Кэрил описывалась чудовищем в юбке. Она вытаскивала бумажники у мертвецов, охотно помогала укладывать чужие вещи и даже упаковала отдельный чемодан лично для себя. Она добивала ножом хозяйку дома и горничную в доме на конце Бельмонд-авеню и разбрызгивала по квартире духи, чтобы уничтожить запах крови.

— Когда я отволакивал труп хозяина в погреб, — говорил Чарли, — его горничная была еще жива. Я лишь оглушил ее прикладом. По возвращении я застал уже труп с ножом в груди. И еще. Хозяйке дома я нанес только один удар в грудь, но не шесть, как показала экспертиза. Выводы делайте сами.

После такого удара адвокаты Кэрил решили использовать ее козырную карту — обаяние и молодость. Девушке исполнилось лишь четырнадцать, и ей предстояло стать самой молодой женщиной в истории Соединенных Штатов, которая обвинялась в предумышленном убийстве. Адвокаты организовали интервью с Кэрил, на которое были приглашены многие телевизионные компании и журналисты-репортеры.

Это ее интервью стало необычайной прелюдией для необычайного процесса. Однако беседа перед телекамерой прошла не так гладко, как надеялись адвокаты. В тюрьме Кэрил остригли длинные волосы, вместо джинсов надели глухую блузку и длинную темную юбку. Теперь она выглядела старше на все десять лет. Кэрил нервничала, и поэтому казалось, что она слишком резко отвечает на вопросы женщины-репортера:

— Кэрил, почему Чарли хочет втянуть тебя в это дело?

— Я уверена, что он меня ненавидит. Он хочет представить дело так, словно я виновна так же, как он сам.

— Ты давно встречалась с ним?

— Я встречалась с ним год назад. Затем сказала, что не хочу его больше видеть.

— Почему ты не захотела с ним больше встречаться?

— Я думала, что он псих.

— Ты и сейчас так думаешь?

— Да.

— Ты когда-нибудь плакала, просила Чарли отпустить тебя?

— Да, это было много раз.

— Но он не отпускал тебя?

— Нет. И, как видите, Чарли не отпускает меня даже сейчас. Он хочет покинуть этот мир вместе со мной.

— Тебе приходило в голову, что ты можешь оказаться в тюрьме или даже на электрическом стуле? Ты думала об этом?

— Да. Но мне кажется, что мне не стоит об этом беспокоиться. Ведь я же невиновна. И люди, которые причастны к этому делу, тоже это знают.

Суд над Кэрил Фюгейт начался 27 октября 1958 года. Много лет спустя, уже в тюрьме, она с ужасом вспоминала те дни:

— Я не понимала, что происходит. Мне задавали непонятные вопросы, а я отвечала невпопад. Я спешила с ответами, боясь вызвать подозрение у присяжных. Иногда я чувствовала, что говорю откровенную чушь, но ничего поделать с собой не могла. Я была безучастна к своей судьбе.

Нашлись два свидетеля, которые узнали в Кэрил ту девушку, которая помогала Чарли переносить какие-то вещи в машину. При этом на лице девушки не читались те озабоченность и ужас, которые всячески подчеркивали адвокаты. Пресса настроилась враждебно. Среди присяжных было пять женщин и семь мужчин. Судя по их реакции, рассчитывать на их нейтралитет уже не приходилось. Один из присяжных позднее вспоминал, что накануне процесса заключил с другом пари на доллар: он был уверен, что подсудимую приговорят к электрическому стулу. Кто-то из прокуроров даже мрачно пошутил: «Давайте посадим Кэрил Фюгейт на колени к Чарльзу Старквейзеру, чтобы сэкономить электричество».

Чарли Старквейзер покинул камеру смертников, чтобы дать показания против своей подруги.

— Мне наплевать, останется она жить или умрет, — пожал он плечами. — Она угрожала своей матери вышибить ей мозги. Она могла тысячу раз убежать от меня, но этим не воспользовалась. Она выстрелила в Кэрол Кинг, она вытащила бумажник у Роберта Дженксона. Ее адвокаты сделали из нее испуганную девочку, которая боится Чарли, которая видела, как кровожадный Чарли убивает непослушных. Это очень трогательно. Но это — неправда.

Присяжные отсутствовали сутки. Все это время Кэрил провела со своими родственниками, которые поддерживали ее во время процесса. Присяжные сохранили девушке жизнь. Они все-таки пожалели ее. Однако факты оставались фактами. Предумышленное убийство было полностью доказано, и присяжные выбрали пожизненное тюремное заключение (в штате Небраска присяжные сами определяют приговор). Услышав это, Кэрил крикнула:

— Нет, пусть меня лучше казнят!

Судья Спенсер вскинул брови и бесстрастным голосом спросил:

— У вас есть основания для опротестования приговора?

— Конечно. Ведь я же невиновна!

— И все же я приговариваю вас к заключению в исправительной тюрьме штата Нью-Йорк на весь срок вашей жизни. Кроме того, вы должны оплатить расходы на этот процесс.

Кэрил увезли в тюрьму, где ее ждала дополнительная кара — 222 суток в одиночной камере. Несовершеннолетних узниц запрещалось селить в общие камеры. Первые восемь месяцев в тюрьме «Истхолл» Кэрил прожила в полном одиночестве. В своих тюремных мемуарах она писала: «Бывали дни, когда я плакала целый день напролет, глядя в окно, выходившее на тюремные ворота, и ждала, что кто-то приедет. Люди должны узнать, что я невиновна! Я сидела день за днем у окна и ждала. Каждый раз, когда к воротам подъезжала машина, у меня замирало сердце. Все время я плакала. Впервые я начала осознавать, что никогда не выйду отсюда, в тот самый день, когда у меня сняли отпечатки пальцев и сделали тюремную фотографию. Я подумала — это конец. И я начала свыкаться с мыслью, что в этой страшной тюрьме мне придется жить всегда».