил их бессмертной душой и ловким телом, способностью учиться и постигать неведомое, любовью и свободой. Никто не рождается рабом. А что сделали вы? Научились клонировать себе подобных? Cчитаете, что это достижение, которым стоит гордиться? — Мандрагора сделала паузу. Вопросы были каверзными, все сидели потупив взоры, потому что знали, что клонов повсеместно используют, как рабскую силу. — Во имя чего вы творите? — прошептала Мандрагора, но услышали ее все. И вместе с этим жалящим шепотом в мой мозг вторглось новое видение. Грязно-серый каменистый пейзаж, палаточный лагерь, круглые воронки, сонно гудящие машины. В воздухе висит пыль. Она лежит на гигантских валунах, на буровой технике, даже неба не разглядеть из-за пыли. Хочется схватить губку и немедленно «отмыть» картинку: очень уж без красок тоскливо. В неглубокой яме в пыли барахтаются мерзкие насекомые в хитиновых чешуйках. Рядом, тыча в них пальцами, о чем-то спорят такие же омерзительные человекообразные, донельзя тощие, настоящие скелеты, обтянутые синюшной кожей. Их гаркающая воронья речь непонятна, но они широко разевают рты с редкими желтыми зубами. Наверное, насекомые кажутся им интересными. Где живут эти убогие создания? Раньше я был уверен, что страшнее роламбинов никого нет, но сейчас понял, что ошибался. Неужели эти ходячие трупы тоже пожалуют к нам в гости? Смотреть на играющих с тараканами бледных тварей было противно. И я закрыл глаза, чтобы прогнать видение. Но не тут-то было! Наваждение продолжалось помимо моей воли. К увлекшимся дистрофикам подошли люди в военной форме и защитных шлемах. Отрывисто прозвучал приказ отойти от ямы. Твари обернулись и недовольно посмотрели на вояк. Глаза их замерцали фосфорическим блеском. Мурашки побежали по моей коже: показалось, что один из уродов смотрит в мою сторону, и я испугался. А ведь он мне только мерещился! Доходяги прокаркали какую-то невнятицу, по их угрожающему виду стало понятно — выполнять приказ они не собираются. Люди с автоматами наперевес двинулись к мятежникам и хотели разогнать их, но синюшные встали плечом к плечу, а один не выдержал напряжения и прыгнул на солдата, но не достал — тот вовремя отскочил. Тогда командир отряда равнодушно махнул рукой, его подопечные вскинули автоматы и двумя очередями расстреляли дистрофиков. Корчась, оседали истощенные серые тела. Истекая блеклой жидкостью — мутной, как будто пыль проникла к этим несчастным даже в кровь. Вот они сложились в кучку из костей и кожи, а человек с баллоном, похожим на огнетушитель, направил на останки струю едкой кислоты. И тут, словно изъеденное той же кислотой, расползлось на клочки и растаяло это муторное видение. С мстительным удовольствием Мандрагора следила какое-то время за лицами потрясенных зрителей, а затем раскланялась. Оваций не последовало, но эффект был ошеломительный. Настроение упало ниже плинтуса, как и обещала ведьма в начале встречи. Хотелось плакать и биться головой об стену. Может, в толпе зрителей и остались неубежденные, но я поверил ей безоговорочно. Ни один шарлатан не сумел бы внушить сотням человек одни и те же жуткие видения, которые сходу запустила в наши мозги Мандрагора. И от того, что мною только что манипулировала настоящая фея, стало не по себе. — Кто это был? Кто? — тормошила Адама испуганная Ева. «Про доходяг хочет узнать», — догадался я. Адам молчал. Он не понимал, как могла Мандрагора проведать о могильниках Митаки. Знал о них и Глеб, но только понаслышке. Пустыня, окруженная цепью гор, где нет жизни на много миль вокруг, но есть отличная ровная дорога. Пройдет много лет, и люди станут считать Последнюю войну легендой, но это проклятое место навсегда останется на карте Эдема. Туда свозят радиоактивные отходы со всей планеты. Клоны, которые задействованы на этом объекте, не живут дольше одного года. В Митаке они быстро сходят с ума, отказываются носить защитные костюмы, дичают и ведут себя непредсказуемо. Без защиты радиация съедает их в два счета. Больше нигде на Эдеме нет таких безобразных, отчаявшихся клонов. Но людей на эту смертоносную работу не пошлешь, и лаборатории бесперебойно посылают в Митаку несчастных клонов, обреченных на вымирание. Их делают максимально нечувствительными к боли и лишенными каких-либо желаний, насколько это возможно. — Почему ты не отвечаешь?! — требовала Ева. — Это же клоны? Верно? Бесправные роботы, вкалывающие на благо Эдема — это их сделали по образу и подобию нашему? Не жалко и раздавить в случае чего! Тебе стыдно об этом говорить?! Мрачный Адам, поглощенный собственными мыслями, казалось, ее не замечал. — Эта женщина — опасный враг, — тихо, но твердо сказал он. — Ее место — в Абаскуме. — Что? — взвизгнула Ева, — так вот ты какой! Знаешь, тогда мое место тоже в Абаскуме, да, да. Среди невинных «оливковых», упрятанных в тюрьму женщин и девочек! Они еще надеются помочь нам выжить, а всем остальным наплевать на гибнущий мир! Лучше умереть с бунтовщиками, чем видеть, как мой муж боится лишиться власти и прячет в темницы тех, кто решается сказать ему правду! Резко вскочив, Ева решительно направилась к выходу из амфитеатра. Люди, слышавшие ее нападки на президента, неловко молчали, опустив глаза. Адам, наскоро простившись с нами, побежал вдогонку за Евой. «Что с ней творится?» — думал он, — второй раз так срывается на людях. Просто кризис какой-то. Общаться с Мандрагорой я ей больше не позволю». День клонился к вечеру и больше не казался таким лучезарно-прекрасным. Где-то вдалеке грохотало, как будто приближалась гроза, и люди в тревоге посматривали на небо, но там не было ни облачка. Ветряные заслоны обычно отгоняли тучи от городов, а если дождь все-таки шел, никто не покидал жилища. Кто знает, какие ветры и откуда принесли тучи. Глеб хмурился. — Чего раскис? — дернул я его за рукав. Хотелось знать его впечатление от речи Огненной Карги. — Странно…, — вздохнул он. — Звоню в Вегу, но ни Вадим, ни Илона не откликаются… Ночное происшествие мигом всплыло в памяти. Я поморщился, представив, как парочка в наше отсутствие даром время не теряет. Помешаны друг на друге, про службу Эдему и не вспоминают. — Утром мы с Илоной поругались, — продолжал Глеб, — накричал на нее, теперь жалею. «Мало ей», — подумал я, а вслух спросил. — Из-за чего поссорились? Глеб пару секунд колебался. Но потом все-таки признался. — Позавчера меня пытались подкупить роламбины. Им зачем-то понадобилась Римма, и они просили меня поговорить с президентом, чтобы он позволил забрать ее вместе с дочкой. Так что страхи Риммы не напрасны. Никак не возьму в толк, зачем им понадобились наши феи? В награду роламбины предлагали мне шкатулку с редчайшими драгоценностями. Не поверишь, на эти камни только глянешь, а рука уже сама тянется, чтобы взять их. Я не взял, конечно, еще и припугнул грушеносых, что доложу президенту об их происках, если не скажут, зачем им понадобилась Римма. А сегодня я увидел эту шкатулку у Илоны. Эти пройдохи решили воздействовать на меня через мою девушку. Она не удержалась. Сколько у нас с ней споров было! Уговариваю ее бороться с соблазнами, убеждаю, что все эти драгоценности, редкости, шикарные вещи — пережиток прошлого! И раньше интерес людей к обладанию бесполезными побрякушками искусственно разжигали, а теперь возрождать его просто преступно. А она ноль внимания на мои речи. Если схватится за красивую вещицу — готовый зомби. И твердит мне: «Это же антиквариат!» Я сказал ей, чтобы отдала шкатулку роламбинам, а она мне: «Никаких роламбинов не знаю, не смей моими вещами