– Она думала, что видела его, считала, что он ждет меня и что только ты стоишь на его пути.

– Мы ведь тоже верили в это, не так ли? – Дональд перебил ее и не дал ей возможности ответить. – А как она собиралась вернуть тебя ему, когда я буду мертв?

– Я думаю в конце концов она и меня убила бы, – ответила Элейн, глядя на горы. Она немного помолчала, размышляя. – Думаю, это любовь, которая держит его в отдалении. Он не хочет напугать меня и уж наверняка не хочет причинить мне боль. – Ей было трудно так спокойно говорить о таких сокровенных вещах. – Может, это моя вера вначале позволила возродиться его духу. Когда я вышла замуж за Роберта, а затем за Малкольма, я верила, что он все еще здесь и оберегает меня, потому что я о нем думаю, жду его и разрешаю ему приходить.

– Через амулет. – Дональд подъехал к ней вплотную.

Она кивнула.

– Как будто он уже знал это, когда отдавал мне камень много лет назад. Я думаю, он знал, что в этой жизни нам не суждено быть вместе. Судя по всему, он использует феникс для связи со мной. Больше ему ничего не нужно. – Александр и сейчас был поблизости, Элейн чувствовала это, даже несмотря на то, что феникс был уже не в Килдрамми. Она с болью в глазах посмотрела на Дональда. – Я думаю, что со временем камень приобрел большую силу. Его любовь стала неистовой. Бесконтрольной… Даже без феникса. Он больше не король, поэтому уже не видит причин, почему бы нам с ним не быть вместе. Ему не надо думать о Шотландии или о том, что занимает умы людей вроде твоего отца. Его интересую теперь только я. – Элейн почувствовала облегчение, высказав наконец свои опасения.

Дональд дотянулся до ее руки.

– Но ты же можешь его удерживать. Он не может пересечь твой волшебный круг.

– Нет, – прошептала она. – Не может. Без феникса он не вернется. Уже не вернется.

– И Ронвен умерла.

– Ему не нужна была Ронвен, Дональд. Ему никто не нужен. Он даже никого больше не видит. Кроме тебя.

Дональд почувствовал, как его волосы встали дыбом.

– Это случилось, когда я тебя встретила. Я пыталась забыть его, и он это понял. Он знает, что я полюбила тебя. – Впервые Элейн взглянула на мужа. – Никакой призрак не в силах помешать любви, которую я испытывала к тебе.

Он покраснел, и она улыбнулась. Ей нравилось, когда oт ее комплиментов он все еще краснел как мальчишка.

– И ты все еще питаешь те же чувства ко мне? – спросил он, когда они проехали еще немного.

– Должно быть, да…

– Даже после того, как я предал тебя?

– Даже после этого.

Дональд смотрел на нее. В его глазах это была самая прекрасная женщина на свете.

– Похоже, и ты околдовала меня при первой же нашей встрече, и думаю, я до сих пор околдован.

– Я искренне верю, что это так. – Она рассмеялась.

– Я очень счастливый человек. Бедный Александр. – Дональд перестал смеяться. – Мы сделали его таким несчастным. Я пытался сказать ему, совсем не хочу ранить его, но он не пугает меня.

Взгляды супругов встретились.

– Где сейчас феникс?

– Там, где его никто не найдет.

– Понятно. – Он подстегнул свою лошадь. – Но ты же не думаешь, что это сдержит Александра?

– Не знаю, что и думать. – Она посмотрела на далекие горы и продолжила так тихо, что муж не слышал ее слов. – Я могу только молиться, потому что, если к Александру вернется сила, я не смогу удерживать его.

Замок Килдрамми. Январь 1270

Элейн души не чаяла в своих детях. Трехлетний Гратни был веселым беззаботным мальчуганом и уже ездил верхом, держась за гриву маленького толстенького пони, которого выбрала для него Элейн на лошадиной ярмарке в Абердине. Близнецы были одинаково открытыми, и оба любили быть впереди; во время игр они бросались друг на друга, как щенки. Все три малыша были любимцами в замке.

Дональд тайно наблюдал за играющими близнецами, пытаясь найти различия между ними, идя наперекор самому себе, он искал в одном из детей черты другого мужчины, умершего двадцать лет назад. Это казалось невероятным. Когда они хохотали, барахтались и взбирались на него во время его частых визитов в детскую, он чувствовал, что абсолютно одинаково относится к обоим малышам, бросающимся ему на шею. Элейн вела себя так же. Еще ни разу он не заметил, чтобы его жена отдала предпочтение кому-то из близнецов. Дункану доставалось ровно столько же любви, сколько и Александру, – то же касалось и наказаний. Словом, ничего но говорило о том, что в одном из мальчиков течет не его кровь. Когда Элейн поняла, что снова беременна в свои пятьдесят два года, то разрыдалась. Несмотря на это ее здоровью можно было позавидовать. Она ничем не болела; ее волосы были еще ярче и гуще, чем прежде. Дональд уделял ей куда больше внимания, чем за последние четыре года. На этот раз она открылась ему сразу. Он посмотрел на нее и рассмеялся.

– Моя замечательная, плодовитая жена!

– Ты не уйдешь от меня, Дональд? – Она не могла скрыть страха в голосе.

– Обещаю. – И он поцеловал ее.

Замок Килдрамми. Март 1270

Элейн не предчувствовала ничего плохого и ничего не видела в огне. Когда Дональд вошел на кухню, она в фартуке склонилась над книгой с рецептами.

– Нэл… – Он сделал слугам знак уйти, и, увидев выражение его лица, те немедленно повиновались.

– Что случилось? – Она виновато просыпала сухую траву на книгу – прямо на рецепт приворотного зелья для мужчин.

Дональд медлил. Ему было очень трудно сказать это. Во рту у него пересохло, и он не знал, с чего начать. Лучше бы он принес и показал ей письмо.

Внезапно ее охватили тревожные подозрения.

– Что же все-таки случилось?

– Это касается Колбана.

– Колбана? Что с ним стряслось?

– Он погиб, Элейн.

– Погиб? – Лицо Элейн побелело. – Не может быть…

– Он упал с лошади. Мне очень жаль. – Дональд понимал, что зря так сразу сказал ей об этом, но он не знал, как еще можно было преподнести такую ужасную новость.