Шрифт:
– Ой! – Агата сорвалась с места. – Марк же сделал фотографии! Сейчас найду.
Притащила ворох разноцветных снимков. Фейхман снимал не только их, но и все, что ему нравилось – витрины, машины, девушек, – Агата сама не всегда могла объяснить, что и где снято.
– Это Таня? Гляди, как подросла... А это твой... извини, не твой Алекс, узнала-узнала... Ой, смотри, а этот похож на Бориса Карпова, ну тот, из сериала «Мужество». А вдруг это он и есть? Агата, ты была рядом с Карповым и не взяла автограф?! А это, наверное, дискотека? Вы ходили на танцы? Алекс приглашал тебя танцевать? А где же ты? Почему Марк так мало тебя фотографировал?
Агата отмыкивалась, отмалчивалась – она все собиралась и все почему-то не могла начать рассказывать, как они с Келдышем гуляли по ночной столице, и про сцену на мосту, и про то, как ее – не ее? – испугалась келдышевская сестра Лиза...
– А вот это ты... ага, это у львов, это театр, смотри-ка, они покрасили его... а это Зал камней, как я его любила... а это, как ее, Ирма? Крупная девочка, тоже симпатичная... А вот опять ты... надо тебе почаще снимать очки, гляди, какие глазищи, светятся, как у кошечки...
Бабушка положила было фотографию, помедлила и вновь взяла. Вгляделась. Потом подняла очки на лоб, словно они ей мешали смотреть, поднесла снимок ближе к глазам.
– Кто это?
Это были она и Келдыш. На переднем плане – она сама, на заднем – Келдыш, чуть смазанный, но вполне узнаваемый. Учитель избегал фотографироваться: «Я не фотогеничен». Марк подкрался со спины, окликнул и щелкнул, когда они обернулись. Помнится, Келдыш еще раздраженно отчитал его: «Что за детские игры, Фейхман?»
– Это и есть наш новый учитель. – Агата следила настороженно. «Кто же не знает Железную Мортимер?» Похоже, и Железная Мортимер кое-кого знала.
– А фамилия у него... – медленно сказала бабушка.
– Келдыш.
– Зовут?
– Игорь. По отчеству не знаю.
– Да, отчества сейчас не в моде... – Бабушка положила снимок. Встала. Взяла и подержала в руках чайник. Поставила.
Неожиданно резко повернулась к внучке.
– Он пристает к тебе?
– Что?
– Он пристает к тебе?
Агата вытаращила глаза.
– Бабушка, ты что?! Он же учитель!
Лидия Мортимер нетерпеливо отмахнулась.
– Как будто это кого-то когда-то останавливало! Я говорю о другом, девочка! Он придирается к тебе?
Агата смотрела на нее во все глаза. Во всем мире существует заговор взрослых: «Не смей осуждать его, он в три раза тебя старше!», «Ну и что, что она на вас кричит? Она вам добра желает!» Или: «Учитель (начальник) всегда прав!» И этот заговор бабушка всегда поддерживала...
Агата вздохнула.
– Ладно. Он ко мне не пристает. Он меня достает!
– Как?
– Ну... он не называет меня дурой прямо, говорит так... красиво, но так, что чувствуешь себя дурой... и другие думают так же...
– Можешь не объяснять. – Ноздри бабушки раздувались. – Я сама треть века была учительницей. Он занижает тебе оценки?
Агата поколебалась. Было большое искушение согласиться, но...
– Нет, – признала нехотя. – Он требовательный, очень... но у него мы знаем больше, чем у других. И у него такие интересные уроки!
– Да уж, – сухо сказала бабушка. – Представляю себе. Он был очень талантливым мальчиком.
– А ты откуда его знаешь?
Бабушка нетерпеливо отмахнулась.
– И все это началось с его прихода в школу? Почему ты мне ничего не сказала?
– Бабушка... – Агата помолчала. – Я ведь должна сама уметь справляться с трудностями? Может, дело не в них, а во мне? Иначе почему они на меня нападают? Может, это я... не такая?
– Кто – они? – мгновенно насторожилась бабушка. Агата вздохнула: ну не пойдет же она разбираться со всей школой?
– Я... мне просто нужно научиться не обращать на них внимания, понимаешь? «Повышать порог болевой чувствительности», сказал школьный психолог. Я просто... тонкокожая. Меня легче достать.
Бабушка села.
– Я всегда знала, что ты ранимая и... немного замкнутая девочка... но что у тебя такие трудности...
– Бабушка! – Агата начала жалеть, что выложила все это. – Все нормально, правда! Ну и что, что я им не нравлюсь? Они мне тоже не нравятся! Я тоже не хочу с ними дружить!