распоряжаться!» Не понимает, как инопланетяне все повернуть могут… Эй, да ты меня слушаешь? — Глеб заметил, что я как будто одеревенел и, не мигая, смотрю сквозь него. Он обернулся, на всякий случай, чтобы посмотреть, что же вывело меня из равновесия, но ничего не увидел. — Ты что? — Глеб… надо ехать немедленно… в Вегу, — с усилием вытолкнул я слова. И, сбиваясь, злясь на себя за благородное побуждение не расстраивать брата утром, я выдал ему всю правду. Шкатулка была у Вадима, значит, договаривался с роламбинами он, и ему Глеб доверил сторожить Римму и ребенка, чьей судьбой он так озабочен. Скорее всего, Вадим воспользуется отлучкой Глеба и выдаст Римму роламбинам. А Кастор, позволивший Глебу взять в помощники Вадима, может быть, в курсе дела. Я видел, как задергалась нижняя губа у Глеба, как побелели костяшки на сжатых кулаках — тяжело ему было узнать про двойное предательство близких людей. Можно было только гадать о том, что происходило в башне сейчас. — Бежим! — приказал Глеб. До Гришкиного костра мы домчались быстрее ветра. Гришка, встревожено наблюдавший издалека, как мы скачем по пригоркам и ложбинам, спросил. — Кто вас так напугал? Мандрагора? — Как Вея? — просипел я, игнорируя вопрос. — Еще спит, — невозмутимо ответил Гриша. — Береги ее, — хриплым от бега голосом напутствовал я его. — Скажи, что я обязательно вернусь к ней! Мы запрыгнули в ланс и взмыли в воздух. Возвращавшиеся из амфитеатра друзья-фееристы не могли взять в толк, с чего это мы сорвались с места как будто ужаленные. У брата было окаменевшее лицо, я отвернулся и посмотрел в окно. Кровавый закат разливался над планетой, как страшное предупреждение о чем-то мрачном, подстать нашему настроению. Мы летели высоко и быстро. Я думал о пророчестве Мандрагоры. Что, если нам действительно остаются считанные дни? Возможно, роламбины прибыли к нам с единственной целью вывезти с умирающей планеты как можно больше фей. На Роламбе они устроят им жизнь в чести и довольстве, потому что даже грушевые носы понимают, что бесценные дары фей помогут их планете протянуть подольше. А мы загоняем их в тюрьмы и делаем вид, что их просто не существует. Что если феи — наша последняя надежда? Я не хочу, чтобы мир погиб. Мандрагора назвала нас пришельцами и изгнанниками Космоса — об этом было неприятно вспоминать. Да, еще сегодня я мечтал о полетах к другим звездам, но, если мой мир в опасности, я останусь здесь, и буду бороться за то, чтобы жизнь продолжалась. Глава 12 Никто не тронет Римму Гром Я никогда не видел такой грозы. Бесформенный мрак медленно и неотвратимо наползал на Вегу. Тучи казались косматыми чудовищами, которые хотели задушить белый город. Я невольно вспомнил о нирритах. Беспрерывно вспыхивающие молнии слепили глаза, а могучие раскаты грома вгоняли душу в пятки. О, я бы предпочел наблюдать за взбунтовавшейся стихией дома, из окна. В мечущейся под тугими струями дождя леталке было страшно, и я взывал к своему Хранителю, умолял обратить на нас внимание и помочь. Непонятно, как Глеб умудрялся ориентироваться в таком хаосе? — Что за ерунда?! — возмущался он. — Как они могли допустить грозу в Веге? Из-за грохота мы не сразу услышали радиосигнал. Невнятный, булькающий голос, похоже, приказывал нам снижаться: из-за грозы в городе запретили полеты. Глеб вышел на связь и сообщил, что не может посадить ланс. Голос захлебнулся от возмущения. Брат задал координаты башни компьютеру, и на мониторе отобразилась линия оптимального маршрута, которого нам следовало держаться. Однако внизу не успокоились, три ланса, заметных даже в такую грозу из-за ярких прожекторов, взяли нас в кольцо и, видимо надеялись посадить на дорогу. Но Глеб был слишком взбешен, чтобы слушаться патрульных, он стремился к цели, и я почувствовал, что наш маленький кораблик набирает высоту. Очень скоро плотные сизые тучи оказались под нами, а конвоиры отстали. Я молчал и с тоской думал, что обычные лансы не приспособлены к полетам на такой высоте. Стекла заиндевели, и стало слышно, как работает двигатель. Глеб сосредоточенно мчался над разрывающей небо грозой. — Вся эта вода скапливается внизу, — соизволил он объяснить свой поступок. — Если мы сядем далеко от башни, то нам до нее не добраться. «Если мы все-таки долетим, — мечтал я, — будет весело вспоминать о своем страхе». Стрелка на дисплее уверяла, что мы у цели. — Ну, с Богом! — хищно улыбнулся Глеб. — Держись милая! — обратился он к послушной машине, а может и не к ней. И леталка принялась вычерчивать спирали, вираж за виражом, спускаясь все ниже и ниже. Я больше не боялся, как будто утратил чувство реальности, голова стала легкой как облако. Надо научиться летать так же как Глеб! Машина не подвела: мы сели в лужу на дороге прямо у входа в башню. У первых ворот сгрудились люди, стояло несколько машин, но не так много, как бывает при чрезвычайных обстоятельствах. Мы пробрались сквозь толпу военных и зевак, не соблюдая правил хорошего тона. Глеба передернуло, когда он заметил делегацию роламбинов, оберегаемую почему-то местной полицией. Они стремились в башню, натиск сдерживал один из разведчиков Глеба. Он монотонно объяснял им, что у него есть приказ никого не впускать внутрь. Полицейские грозили прорваться с помощью оружия. «В этом случае, — бубнил разведчик, — охрана нанесет ответный удар». Глеб приложил свой пропуск к магнитному устройству. — Вы командир? — кинулся к нему полицейский. — Прикажите пропустить моих ребят. — На каком основании?! — взвился Глеб. Дождь лил ему за шиворот, но он этого не замечал, глаза налились кровью. Не хотел бы я быть его врагом. — В башне есть убитые. Там что-то произошло. — Надо успокоить Фею! — взвизгнул пухлощекий роламбин, потрясая черным зонтиком. — Фея прокляла этот город! Глеб скользнул по нему ненавидящим взглядом. — Я сам разберусь со своими людьми, — грозно сказал он полицейскому, — если помощь понадобится, позову вас. А сейчас все назад! Мы проскользнули в открывшиеся ворота, и страж поспешил захлопнуть их снова под недовольный ропот толпы. — Где заключенная? — бросился Глеб к караульному. — Заключенная в башне, — рапортовал тот. — Ребенок? — В башне, — успокоил разведчик. — Тони, ты все делал правильно, — обнял служивого Глеб. — Хорошо, что вы вернулись, — заметно было, что сохранять самообладание караульному удается с трудом. — Что тут творится? — Она бесится, — тихо заговорил караульный, — вы можете считать меня психом, но поверьте, гроза, гром, молнии — все это из-за нее! У нас ребята с ума сошли. Кто-то ее разозлил… — Где Вадим? — Должен быть в башне, но уже часа три от него нет никаких приказаний. Наверное, он… не сладил с … этой… Капитан! Укротите ее, вы один можете! Голова тяжелая, мозги разрываются. Тяжело, больно. — Хорошо, я иду, — удивленно взглянул на караульного Глеб, и мы побежали дальше. Вторые ворота, вопреки всем правилам, были распахнуты настежь. Мы чуть не споткнулись о тело охранника, неподвижное и мокрое от неистового дождя. — Проклятье! — Глеб нагнулся, приподнял парня и заглянул ему в лицо. Определить живой он или мертвый мы не смогли и побежали дальше. Доблестные защитники крепости, которые еще вчера казались такими невозмутимыми и напоминали статуи, яростно схватились в непримиримой схватке. Часть дерущихся стремилась прорваться в башню, но двое караульных методично как роботы отбивали их атаки. Я содрогнулся — в этот момент все они мало напоминали людей. Несколько тел было распростерто на плацу. — Отставить мордобой! — заорал капитан космической разведки. — Всем