Так вот, пожилая женщина с благородным лицом встала, подошла к нам и сказала: «Девчонки, а я все смотрю, вы или не вы? А как все заревели, я сразу узнала – все-таки вы! Не узнаете меня, что ли? Мы же в университете на одном курсе учились!»

Странная история.

– Ну, а как ты, Даша, живешь? – спросила наша однокурсница, бывшая пожилая женщина с благородным лицом.

– Я? Очень хорошо. Мура уже почти врач России, а Андрюша говорит на трех иностранных языках.

Во всяком случае, сегодня утром говорил. Пришел ко мне в постель и сказал «ауфвидерзеен, месье». Я заснула, а когда проснулась, оказалось, что он стащил ко мне на кровать всю мою косметику. Сидел и сосредоточенно красил ногти на ногах тушью «Cristian Dior». Получилось красиво.

Ну вот, теперь девочки знают. Осталось сказать зверям и Максиму.

…Мне все-таки не удалось избежать неврозов. У меня дома – невроз брошенных зверей.

Савва Игнатьич ворует. Он обычно не ворует, а сейчас как с цепи сорвался. Сегодня украл сосиски прямо из морозилки. Я кричала: «Как не стыдно?! Воровать! Без продыха! Я же тебя просила – веди себя как человек! А ты!» Я кричала, сердилась, а потом подумала – нехорошо, стыдно. Стыдно мне так с ним обращаться – ведь он теперь брошенный кот. Кот трудной судьбы…

Лев Евгеньич не ворует. Он обычно ворует, а сейчас тише воды, ниже травы. Что же это, все смешалось – кто воровал, тот не ворует, и наоборот?.. Льва Евгеньича вообще нужно отвести к психологу. Нет, я тут не помогу – нужен собачий психолог.

Сегодня Лев Евгеньич решил, что заодно ругали и его и на всякий случай лучше держаться рядом со мной. Забился под одеяло на моей кровати, и жизнь ему была не мила – есть не хотел, гулять не хотел, ничего не хотел. Я просила, уговаривала его – ты можешь украсть сосиски, тебе ничего не будет, мы все тебя любим… Положила на кресло сосиску и отвернулась, потом повернулась – сосиска лежит… И только попозже вечером ему стало лучше – украл кусок булки и колбасу, сделал себе бутерброд.

В общем, насчет зверей как психолог решила – пусть воруют, они теперь звери из неполной семьи.

…Савва и мы с Львом Евгеньичем очень разные. Савве в принципе безразлично, есть ли у него хозяин или нет, вот он и распустился. А нам с Львом Евгеньичем без любимого человека плохо и не так уж нужны сосиски…

Однажды к нам в гости пришла собака, пудель. Андрей пуделя кормил и гладил, а Лев Евгеньич расстроился, спрятался под стол и горевал там совсем один. Лев Евгеньич совершенно не умеет бороться за хозяина, соперничать с кем-то. Он – просто есть и все.

У Льва Евгеньича все как у меня – с уходом Андрея у него понизилась самооценка, появилась неуверенность в себе, комплексы всякие… Нам с Львом Евгеньичем это невозможно – соперничать. Соперничать – значит доказывать, что ты лучше, а зачем доказывать, что ты лучше, если любимый человек уже решил, что ты хуже… да и как это можно доказать?

16 января, среда

Гуляли с Максом, Андрюшей и Юлькой в Летнем саду. Максим держится очень благородно и спокойно. Говорит, что у него нет обиды на Полину и чтобы я тоже держалась.

Юлька с Андрюшей наперегонки бегали по дорожке, а мы стояли у воды, и Максим сказал: «Дашка, держи кураж». Я сказала: «Хорошо». Кураж по-французски означает мужество.

– Даша, я остаюсь здесь, – сказал Макс, – дома, в Питере, с тобой! Я свободен – Полина меня освободила от Америки! Если бы ты знала, как я ее ненавижу!

– Полина не виновата, что влюбилась, глупо ненавидеть человека за то, что…

– Дашечка, ты дурочка? Я Америку ненавижу! И остаюсь здесь, с тобой, моя розовая дурочка!

Когда-то Максим очень хотел в Америку. Выиграл конкурс «Предпринимательство», который организовало американское правительство для российских бизнесменов. Максим очень талантливый – выиграл конкурс, не имея вообще никакого отношения к бизнесу, исключительно силой интеллекта. Написал бизнес-план несуществующей фирмы, прошел все тесты и поехал в Цинциннати.

– Ты даже не представляешь, что такое американская провинция… – обиженно сказал Макс.

– Как Псков? – рассеянно спросила я. Я думала, как бы мне необидно сказать ему, что все – мы больше не будем встречаться. То есть будем, но только как друзья.

– Псков? Нет. Там Кремль, старые улочки… А в Цинциннати вообще нет города в нашем понимании, нет ничего, хотя бы отдаленно напоминающего архитектуру. Торговый центр, здание «Procter and Gamble», башни как две сиськи. На два соседних города одна скульптура – памятник Бичер Стоу. «Хижина дяди Тома», помнишь? Европейскому человеку там жить – все равно что трахаться в презервативе – вроде все то же самое, а все равно не те ощущения. Вроде ты живешь, а вроде нет.

– Тогда зачем ты был там?..