Он зажмурил глаза. Дважды. Трижды. И наконец сообразил. Кристоффер. Синяя куртка.

— Я мертв, — сказал он. — Вот почему они уехали, когда мы направлялись сюда. Они решили, что все кончено. — Он накрыл ладонью руку Мартины. — Ты хочешь, чтобы Юн Карлсен умер.

Она смотрела в пространство. Вздохнула, словно собиралась заговорить, но только со стоном выпустила воздух, будто не нашла нужных слов и надо попытаться заново. С третьей попытки получилось:

— Потому что Юн Карлсен знал. Знал все эти годы. И за это я ненавижу его. И себя.

Харри смотрел на обнаженное мертвое тело на столе. Он воспринимал покойников уже почти без эмоций. Почти.

В помещении было градусов четырнадцать, голые цементные стены гудели эхом, когда женщина-судмедэксперт отвечала на вопросы Харри:

— Нет, вообще-то мы не собирались делать вскрытие. У нас и без того работы по горло, а здесь причина смерти вполне очевидна, ты же сам видишь. — Она кивнула на лицо, где вместо носа и верхней губы зияла большая черная дыра, обнажившая зубы и верхнюю челюсть.

— Прямо целый кратер, — сказал Харри. — Не больно похоже на MP-пять. Когда я получу заключение?

— Спроси у своего начальника. Он приказал переслать заключение ему.

— Хаген?

— Ага. Так что, если срочно нужно заключение, возьми у него копию.

Харри и Беата переглянулись.

— Послушайте, — судмедэксперт скривила губы, изображая, как понял Харри, улыбку, — по выходным у нас работает мало народу, и дел у меня выше крыши. Так что прошу меня извинить.

— Разумеется, — сказала Беата.

Судмедэксперт вместе с Беатой направилась к двери, но обе остановились, услышав голос Харри:

— Кто-нибудь из вас обратил внимание вот на это?

Обе обернулись. Харри стоял, склонясь над трупом.

— У него следы от инъекций. Вы сделали анализ крови на наркотики?

Судмедэксперт вздохнула:

— Он поступил сегодня утром, мы только успели положить его в холодильник.

— Когда сможете сделать анализ?

— Это важно? — спросила она и, заметив, что Харри медлит, добавила: — Хорошо бы, ты ответил честно, ведь если мы займемся этим в первую очередь, то все остальное, о чем вы просите, придется отложить. Перед Рождеством тут жуткая запарка.

— Ладно. Вероятно, парень кололся раз-другой. — Харри пожал плечами. — Но он мертв. И пожалуй, это не так уж важно. Часы вы с него сняли?

— Часы?

— Да. Когда он накануне пытался снять деньги в банкомате, на руке у него были «Сейко эс-кью пятьдесят».

— Не было у него часов.

— Хм. — Харри взглянул на собственное запястье. — Наверняка потерял.

— Я в реанимацию, — сказала Беата, когда они вышли на улицу.

— О'кей. Я возьму такси. Ты подтвердишь его личность?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну что мы на сто процентов уверены, что в морге именно Станкич.

— Конечно, это не обычная процедура. У трупа группа крови А, совпадающая с найденной в карманах Халворсена.

— Это самая обычная для Норвегии группа крови, Беата.

— Да, но они и профиль ДНК проверят. Ты сомневаешься?

Харри пожал плечами.

— Надо непременно сделать анализ ДНК. Когда?

— Самое раннее в среду. Идет?

— Три дня. Нет, слишком долго.

— Харри…

Харри поднял руки:

— Ладно-ладно. Ухожу. Ты поспи, хорошо?

— Честно говоря, тебе сон нужен больше, чем мне.

Харри положил руку ей на плечо. Хрупкое, худенькое под курткой.

— Он молодчина, Беата. И хочет быть здесь. О'кей?

Беата прикусила губу. Вроде бы хотела что-то сказать, но только быстро улыбнулась и кивнула.

В такси Харри достал мобильник, набрал номер мобильника Халворсена. Но, как и ожидал, ответа не последовало.

Тогда он набрал номер «Интернационаля». Когда портье ответил, попросил переключить звонок на Фреда, в бар. На Фреда? В какой бар?

— The other bar, [50] — сказал Харри.

Когда в трубке послышался голос Фреда, Харри сказал:

— Это полицейский. Тот, что заходил вчера и спрашивал насчет Маленького Спасителя.

— Да?

— Мне нужно поговорить с ней.

— Она получила плохие известия. Прощай.

Минуту-другую Харри слушал гудки в трубке. Потом сунул телефон во внутренний карман и стал смотреть в окно на безлюдные улицы. Она, наверно, в соборе, зажгла новую свечу.