построиться и слушать мою команду! — Нападающие, узнав командира, попятились, не спуская глаз с сослуживцев, оказавшихся по какой-то непонятной причине по другую сторону баррикад. — Строиться я сказал, — оттащил Глеб от входа самого упрямого бойца. Теперь шестеро избитых, но прямо держащихся на ногах стражей вытянулись в струнку перед капитаном, а двое зачинщиков, сразу привлекших мое внимание, так и бродили у дверей, готовые отбить очередную атаку. Сами они не нападали, как будто существовал невидимый рубеж, за который нельзя было пропустить врага. — Доложи обстановку! — велел Глеб первому в строю охраннику. — Капитан Чартович приказал прикончить вредоносную ведьму в третьем отсеке налево от изолятора, — отчеканил караульный. — Отставить! — гаркнул Глеб так, что я вздрогнул. — Я отменяю приказ. Соберите раненых и убитых и внесите в башню. Приступайте. Часовые покосились на двоих не подчинившихся приказу стражей и не сдвинулись с места. — Что там еще? — вскинулся Глеб и решительно направился к обезумевшим людям. У меня сердце упало — оба они метнулись к брату. Но он, как и я, понимал, что перед ним одурманенные люди, которым кто-то диктует свою несокрушимую волю. Я весь напрягся, но не сдвинулся с места — боялся, что помешаю. Глеб не спешил нападать, спокойно глядя в нечеловеческие глаза взбунтовавшихся караульных, он просчитывал варианты. — Никто не тронет Римму Гром, — внятно прошипел один из них, скаля зубы и показывая готовность перекусить артерию любому, кто его не послушает. — Никто не тронет Римму Гром, — согласился Глеб. — Я спасу Римму Гром. Пропусти нас. Несколько секунд, показавшихся мне часом, караульный осмысливал сказанное братом, а потом прошептал: «Иди». Мгновение спустя бунтари застонали от боли, согнулись пополам, задергались, как будто пропустили через себя электрический заряд, и рухнули наземь. Путь в башню был открыт. Похоже, вредоносная ведьма Римма Гром ждала нас. Еще не встретившись с ней ни разу, я был сражен ее возможностями. — Раненых и убитых — в башню! — повторил приказ Глеб. — И этих тоже, — указал он на зомби, скрючившихся у двери. Сослуживцы все еще глядели на них с опаской. — Лев, ты с нами! — отозвал одного из караульных Глеб. Втроем мы вошли в здание. Лифт не работал, ни одной живой души навстречу не попалось, видимо все они принимали участие в уличной потасовке. Без приключений мы добрались до четвертого этажа и тут на ступеньках увидели Илону. Она как будто присела отдохнуть, но в нелепой позе, вытянув вперед ногу. Сумочка валялась в двух метрах от владелицы. Красавица поглаживала ногу, стонала и охала. — Глебушка! Какое счастье! — похоже, она обрадовалась. — Представь, я повредила ногу, так глупо получилось и так больно! — Глубокие синие глаза искали сочувствия. Глеб присел с ней рядом, но подставленную щечку не поцеловал. — Что ты делаешь на этом этаже? — сурово спросил он. Илона насторожилась и нахмурилась. — Мог бы и поласковее быть. Просто, Вадима долго не было, я беспокоилась и решила посмотреть, не случилось ли с ним чего-нибудь. Глеб протянул руку и достал сумку, потом расстегнул ее. Илона следила за ним с тревогой. — Это, чтобы защитить Вадима от врагов? — Глеб вытащил из сумочки шприц и пузырек со снотворным. — Что ты себе позволяешь!? — возмутилась Илона. — Я сижу тут беспомощная, с вывихнутой ногой, замерзаю, а ты пристаешь с дурацкими вопросами. По твоей башне опасно ходить без оружия! И если у меня в сумке лежит шприц, значит, он мне нужен. Немедленно вызови скорую помощь! — Скажи, дорогая, — не отставал Глеб, — чем тебе не угодила маленькая девочка? Почему ты решила, что вправе продать ее? — Какая муха тебя укусила?! — сорвалась на визг Илона. — Тебе вообще нет до меня дела! Заладил, маленькая девочка, маленькая девочка! Разнюнился. Нечего мозги ерундой забивать. Тоже мне, невнушаемый, стойкий! Глупости! Эта ведьма вертит тобой как хочет. Да пусть катится хоть к чертям, хоть к роламбинам вместе со своим отродьем! — Лицо первой красавицы Эдема свело судорогой от злости и стало неузнаваемым. — Лев, — повернулся Глеб к нашему спутнику, — отнеси раненую вниз и найди ей отдельную комнату. Сам он встал и отошел в сторону. По тому, как Глеб теребил в руках сумку Илоны, я понял, что ему с трудом удавалось сохранять самообладание. — Ооо, — простонала Илона от боли, когда Лев взял ее на руки. — Думаешь, тебе разрешат оставить этого ребенка?! — В припадке злобы Илона сделалась болтливой. — Не дождешься! Кастор сам продаст ее роламбинам! А тебя… тебя, если будешь совать нос не в свое дело, вообще отстранят! — Постой! — остановил Глеб караульного. Он вытащил шприц и наполнил его лекарством. — Не смей! — рванулась Илона, но Лев держал ее крепко, и Глеб безжалостно впрыснул бывшей возлюбленной снотворное. Когда тело ее обмякло, Глеб вздохнул. — Теперь можешь нести. Детская Капельки находилась этажом выше. Вокруг было тихо, и это давило на психику. Мы шли быстро, но старались не шуметь. Уже добравшись до двери в детскую, мы услышали странное бормотание. Я прижался ухом к двери: «Щетина у чушки, чешуя у чучки», — бубнил унылый мужской голос. «Чешуя у щучки!» — возмущался звонкий детский. Мы с Глебом переглянулись. Потом он легонько толкнул дверь. Мы увидели строгую Капельку, которая сидела с букварем за детским столом. Нарядный белый бантик у нее съехал в сторону, но никто не смел сделать ей замечание. Напротив девочки, обхватив голову руками, сидел на полу расстроенный Вадим. — Сначала! — приказала Капелька. — Идет козел с косой козой, — чуть покачиваясь из стороны в сторону, как завороженный начал Вадим. — Быстрее! — поторопила маленькая учительница, видимо вялость ученика выводила ее из терпения. — Идет бозел — козлой — бозой, — заспешил и сразу сбился Вадим. — Ну вот! — торжествующе перебила Капелька. — Что за слова «бозел — бозой»? Нет таких слов, сам знаешь. Давай, сначала! Глеб осторожно приготовил наручники и протиснулся в комнату, обходя Вадима сзади, я крался за ним следом. Капелька заметила нас, но продолжала муштровать Вадима, как будто, так и было задумано, а мы принимали участие в их игре. Я двигался, физически ощущая плотность воздуха. Если эта груда мышц очнется, нам с братом придется туго. Как же малявка его загипнотизировала? — Косой козлой, — снова забормотал Вадим. — Сам козлой! — всплеснула руками Капелька. В этот момент Глеб кинулся к Вадиму, повалил его на пол и заломил руки за спину. Щелкнули наручники, и только тогда Вадим сфокусировал на бывшем товарище замутненный взор: «Северьянов?» — с полувопросительной интонацией произнес он. — Не ожидал от тебя, Вад! — жестко сказал Глеб. — Проворонила кукушка кукушонка, — промолвил Вадим. — Ворона вороненка! — немедленно поправила Капелька. — Кукушка — это когда про капюшон! Балда! — Северянин! — кинулась она к Глебу. — Мне страшно. Я к маме хочу! — Сейчас пойдем к маме, — согласился Глеб, — вот только дядьку в изоляторе запру. — Северянин! Дядька няньку убил! — заревела Капелька в полный голос. Куда только подевалась маленькая бравая учительница? Я подхватил взволнованного ребенка на руки. — Он сказал, что она устала и в той комнате поспит, — всхлипнула девочка, — но я видела: он ее задушил. Глеб толкнул дверь в спальню, зашел туда и сразу вернулся. — Правду говоришь, Капелька, — кивнул он, — дядька — козлой. Мы тебя больше не бросим, в башне жить не будешь, домой поедем. — Глеб заставил Вадима подняться и подтолкнул вперед: «Ступай!» Тот все еще был невменяем, смеялся, повторял скороговорки, но