– Запишите периодизацию, – скороговоркой сказала Соня, сердито думая о том, что могло бы сейчас происходить на Фонтанке, если бы дамы из античного и методического отделов одевались потеплее. – Эгейская культура, гомеровская эпоха, архаическая эпоха, классическая, эллинистический период…

Она быстро прошла с детьми первый зал, архаику. Дети в Эрмитажном кружке всегда были хорошие, и эти были хорошие, чудные дети, особенно ее Антоша и мальчик, очень на вид хитрый, Броня называла таких «хитрован». Антоша и хитрован слушали с такими лицами, что Соня увлеклась и в зале Афины про высокую классику рассказала подробно, а в зале Диониса надолго остановилась у своей любимой Венеры.

– Статуя «Венера». Смотрите, какая она изящная, манерная даже, правда?

Дети кивнули.

– Представляете, ее отрыл крестьянин на своем огороде, – оживленно сказала Соня.

– Где, под Петербургом? – деловито спросил хитрован, по его глазам видно было, что он не прочь приступить к раскопкам у себя на даче.

– В Италии. Потом Римский Папа наложил вето на вывоз статуи из Италии. Но Петру Первому удалось ее купить.

– За сколько? – спросил хитрован.

– Не знаю, – ответила Соня. – Петр Первый поставил Венеру в Летнем саду, потом Екатерина Вторая подарила ее Потемкину…

– Подарила? – усомнился въедливый хитрован. – За что?

– Ну-у… за верную службу, – туманно ответила Соня. – Пойдемте в зал Августа. Знаете, римский император Август был такой осторожный человек, что даже со своей женой разговаривал по заранее составленному конспекту… Она взглянула на часы. – Все, ребятки, время… Зал Юпитера в следующий раз.

В гардеробе к Соне подошел хитрован.

– Что такое «вето»?

– Вето – это когда совершенно точно нельзя, – робко объяснил Антоша.

Соня кивнула хитровану, потянула Антошу к выходу и сразу же увидела Князева. Увидела, встрепенулась счастливо и, смутившись, покосилась на Антошу. Ребенок – это вето. Впутывать ребенка стыдно, ужасно, нельзя… Но… прилететь в Питер, чтобы рассказать в вестибюле Эрмитажа анекдот про любовника в шкафу и тут же улететь обратно в Москву, не менее ужасно, не менее нельзя, – так утешала себя Соня, радостно улыбаясь Князеву.

Они шли по Дворцовой к атлантам.

– Если хотите, можете посчитать атлантов. – Антоша доверчиво поднял голову к Князеву, и у того стало такое напряженное лицо, словно атланты дали ему подержать свою ношу. – Один, два, три… Когда вы увидите шестого атланта, мы окажемся у маминой машины. Мамина машина всегда стоит у шестого атланта.

Сели в «крайслер», Соня за руль, Антоша и Князев на заднее сиденье. Два ее любимых человека.

– Вы не первый раз в Петербурге? – светски поинтересовался обычно не стеснительный со взрослыми Антоша. – Что вам больше всего у нас нравится?

Князев, тоже обычно не стеснительный, напряженно улыбнулся, пробормотал в ответ «Коничков мост», и Антоша удивленно замолчал.

Пришлось Соне оживленно беседовать самой с собой на очень интересную тему – что в Питере осенью всегда идет дождь.

– Может быть, вы к нам зайдете? – выглядывая из щек, спросил вежливый Антоша у дома 38 А по Таврической улице.

– Если мама не возражает… – ответил Князев и посмотрел на Соню так, как он умел, сердито и жалобно одновременно. «Можно мне еще побыть с тобой? Я так тебя люблю. Пожалуйста, Соня» – означал этот взгляд.

Привести Князева домой стыдно, ужасно, нельзя… Но… прилететь в Питер, чтобы помолчать семь минут, за которые они доехали от Дворцовой площади до Таврической улицы, не менее ужасно, – так утешала себя Соня, проходя с Антошей и Князевым мимо охранника.

– Не искуса-ай меня без нужды… – распевала за дверью Броня, она всегда долго возилась с замками.

– Броня, это Алексей, врач из Москвы.

– Здрас-сьте… Вы врач?! – обрадовалась Броня. – По гриппу? А у меня как раз будет грипп.

Броня хихикнула, прикрыла ладошкой рот, театральным шепотом прошипела в сторону Сони «краси-ивый мужчина» и скрылась в глубине квартиры. Хлопнули дверцы шкафа, и спустя минуту Броня вернулась, обмотанная поверх халата Сониным бархатным шарфом от Laura Biagiotti, как повязывают детей поверх шубы.

– Зачем ты вылила на себя полфлакона Coco Chanel? – поморщилась Соня.

– Кто, я? Я случайно об них споткнулась.

– Случайно споткнулась о мои духи, которые лежали в шкафу?

– А? Не искуса-ай меня без нужды, – запела Броня. Она неплохо притворялась то глуховатой, то рассеянной, то еще какой-нибудь, по мере надобности.

Броня принимала гостя, московского врача, по всем правилам, показывала квартиру, уважительно советовалась о здоровье своих американских родственников и напропалую кокетничала, поводя голубыми миндалевидными глазками, как ее учили, – вниз, в угол, на предмет.