Когда согрелась вода в поставленном на печь котелке, Джалита стянула бесформенную ночную рубашку и тщательно умылась. Затем достала шкатулку в виде распустившейся розы, изящно вырезанную из цельного куска дерева. Нащупав почти неразличимую линию, отделявшую крышку, открыла коробочку. Тонкий аромат свежих роз наполнил комнату. Джалита погрузила палец в содержимое, нанесла благовоние на гребень и, глядя в отполированное медное зеркало, стала укладывать и умащивать волосы. Услышав стук в дверь, девушка отложила гребень.

— Я не одета, подождите.

Она подошла к деревянному гардеробу. Натянув льняное белье, сдернула с крючка тонко выделанную рубашку из козлиной кожи, окрашенную в голубой цвет, вышитую алыми розами и сдвоенными зелеными виноградными листьями. Выбрала плотные темно-зеленые шерстяные брюки. Пока Джалита застегивалась и приводила себя в порядок, ее раздражение усилилось; стучавший был груб и даже не удосужился назвать себя. Она затолкала ботинки в сумку, надела комнатные туфли и, бросившись в кресло, приготовилась встретить посетителя.

— Войдите, — рявкнула хозяйка, не считая нужным скрывать злость.

Настоятельница Фиалок резко распахнула дверь. Разгневанная так же, как и Джалита, скрестив руки на груди, она свирепо глядела на молодую женщину.

— Бывшая рабыня, пусть даже фаворитка нашей Нилы, очаровавшая высокочтимого Гэна, не смеет заставлять настоятельницу ждать под дверью. Ты высокомерна. Это оскорбительно.

Язвительный ответ жег язык Джалите, но она сдержала себя.

Настоятельнице Фиалок не хватало реальной власти, сейчас Гэн оказывал предпочтение Сайле, но, раздражая ее, все равно ничего не добиться.

— Я никогда не оскорбляла Церковь, настоятельница. Я стишком хорошо воспитана. Даже в плену у Женщины-Духа Скэнов я находила возможность возносить должные молитвы.

— Действительно? — Вопрос настоятельницы обдал холодом. Ее тяжелый взгляд удерживал Джалиту. — Не лги. Я знаю больше, чем тебе кажется.

Страх коснулся Джалиты. Старая женщина быстро шагнула в комнату, по-звериному улыбаясь и наклоняясь вперед. Ее тяжелая накидка распахнулась, словно темные крылья. Девушка представила птицу, фиолетовую, зеленую и черную, падающую стрелой на жертву. Хриплое требование настоятельницы звучало словно треск жесткого оперения.

— Скажи мне правду. Скажи мне все. Скажи мне честно. Ты не можешь лгать Церкви. Истинной Церкви, ты понимаешь?

Джалите нужно было время, и она изобразила смущение:

— Но Гэн сказал… В трапезной, когда ты…

— Гэн отлучен от Церкви! И эта непристойная ведьма Сайла, которую он назвал Церковью на своих Трех Территориях. — Слюна пузырилась на тонких кривящихся губах.

Мерцающая влага зачаровывала Джалиту. Она встала. Это движение заставило настоятельницу выпрямиться и против воли сделать шаг назад.

— Чего ты хочешь от меня, настоятельница? Я признаю, что было грубо заставлять тебя ждать, но это случайность. Твои же старания запутать меня — умышленная грубость. Я уцелела у Скэнов. Ты думаешь, что, накричав на меня, заставишь меня заволноваться? Полагаешь, я заплачу и расскажу тебе все? Что? Ты думаешь, что я почему-то предам Гэна Мондэрка, после того как он приютил меня? Я не настолько глупа, да и ты тоже. Говори откровенно, чего ты хочешь?

Некоторое время противостояние сопровождалось лишь тяжелым прерывистым дыханием. Зубы соперниц были стиснуты. Вены вздулись и пульсировали. Вдруг настоятельница рассмеялась.

Откинув голову и раскрыв рот, она сжала руки у подбородка и застонала от восторга. Мгновенно успокоившись, она схватила испуганную Джалиту за плечи и мягко встряхнула.

— Я поняла, я поняла это только сейчас. И эта ведьма — Слезы Нефрита — тоже поняла то, что стучит у тебя в висках, заставляет твои пальцы сжиматься в кулаки. Эти твои амбиции, непреодолимое самомнение. Морщинки у глаз, упрямые складки у рта. Темные пронзительные зрачки… — Пожилая женщина словно очнулась и убрала руки с плеч Джалиты. — Прости, я забылась: радость ошеломила разум и открыла мои уста.

— Расскажи мне, что ты увидела, — попросила Джалита, даже не пытаясь скрыть свое любопытство.

— Только то, что видела Слезы Нефрита.

— Тебя там не было. Церкви тоже. Как и в деревне Скэнов.

— Скэны путешествуют. Они рассказывают, а Церковь слушает. Я знаю, как покорно ты работала на свою госпожу. — Тон настоятельницы Фиалок вновь стал обвиняющим.

— Я делала все возможное для спасения жизни матери и своей собственной, но никогда не отрекалась от Церкви.

— Или от самой себя, — сухо добавила настоятельница. — Церковь знает также, как удачно удалось тебе удрать.