Глеб держался с ним начеку. Я шел поодаль с Капелькой на руках. Не опуская оружия, Глеб открыл дверь изолятора. — Здесь посидишь, — буркнул он, смерив капитана Чартовича мрачным взглядом. Вадим послушался, но, проходя мимо Глеба, подмигнул, осклабился и доверительно сообщил. — Хорош пирожок, внутри творожок, — Глеб с силой захлопнул за ним дверь камеры. — Как они его заговорили! — восхитился я, — до сих пор не отошел. — А может, притворяется, — возразил Глеб, тщательно проверяя запоры. — Думает, как оправдаться. Вот увидишь: скажет, что его заколдовали, и безобразия в башне произошли по вине Риммы Гром, а он ни при чем. — Мама! — завопила вдруг Капелька так, что я вздрогнул и стал озираться по сторонам. — Идем в третий отсек, — скомандовал Глеб. Первая дверь в узилище Риммы была толщиной сантиметров двадцать, вторая и третья открывались с помощью хитроумных кодов — замуровали ее так, как будто она радиоактивная. Как я ни настраивался внутренне на встречу с женщиной, вызвавшей грозу, а все-таки испугался, когда увидел ее за толстым стеклом. На нас глядело существо, источающее такую бешеную ярость, что я обрадовался надежной преграде между нами. Ее лицо показалось мне ненормально бледным, даже синим, темные волосы вздымались тучей, а в жутких черных очах время от времени вспыхивали зарницы. Я еле удержал Капельку, а дикая Римма, оскалившись, бросилась на стекло, и непробиваемая преграда треснула. — Римма, Прекрати сейчас же! — включил передатчик и заговорил в микрофон мой брат. Но ведьма кинулась на стекло снова. Осколки окровавили ее запястья. — Глеб, не выпускай ее! — взмолился я. Но именно это он и делал, нажимая на устройство, раздвигающее преграду. — Убьется, ненормальная, — процедил он сквозь зубы. — Мама! — взвизгнула Капелька, и я быстро отпустил ее, а сам вжался в стену. Римма выпрыгнула из открытого аквариума и схватила дочку. — Девочка моя, радость моя! — повторяла она, захлебываясь от слез и прижимая ее к себе. — Живая… — Конечно, живая, — проворчал Глеб, вытаскивая из аптечки бинты и пластырь. — Идиот! Пустобрех! — вскинулась Римма на Глеба, отпустив Капельку. — Как ты мог ее оставить? Ты обещал беречь… как зеницу ока… Ты… ты предатель! Ее бы украли! — Молчи! — заорал Глеб. Он крепко схватил ее за руку и, прижав коленом к столу, мастерски заклеил пластырем глубокие порезы. Она была маленькая, тонкокостная, Глеб вертел ее как ребенка. — Успокойся, — твердил он, — откуда я мог знать? Мне и без тебя тошно. Мой друг… моя девушка… Все кончено… — А ты заплачь, капитан, — с издевкой предложила Римма. — У тебя глаза ниже пояса были, раз не видел, не понимал, что твоей грудастой подороже продаться хочется! — Змея! — Глеб схватился за крученные в спирали буйные волосы Риммы. Глаза ее вспыхивали, как угли. «Неужели они всегда так «ладят» друг с другом?» — подумал я. — Ты слово давал, капитан, — тоном ниже промолвила Римма. — Да ты и без меня прекрасно справляешься, — возразил Глеб. — Весь город запугала. Кто теперь тебя оправдает? Тебя же обязательно приговорят… — Глеб запнулся, взглянув в распахнутые от ужаса глаза Капельки. — Так отпусти меня, капитан, — попросила Римма. — Такого слова я не давал, — Глеб разжал кулак, и Риммины волосы змейками рассыпались по плечам. — Ты все равно далеко не уйдешь: не наши, так роламбины поймают. — Скажи просто, что боишься кормушки лишиться! — Злая ты, Римма Гром, — вздохнул Глеб. — Нельзя тебя на свободу отпускать. Я тебе обещал дочку сберечь и ручаюсь, что ничего с ней не случится. Она с моим братом уедет, обо всем уже договорено. Римма впервые удостоила меня взглядом. Я старался придать лицу равнодушный вид, но руки, засунутые в карманы, дрожали. Я заметил, что глаза у нее большие и серые, а смотрела она на меня так, как будто сканировала клеточку за клеточкой. — А твой братец тоже непрост, капитан! — вынесла она свой вердикт, — вам бы следопытами в паре работать. Только он зеленый еще. Ты вот что, — обратилась она ко мне, — первых ощущений своих всегда слушайся, им доверяй. А еще сны запоминай. И помни, если хоть волос с головы Капельки упадет, я тебя везде найду. — Перестань, Римма, зачем угрожаешь? — укорил ее Глеб. — Я с мамой хочу! — нахмурилась Капелька. Римма ее обняла. — Радуга ты моя ясная! За меня не бойся никогда. За меня небо упадет, земля встанет! Гора с горой сойдутся! Как все дела решу, приеду за тобой и не расстанемся больше. А сейчас поезжай с Северьяновым. — Почему? — закапризничала Капелька. — Я с тобой хочу! «Я тоже хочу, — подумал я, — чтобы эта трогательная пара была вместе и далеко отсюда. Пусть устраивают грозы и сводят горы, но, чтобы я о них ничего не знал». — Не ной! — прикрикнула на дочку вспыльчивая Римма Гром. — Тебе спрятаться надо. Дурные дядьки хотят тебя на другую звездочку увезти. Ты видела, сколько ночью звездочек? Они очень далеко. Где я тебя искать потом буду? Поезжай с Северьяновым и слушайся его, поняла? Испуганная строгой отповедью Капелька обреченно кивнула. Тут у Глеба зазвонил телефон. Все напряглись. — Слушаю, — осторожно откликнулся Глеб. По его лицу было видно, что этому звонку он не рад. — Отставить «слушаю»! — прогремел недовольный голос. Случайно или стараниями Риммы телефон оказался на громкой связи. — Отвечать: «Капитан Северьянов на связи!» — Здравия желаю, господин министр, — спокойно отреагировал Глеб. — Что за катавасия у вас происходит там наверху? — напирал Якоб Кастор. — Доложите обстановку. — Все беспорядки случились во время моего отсутствия, — продолжил Глеб. — Сейчас ситуация нормализовалась. — Ну-ну, Глеб, ты же у нас толковый парень, — перешел Кастор на панибратский тон. — Ты понимаешь, что произошли из ряда вон выходящие события. Оставайся на месте и жди подкрепления. Подследственные не должны исчезнуть. Ты отвечаешь за них, Глеб! Учти, мы за тобой наблюдаем. Никакой инициативы, ты понял? — Так точно, господин министр, — лицо Глеба окаменело. Римма не спускала с него глаз, она слегка качнула головой. Глеб отключил телефон. — Ты уверена? — тихо спросил он. — Да, они не видят и не слышат тебя. Я давно разбила все камеры. — И все же они скоро будут здесь. Глеб набрал президентский номер. Почти минута прошла в ожидании. — Говори! — послышался, наконец, голос Адама. — Мне требуется ваша защита, немедленно. Я в Веге, в башне. — Трубка в руке Глеба подрагивала. — Я сам к тебе приеду, — пообещал Адам после короткой паузы. Брат ходил по комнате из угла в угол. — Это еще ничего не значит! — сказал он. — Кастор может убедить Адама, чтобы он отстранил меня от следствия. Тогда тебя, Римма, переведут неведомо куда. Егор и Капелька должны немедленно исчезнуть. В соседнем отсеке стоит ланс. Римма, ты еще в состоянии колдовать? Можешь сделать их отлет незамеченным? — Могу, — хрипло сказала Римма. — Все за мной! — приказал Глеб, и мы побежали следом. — Э… я… не очень-то хорошо управляю лансом, — на ходу возразил я. — Ты управляешь лансом! — цыкнул на меня брат. — Я задам курс, не заблудишься. Все, что от тебя требуется — приземлиться во дворе зеленого дома по этому адресу, — Глеб протянул мне листок из блокнота, — и найти Ратмира Дагаева. Он подготовит документы и пропуска и посадит вас в автобус. Возьми телефон, но звони только в случае крайней необходимости. Применяй наши шифры. Помнишь, в детстве играли? Меня могут держать под арестом. Все понял? Вперед! Мне показалось, что я машинально прослушал всю информацию и, наверняка, половины не усвоил. Как на автомате я влез в ланс, а зареванную Капельку посадили на заднее сидение — Тихо. Сиди тихо! Так надо, — шепотом уговаривала дочку Римма. И я не слышал слов, а только читал по губам, как будто на этот раз мы с Капелькой сидели в камере за толстым стеклом. Я оглянулся в растерянности. О чем-то ворожила Римма Гром, полу прикрыв глаза, хрупкая, со смешными кудрями, она больше не казалось страшной. Хмурым рыцарем — телохранителем высился рядом с нею Глеб. Когда я его увижу? Неужели они могут арестовать моего брата? Самого капитана Северьянова? Силы небесные, но у него же протекция президента! Мое сердце сжалось, я вцепился в панель управления и стартовал, мы взлетели. По-моему, я ничего не соображал и не видел, но ланс плыл вперед, не отклоняясь от курса. Капелька грустно смотрела в окно большими, как у мамы, глазами — маленькая девочка, которую злые карлики с висячими носами хотят отвезти на жуткую планету Подземелий, моя сестренка, которую я им не отдам. Глава 13 На корабль после бала — Денис! Денис! Ну проснись. — М-м? — А на солнышке люди живут? — Нет. — А кто на солнышке живет? — Жар-птицы. — А какие жар-птицы? — Солнечные. — А что они пьют? — Бражку. — А что они едят? — Мясо. — Какое мясо? — Тамила, как ты притомила! — рассердился я. — Никто на солнце не живет, там же жарко! Все бы сгорели и ослепли. — А жар-птицы? — невинно спросила девочка, мешавшая мне уснуть. — Тоже все сдохли, — жестко отрезал я и отвернулся от нее. Секунду Тома сидела тихо, потом забормотала: — Глупый Денис. Если жар-птицы солнечные, как они могут сгореть? Им там хорошо. Глупый Денис, все придумал. — Тома, перестань! — заскрипел я зубами. — Задерни штору и молчок! Девочка насупилась. Выдержав сердитую паузу, она заявила: — Я не могу молчать! Мне скучно. Как же это беспокойно — обзавестись сестренкой! Мы с Капелькой ехали в автобусе в Монтанар с поддельными документами на имена Тамилы и Дениса Скалдиных. Я объяснил ей, что это такая игра в шпионов, и она еще ни разу не сбилась. Вчера вечером мы на хвосте грозы принеслись к неожидавшему такого сюрприза Ратмиру. Но сориентировался он быстро, надо отдать ему должное. Предположив, что все автобусы на трассе между Вегой и Антаресом, будут проверяться, Ратмир первым делом вывез нас из города. Полночи мы сидели в грузовом отсеке пилотона. По легенде Ратмир доставлял секретное оборудование в институт космической разведки в Иманиде. Я глаз не сомкнул от страха и переживаний, зато Капелька укачалась и мирно посапывала. В Иманиде нам сделали документы и пропуска, и утром посадили на автобус. В Монтанаре я планировал встретиться с тетей, папиной сестрой, — она работала в детском доме — и сдать ей Капельку на время. А потом родители съездят туда и удочерят девочку по всем правилам, в Эдеме это только приветствуется. Обиженная Капелька скрипела ногтем по стеклу, и я подумал, что неплохо бы оставить ее тете насовсем. Дорога, по которой мы ехали сейчас, шла почти параллельно той, по которой два дня назад я прибыл в Вегу. Наверное, мы недалеко от того места, где играют фееристы, а Вея проснулась и ждет меня. Когда же я буду снова свободен и увижу ее? Я закрыл глаза и стал вспоминать нашу последнюю встречу, поцелуй в шатре, теплая волна нежности окутала меня, и я задремал почти счастливый. «Прыг-скок белый козлик прячется за деревьями. Какой забавный, а я тебя вижу. Эй ты, маленький, смеешься что ли? Разве ты сможешь догнать автобус?» — напевала Капелька, глядя в окно. Вот неугомонная! Не даст расслабиться. И все-таки я уснул, но ненадолго: автобус вдруг остановился, и сердце застучало от дурного предчувствия. Неужели нас обнаружили и сейчас появятся люди в униформе и начнут тщательно проверять документы? Но никто не входил. Озадаченный водитель сказал, что в двигателе небольшая поломка, которую он быстро исправит, а пассажиры могут пока выйти погулять: места красивые и безопасные. Пассажиры вставали с кресел и ворчали. Где это видано, чтобы в дороге происходили поломки, надо загодя все тщательно проверять. Но полянки у дороги были так заманчиво приветливы, что люди с удовольствием выходили и разминали затекшие ноги. Мы с Капелькой тоже выбрались на волю. Лес приветствовал нас шумом листвы. — Как пахнет! — вздохнула Капелька, — а мама далеко. Удивительно, травы и мелкие цветочки здесь действительно источали тонкий пряный аромат. — Егор! — кто-то потянул меня за рукав. Я обернулся. Передо мной стоял Марк в своей неизменной красной курточке. — Меня зовут Денис, — вежливо поправил я. — Пожалуйста, как тебе больше нравится, — не стал настаивать Марк. — Ты что, тоже едешь в этом автобусе? — моему изумлению не было границ. — Нет, я тут как мальчик на посылках, — рассмеялся Марк. — Случилось кое-что важное и меня отправили за тобой. — Но откуда ты узнал, что я здесь?! — возмутился я. Что же это творится? Неужели вся наша продуманная конспирация была напрасна? — Вея увидела тебя, — спокойно объяснил Марк. — Ее способности проявляются все настойчивее. Ты не можешь дальше ехать. Впереди опасность. — Почему я должен тебе верить? — Мне?! — хмыкнул Марк. — И не надо верить! Подумаешь, какой недоверчивый. Я тебе, между прочим, ничего плохого не советовал. Пусть Вея сама с тобой объясняется. Видишь тот холм? И овраг за ним. Беги. Она тебе все расскажет. — Вея здесь? — я затрепетал от радости. — Капелька! Стой здесь и никуда, слышишь, никуда не отходи от автобуса! — Я посмотрю за ней, — сказал Марк. Я разрывался на части, не хотелось бросать Капельку одну, но что с ней может случиться за пять минут, пока я добегу до оврага? Мне надо встретиться с Веей и объяснить, что я вынужден уехать, но потом сразу вернусь к ней. И тут столько людей! Нечего бояться. Я рванул к холму, и многие удивленно смотрели мне вслед. — Помнишь меня? — Марк присел на корточки перед Ией. — Помню, — улыбнулась она. — Давай поиграем. Хочешь, я тебя покатаю? — Как козлик? — всплеснула ручками Капелька. — Ага. Пошли в лес. Я запыхался, пока добежал до холма, огляделся, спустился в овраг. Тихо, так тихо, как будто уши заложены ватой. Напрасно я высматривал Вею. Никогда ее здесь не было и быть не могло. «Олух! Простофиля!» — обругал я себя, обливаясь холодным потом и карабкаясь вверх. Земля осыпалась подо мной, как будто держала. Наконец, я выскочил на дорогу перед холмом и увидел вдалеке хвост своего автобуса. «Проклятье! — выругался я, сжав кулаки. — Упустил, проворонил, идиот! С кем оставил ее? С Марком. А ведь Глеб предупреждал, его-то Марк сразу насторожил. Влюбленный придурок! Что же делать? — я пробежал немного по дороге. — Думай! Едва ли они уехали в автобусе. Марку нечего делать в Монтанаре. Предположим, что он заодно с роламбинами, а им нужны феи, и Марку нужны феи. Они собирают фей в одном месте. Игры, Ботанический сад. Арктур. И Вею тоже переправили туда. Ловко! Значит, бежать за ними надо в ту сторону. Примерно туда. Не так просто в лесу. Заблужусь в два счета. Одна надежда: Капелька не сможет идти быстро, закапризничает, заплачет». Я смело вошел в лес, никаких звуков. Надо позвонить Глебу. Стыдно, ужасно, но не предупредить нельзя. Я сунул руку в карман, чтобы достать телефон, но его там не оказалось. И как только этот шельмец все успевает? Какой же я все-таки пень! Но если честно, я даже обрадовался, что звонить не придется. Римма же загрызет брата и не поперхнется, а мне, может быть, удастся исправить все самому. Я напряженно глядел под ноги, пытаясь отыскать следы, примятую траву, сломанную веточку. Вот здесь влажная ложбинка и маленький след, наверное, девочкин, а рядом, странное дело, как будто в землю тыкали палочкой с раздвоенным концом. Что бы это значило? Я весь обратился в слух и нюх. «Доверяй первым ощущениям», — вспомнилось Риммино напутствие. Теперь я знал, в каком направлении они двигаются, и со следа не собьюсь. Я чистокровный волк и тоже участвую в охоте на фей. Капелька не хотела расстраивать Северянина, но у нее появилось новое дело. Маленькому козлику с красивым длинным именем нужно было вернуться к маме, и только она одна могла ему помочь. Марк сказал, что Северянин все равно их найдет. Римме Капелька тоже не стала говорить о своей новой миссии, чтобы та не ругалась. События в Веге между тем, разворачивались следующим образом. Адам Прэм не позволил Кастору арестовать капитана Северьянова. По просьбе Глеба состав охранников полностью сменили, а всех психически неустойчивых отправили в клинику восстанавливать нервы. Римму Гром оставили на попечении Северьянова. Роламбины ждали от президента исполнения обещаний, надеялись, что им откроют доступ в узилище Абаскума и отдадут заключенных, которых в Эдеме ждала смертная казнь или пожизненное заключение. Пусть уж лучше переправятся на Роламбу. Якоб Кастор полагал, что такая сделка обоюдовыгодна: роламбины укажут путь на свою планету, пригодную для жизни людей, а эдемцы избавятся от необходимости содержать неудобных узников в тюрьме. Министр не верил в заверения инопланетян об опасностях, подстерегающих людей на Роламбе. Карлики просто боятся быть захваченными. И правильно делают — заманчиво оттяпать нетронутую ядерной катастрофой планету и увеличить шансы человечества на выживание. За такую перспективу можно заплатить любую цену. Однако, рвение роламбинов, желающих заполучить конкретных представительниц населения Эдема, считающих себя феями, насторожило Адама. После того, как одна из фей запросто организовала массовый гипноз, а другая, шутя, вызвала грозу в городе, президент заинтересовался возможностями женщин, практикующих занятия, которые до сего времени Адам считал блажью. Тем более, он возмутился, когда узнал, что девушка, доставленная во дворец из посольства роламбинов, похищена. Кроме того, разведчиками был обнаружен подкоп, ведущий из парка во дворец, и хотя прямых доказательств тому, что подкоп — дело рук гостей из космоса не было, президент не сомневался в их причастности к исчезновению больной, и был возмущен наглостью пришельцев. Адам решил в Абаскум роламбинов не пускать, фей и прочих граждан Эдема им не выдавать, Вею он предложил им вернуть по-доброму, а Мандрагору распорядился арестовать. Роламбины были сильно разочарованы, но дипломатическое лицо сохранили. Волшебный праздник в Арктуре продолжался. Вечером Мандрагора навестила в лагере фееристов, посидела запросто с ними у костра как обычная гостья. Елоха пела. Альриша набралась смелости и зазвала Мандрагору в шатер. Вея сразу узнала в знаменитой фее недавнюю знакомую Полину, которую просила о помощи жена президента. Мандрагора послушала пульс у девушки, посмотрела зрачки, рассмеялась и объявила, что «Вея будет жить». Сонливость — последствие препаратов, которыми пичкали свою пленницу роламбины, вскоре все нормализуется, и девочка войдет в обычный ритм. Вея напомнила ей о родителях и других заключенных Абаскума, и Мандрагора, возмущаясь, рассказала об отвратительной сделке президента с роламбинами (она еще не знала об изменении намерений Адама). Фея призвала ребят воспрепятствовать вывозу узников на чужую планету. «Разве вы не знаете, что праздник роламбинов — это ловушка?» — удивилась Мандрагора и велела всем быть предельно внимательными. Она посоветовала фееристам поднять побольше шума, когда инопланетяне будут брать пленных, чтобы привлечь всеобщее внимание. Эдем — цивилизованная планета, на ней не может происходить торговля людьми. «Мои шпионы следят за карликами, — заговорщически усмехнулась она, — будьте и вы начеку». Мандрагора ушла, пожелав всем спокойной ночи, а ребята долго не могли угомониться. Еще бы! Принимать у себя в гостях саму Мандрагору, секретничать с нею о назревающем бунте — какое доверие им оказано! Ребята вспоминали ее жесты, меткие фразы, суровую проповедь в амфитеатре, дружелюбие и теплоту в их компании. «Это самая поразительная женщина нашего времени», — взволнованно шептала Альриша, и пламя свечи дрожало в ее расширенных зрачках. Утром проснулись все, кроме Веи. Досадно, подросткам не терпелось выйти в город, чтобы не только развлекаться, но и следить за подозрительными роламбинами. Каждый верил, не признаваясь товарищам, что именно ему удастся поймать момент, когда слащавые грушеносы покажут свое истинное лицо. Но Вея спала, поэтому решили сторожить ее по очереди. Бросили жребий, первой сиделкой оказалось Альриша. Когда все ушли, она сразу заскучала, на месте не сиделось. Девочка сгоняла пару раз к озеру и вымыла посуду, потом затеяла перестановку в шатре и намеренно громко передвигала вещи. Но спящей все было нипочем. Альриша в который раз задумалась о том, куда это так срочно рванули Егор и его бесподобный братец, но ответа не было. В пустом лагере было неинтересно. Поэтому Альришу буквально подбросило от радости, когда она заметила роламбина с тележкой, которую он катил перед собою неподалеку от нее. «Он продает что-то необыкновенное, — сразу подумала девочка. — А может это злодей или шпион!» — пришло в голову чуть позже. Но страха не было, и Альриша, не мешкая, подбежала к иноземцу и обратилась к нему по всем правилам. — Доброе утро, путник! Что привело тебя в наши края? — Доброе утро, благородная дама, — учтиво коснулся носом своего подбородка роламбин, — я странствующий торговец и направляюсь в Арктур. Не угодно ли взглянуть на мой товар? «Еще бы не угодно!» — подумала Альриша, едва сдерживая желание запустить пальцы в тележку и поворошить ее содержимое. Роламбин легко разглядел алчный блеск в ее глазах и с удовольствием откинул покрывало, скрывающее товар. Здесь была всякая всячина: стеклянные кубки, украшенные серебряными узорами, талисманы, обереги, флакончики с духами и кремами, разноцветные бусы и сумочки из мягкой кожи с тиснением. Похоже, инопланетянин не обманывал, и, как большинство роламбинов, спешил извлечь свою выгоду на празднике. Больше всего Альрише приглянулись свечи в виде изящных башенок шоколадного цвета с упоительным запахом, она не устояла и купила их. Альриша кивнула торговцу и побежала к шатру. Рядом с их жилищем бродила невесть откуда взявшаяся бабулька с клюкой. Девочке стало не по себе, она узнала старуху из автобуса. — Здравствуйте, — сказала она неуверенно. — Здравствуй, волчица, — кивнула старуха. — Вы к кому? — Альришу обращение покоробило. — Дочь у меня тут недалеко, — усмехнулась та, когда девушка занервничала. — Стара я стала, ноги не идут. Славен гостеприимством род волков. Ты, хозяйка, пусти к себе посидеть, отдышаться, воды попить. Благословен будет твой кров. — Долгая речь как будто утомила старушку, она заискивающе улыбалась и тяжело опиралась на клюку. И Альриша чувствовала себя последней дрянью, когда отвечала: — В другой раз, бабушка. Сегодня не могу, у самой голова разболелась, сейчас спать лягу. А воды вынесу, если подождете. Старуха обреченно кивнула. Пунцовая Альриша вошла в шатер и набрала воды. А что делать? Никто не должен знать, что Вея в лагере. Это секрет. Уж кто-кто, а Альриша умеет хранить тайны! От волнения она снова схватила свечи, которые оставила, было, в шатре. Старуха напилась и поблагодарила. — Свечи ароматных ветров? — кивнула она на Альришину покупку. — Отдохни, дитя. Они навевают вещие сны. — И, простившись с Альришей, бабулька заковыляла прочь. «Как трудно быть грубой!» — все еще чувствуя вину, проводила ее взглядом девочка. В шатре она залюбовалась свечами и решила зажечь одну из башен. «Что она там про вещие сны толковала? Интересно!» — подумала не слишком гостеприимная волчица и легла вздремнуть рядом с Веей. Через час вернувшиеся из города фееристы вытаскивали из шатра уже двух одурманенных красавиц. — Она что, от Веи заразилась? — ахнула Джема, когда Гриша и Вилли положили рядом два бездыханных тела. — Там внутри какой-то непонятный запах, — доложил Вилли. — Трупный? — уточнил Крис. — Скорее, кондитерский, — хмыкнул Вилли. Свеча сгорела дотла, поэтому источник запаха сразу не смогли определить. У Джемы, нюхающей все подряд, вскоре тоже закружилась голова. Она взяла, наконец, вторую шоколадную башенку и поднесла к носу. — Вот чем пахнет! — Джема с наслаждением вдыхала тонкий аромат свечи. — Э! Дай-ка сюда, — отобрал свечу Крис, — мы еще этих не откачали. На свежем воздухе Альриша и Вея быстро пришли в себя. Вид у обеих был отрешенный. — Ночной полет, — пробормотала Альриша, устремив в пространство невидящий взгляд. — Уже полдень! — возразил Крис. — Я что, опять долго спала? — досадливо поинтересовалась Вея. — Может для тебя это норма? — попробовала утешить ее Джема. — Ты, наверное, и на уроках спала? Вспомни. — Альриша, что здесь случилось? — растормошил подругу Гришка, — к вам приходил кто-нибудь? Альриша помотала головой. — Откуда у тебя свечи? Вы чуть не задохнулись! — Я их купила. Проезжал роламбин с тележкой, — поморгала девочка. — А тебе не показалось странным, — возмутился Вилли, — что он пришел торговать в пустой лагерь? Альриша виновато потупилась — Ты думаешь, они уже узнали о том, что Вея здесь? — спросила она упавшим голосом. — Они же вас куда угодно могли затащить! — распалялся Вилли. — Не утащили же! — огрызнулась вдруг Вея. — Это потому, что мы раньше их вернулись, — парировал Вилли. — Ладно, хватит, мы и сами виноваты, — примирительно сказал Гриша. — Нельзя было оставлять девочек без охраны. Давайте держаться вместе, чтобы ни случилось. Альриша долго сокрушалось о том, что провалила первое в своей жизни задание и показала себя никчемной разведчицей. Странно, но о старушке она так и не вспомнила. Вечером фееристы гурьбой отправились на маскарад к Гладкому озеру. — Далеко еще до твоего домика? — спросила Ия Марка, когда они выбрались из леса. — Далеко еще, Капелька, — вздохнул тот. — А я устала уже, — огорчилась девочка. — Ничего, скоро мы отдохнем, — пообещал Марк. Идти стало веселее, послышалась музыка. — Тут праздник! — воскликнула Капелька, когда они обошли очередной холм и увидели поляну, обрамленную деревьями, украшенными флажками. Ряженые заманивали зрителей в яркие балаганчики, лоточники предлагали сладости и всякую затейливую мелочевку, люди смеялись и танцевали. Марк видел, как сверкают глазенки Капельки, даже рот у нее приоткрылся, так заворожило ее зрелище. «Долго же ее держали взаперти, — подумал он возмущенно. — Зачем она понадобилась роламбинам?» — что там говорить, ему было жалко девчонку. — Мы пойдем туда, Марк? — Капелька просительно заглянула ему в глаза. — Конечно, пойдем! — согласился Марк, хотя на счету была каждая минута. Пусть последний день на Эдеме запомнится ей как приятный. Они пили лимонад, ели леденцы и мягкие булки, катались на всех каруселях по нескольку раз, смеялись над шутовскими представлениями и даже устали от беспрерывного веселья. Марк увидел фееристов и понял, что потерял бдительность. Заигрался. — Посмотрите-ка! Наш Марчелло нашел себе барышню, — воскликнул Крис. — Привет, Марк, — обняла его Альриша. — Какая красивая у тебя подружка. Как тебя зовут? — обратилась она к Ие. Но та не ответила, она запуталась и не могла вспомнить, каким именем лучше назваться. Марк не сразу узнал Вею с высокой прической, в пышном платье. — Явление Золушки на балу! — усмехнулся он. — Ты что уже выспалась? Вея сдержанно поздоровалась, появление Марка ее встревожило. Она вспомнила дом Рига, и подумала, что роламбины оказались там не случайно. — А ты… не знаешь, где Егор, Марк? — спросила Вея. Ей рассказывали, что мальчишка принимал участие в ее спасении. — Не знаю, — озорно улыбнулся Марк. — Он же в тебя влюблен, а не в меня. Что, проспала парня? — и Марк подмигнул Ие. Вея отвернулась. Ей не нравились шутки Марка. Альриша и другие ребята звали детей в свою компанию, но Марк отнекивался, Капелька еле-еле держалась на ногах. — Не пропустите лотерею на Гладком озере, — посоветовал Марк Альрише. — Какую именно? — рассмеялась девочка — тут их столько! — Ночной полет, — хитро сощурился мальчишка, он помнил, что обещал Альрише при случае разыграть ее. — Посмотрим, — даже не задумалась Альриша. Марк с Ией подошли к озеру, и Капелька ахнула от восторга. Прямо посреди водной глади высился дворец, похожий на огромный кремовый торт. Такие дарят в кино на шикарных свадьбах. Он был украшен лебедями и лотосами. — Это твой дом? — Капелька онемела от восторга, Марк тянул ее к берегу. — Красиво, правда? — не стал он разубеждать девочку. Вход во дворец был еще закрыт, но роламбины без слов пропустили Марка и его спутницу и помогли столкнуть в воду изящную лодку с резной беседкой. Мальчик тихо греб в сторону волшебного замка, Капелька разглядывала удалявшийся берег и чудесный дом Марка. Она чувствовала себя принцессой. Марк любовался ее улыбкой, похоже, этот день пришелся Капельке по душе. В замке девочку провели в уютную комнатку, она тут же прилегла на диван и сразу уснула без всяких снадобий. Потускневший Марк отправился к королю. — Я привел ее, — сообщил он с порога. — Надо быстрее отбывать, пока не явился Ловчий. — Ты прав, Марк, — король спрятал за щеку леденец. Он был возмущен поведением Адама, а сладости помогали ему успокоиться. — Оставаться на Ите после того, как президент нарушил договор, ниже нашего королевского достоинства! — Может быть, нам стоит подождать, пока Адам перебесится, — предложил Вэлья, — в Абаскуме много фей! — Адам стал подозрительным, — скривился Жвала, — дальше будет еще хуже. Он станет препятствовать нашему возвращению домой. — С него станется заключить всех роламбинов в Абаскум, — подал голос и посол Лута. — Предлагаю лететь сейчас же. Не вижу необходимости прощаться с эдемцами. — Ты уверен в том, что девочка — фея серебряного дождя? — Жвала повернулся к Марку. — Угу, — буркнул тот угрюмо, — если не хотите скандала, можно не брать остальных. Странное дело, весь год Марк только и мечтал о том, чтобы скорее вернуться домой, на Иду, а теперь не чувствовал радости и переживал за Капельку и даже за других глупых фей, слетевшихся на яркий праздник подземных продавцов чужих снов. Он то мигом убежит от них и больше никогда не подойдет близко. А другие? — Нет, мы возьмем столько, сколько поднимет наш корабль, — глаза Жвалы вспыхнули мстительным огнем. — Пусть кусают себе локти! — Зачем? Они же просто люди! — воскликнул Марк. — Ничего, раз фей не досталось, подойдут и люди. Надо было поступать по-честному, как договаривались. — Эдемцы выступят против нас, — поддержал Марка Лута. — Если смогут нас обнаружить! — рассмеялся король. — Кастор — опасный человек, — возразил Лута, — вполне возможно, что его разведка нас выследит. — Напугал, — совсем не расстроился Жвала. — Пусть только сунутся: будут иметь дело с Чароной. При звуке этого имени роламбины вздрогнули и попятились, как будто король назвал вслух того, о ком даже подумать было жутко. Больше никто не сказал ни слова против. До наступления темноты оставалось несколько часов. Якоб Кастор радовался разногласию роламбинов с Адамом, он давно ждал, когда у инопланетян лопнет терпение, и они выкинуть что-нибудь такое, что послужит поводом объявить им войну. На трех летательных аппаратах охотников на фей люди Кастора установили датчики, теперь эдемцы получили возможность определить их местоположение в космосе. Потерявшаяся планета будет найдена. А карты и прочие данные…. Едва ли там все изменилось с тех пор, как дикари и невежи разрушили на Иде эдемскую станцию. Впрочем, эти дураки и невежи сумели воссоздать космический корабль «Драко-6», разобраться со всеми механизмами и даже усовершенствовать его модель. В кратчайшие сроки! По сводкам Нейпуна Юга двадцать лет назад на Иде был феодальный строй, они трактор не могли изобрести, не то что летающую тарелку! За летным полем в «Чаше Странствий» велось постоянное наблюдение. Кастор был уверен, что роламбины выстроили свой сказочный город неподалеку от космодрома неслучайно. Министр выполнил приказ президента: он арестовал Мандрагору, но поместил ее в одной из комнат для сотрудников гидрометеорологического центра, в удобной близости от космодрома. — Чем вы объясните ваше поведение, министр? — холодно возмутилась Мандрагора. — Не я виновник вашего заключения, — залебезил перед ней Якоб Кастор. — Мы могли бы стать союзниками. Ваша проповедь открыла мне глаза, и я понял, что Адам Прэм не так уж хорошо управляется с государством. Подумайте, что тут можно предпринять? Он расшаркался и ушел. — Вот мразь, — прошептала Мандрагора, — как и все ваше червивое племя. Какая мне разница Адам правит балом или ты, лживый палач? Стонет под вами земля, и чтобы спасти ее, надо с корнем вырвать порождения Нара и стереть в порошок. Якоб был уверен, что роламбины не смогут обойтись без такой сильной феи как Мандрагора и придут за ней, а его разведчики схватят их на месте преступления. И тогда этих уродов можно будет объявить мятежниками, взять в заложники и напасть на Роламбу, используя их собственные корабли. Кастор расставил ловушку и терпеливо ждал. Но он недооценил Мандрагору. Непрерывно поминая Марка недобрыми словами, я скоро потерял след, как будто противный мальчишка просто перенесся туда, куда ему было нужно, и прихватил Капельку, оставив меня в дураках. Я поцарапался, изорвал одежду, устал, но ни разу не остановился и все-таки выбрался из проклятого леса. Уже стемнело. Галдеж и веселая музыка на берегу Гладкого озера показались мне противоестественными после одиночной гонки и горьких переживаний. Только вчера мы пролетали над ним с братом на лансе. Как все изменилось! Роламбины построили в самом центре озера роскошный дворец, и сейчас он призывно сиял и переливался всеми цветами радуги. На танцплощадке перед озером что-то происходило, и я ринулся туда, влекомый все тем же охотничьим инстинктом, который не дал мне заблудиться в лесу. Оказалось, что площадка оцеплена роламбинами. Они что-то кричали мне о выигрышных билетах, но я молча перепрыгнул через них и оказался прямо перед… Веей. Она выглядела потрясающе в бальном платье и с диадемой в волосах, убранных в высокую прическу. Я же предстал перед ней в изодранной в клочья рубашке и остатках от брюк, которые не могли скрыть многочисленные ссадины и кровоподтеки. Ее это почему-то не смутило. — Ты пришел на бал! — ахнула Вея. — Я чувствовала, знала, что придешь! Тут к нам подскочил роламбин и залепетал что-то про избранных, указывая за пределы танцплощадки и даже пытаясь вытолкать меня. Вея положила мне руки на плечи. — Он со мной! — властно сказала она, и носатый отстал. Мы закружились в вальсе. Волнение по поводу Капельки мешало мне насладиться танцем. Я озирался по сторонам. Огни фейерверков высвечивали знакомые лица. Вилли, Джема, Елоха, Гришка, Альриша, Кужим… — многие ребята были здесь. — Вея, ты Марка не видела? — нагнулся я к уху мечтательно улыбающейся партнерши. — Видела! — С ним не было девочки? — Была, очень хорошенькая. — Куда они пошли? Это важно для меня, Вея! Она смотрела на меня сияющими глазами и, кажется, плохо понимала, чего я от нее хочу. У всех фееристов были такие же, как у нее, блестящие глаза и блаженные лица, и я заподозрил неладное. — Вея, а куда вас всех избрали? — Ты пропустил такую классную лотерею! — оживилась девушка, — мы ели мороженное и тянули голубые билетики. Те, кто вытянул счастливые билеты, попадут в замок. Там еще никто из наших не был! — она заговорщически мне подмигнула. — Я рада, что ты успел. — Вея, вы с ума сошли! — возмутился я. — Ты больше не прячешься, как будто они о тебе забыли. Ешь мороженное — сама же говорила, что роламбины добавляют в еду зелье. И даже собираешься в замок, до которого надо добираться по воде. Если что-нибудь случится, как ты позовешь на помощь? — Зануда! — рассмеялась Вея и поцеловала меня. Я напряженно думал, что предпринять. Вырвать Вею из круга и бежать без оглядки? А Капелька? И ребята? Да и роламбины не дремлют, огреют по голове чем-нибудь тяжелым, чтобы не мешал. А Вея в таком состоянии еще и вырываться станет. Неужели они все обалдели? Тут мне на глаза попался безудержно хохочущий Гришка — никогда его таким не видел. Значит, тоже мороженного попробовал. — Ну хорошо, — я закружил Вею с новой силой, — они говорили, что будет в замке? — А как называется лотерея? — игриво пропела Вея. — И как же она называется? — в тон ей пробасил я. — Ночной полет! Нас сначала проведут по замку, а потом посадят в специальные качающиеся кресла и покажут, каким бывает космос. У них очень красиво получается, я уже видела. — Стоп! — перебил я. — Вея, мы же на самом деле полетим! Это не аттракцион. Ты же знаешь, фей увозят на Роламбу! — Фантазер! — счастливо рассмеялась Вея. — Я фантазер?!! — она пьянела на глазах. — Внимание! Внимание! — музыка стихла, и все прислушались к призыву. — А теперь мы приглашаем на паром победителей лотереи «Ночной полет». — Ура! — завопили фееристы и рванулись к берегу. Небо вновь расцветили фейерверки, стало светло. Я увидел у стоявшего впереди Вилли торчащий из кармана телефон и схватил его. Пока девчонки приветствовали визгом каждый залп, я поспешно набирал сообщение брату, но не успел, бдительные роламбины подобрались совсем близко. Плотной толпой мы вошли на паром, и он поплыл в сторону замка. Сердце мое сжалось, неужели мы сейчас улетим из Эдема? Я все еще боялся, что нас с Веей разлучат, и орал громче всех, чтобы не заметили, что я не такой одурманенный как остальные. Зря старался. Как только мы вступили под своды замка, роламбины в масках выпустили из баллонов клубы какого-то сладкого газа. Друзья мои валились с ног как подкошенные. Рухнули на пол и мы с Веей. Победители лотереи не видели, как последней на корабль взошла Мандрагора, и роламбины почтительно проводили ее на пассажирское место. Спящих фееристов пристегнули к креслам. Внезапно кончился праздник на озере. Неудачники тоже получили свою порцию газа. И теперь расположились, как попало на берегу. Место гуляния напоминало теперь побоище. Спящие в ночи пропустили грандиозное зрелище. Замок взорвался, вихрем взметнулся в небо космический корабль — тот, о котором не подозревал даже Кастор, — а горящие кусочки волшебной конструкции падали в озеро и медленно гасли. Остов замка еще долго горел, освещая одурманенных людей зловещим розовым светом. Крепким сном спала хваленая разведка на космодроме. Все до единого роламбина этой ночью покинули Эдем.