– Выпейте это, милорд. – Один из врачей протянул Даффиду чашу с лекарством. Больной, поморщившись, выпил его, снова лег на подушки и закрыл глаза.

Через два часа он умер.

– Нет! – кричала Изабелла, не веря, что его больше нет. – Ему ведь было лучше! Он не умер, он спит!

– Принцесса… – У Эднифеда по лицу текли слезы.

– Нет! – Она упрямо не желала знать, что Даффид умер. – Он спит, говорю я вам! – Упав на ложе своего супруга, она хватала его за руки. – Он проснется. Ему стало лучше. Нет, он не умер, нет!

Изабелла так отчаянно цеплялась за него, что голова покойного перекатывалась по подушке. Из его рта вытекла струйка слюны, и глаза открылись.

– Даффид! Даффид! Видите? Он жив! Я же говорю, он жив! – И, содрогаясь всем телом, она разразилась рыданиями.

Ее долго не могли уговорить покинуть остывающее тело. А потом Изабеллу, бешено противившуюся, то волоча по полу, то неся на руках, доставили в наскоро приготовленные покои в дальнем конце замка. И уже был отправлен гонец, чтобы призвать к смертному ложу принца Оуэйна, сына Граффида. И уже полетела молва через горы и долины, из уст в уста, от одного к другому, и, наконец, достигла двора короля Генриха.

Фозерингей. Март 1246

Элейн играла со своей маленькой дочкой, когда до нее дошло известие о смерти брата. Она дважды прочла письмо и теперь сидела, уронив руки, глядя перед собой невидящими глазами. Джоанна подползла к ней и стала тянуться ручонками к красной восковой печати на ленточке.

Элейн словно окаменела. Она любила обоих своих братьев, и вот она их потеряла. Она давно не видела Даффида, с которым у нее часто происходили ссоры. Но ссорились они по пустякам, и любила она его из-за этого не меньше. Теперь в ее душе образовалась пустота. Ее глаза наполнились слезами, и маленькая Джоанна, крепкими ручками ухватившись за платье Элейн, печальными глазками смотрела, как плачет мама. Элейн грустно улыбнулась и взяла девочку к себе на колени. Джоанна ткнула пухлым пальчиком в ее щеку. Уронив письмо на пол, Элейн прижала дочку к груди и, зарывшись лицом в кудряшки, заплакала еще горше. Неста написала Ронвен, и та приехала.

– Значит, Оуэйн стал наследным принцем, – сказала Ронвен, обнимая Джоанну. Девочка сидела у нее на руках, и старая няня кормила ее фруктами, в сахаре. – Граффид, таким образом, отомщен.

– Ронвен, – с укором произнесла Элейн.

– А что? Ты можешь быть довольна. Я только надеюсь, что юный Ливелин с готовностью поддержит своего брата. Он в грош не ставит Оуэйна и сильнее его характером. А ты, сокровище мое? Что ты тут делаешь? Что ты до сих пор тут делаешь, в этом Фозерингее? Твой муж уехал, его здесь нет. Я была уверена, что после родов ты сразу, и как можно скорее, уедешь отсюда в Шотландию.

Элейн нахмурилась.

– Александр не написал мне ни строчки…

– А то как же! Не сомневаюсь, это королева нашептала ему, что ты каждую ночь лежишь в объятиях своего мужа. Значит, ты и вовсе не хочешь ехать к нему? – Ронвен понесла девочку к двери.

– Конечно, хочу.

– Тогда чего ты ждешь? Разрешения от мужа? – ядовитым голосом произнесла она. Отдав ребенка няне, она вернулась к Элейн. – За тобой еще долг: родить наследника шотландского престола, радость моя. Не знаю, отчего и почему, но такова твоя судьба. – В глазах у Ронвен вспыхнул фанатический огонек.

– Это неправда. Эинион ошибался.

– Он никогда не ошибался.

За последние месяцы Ронвен сильно изменилась. Ее лицо прорезали резкие морщины, и между бровей пролегла глубокая складка – след тяжких раздумий.

– У тебя милое дитя, но это не тот ребенок, что был обещан тебе богами, – помолчав, она продолжала: – Ты больше не должна позволять своему мужу дотрагиваться до тебя.

– Нет, не должна. – Элейн смотрела, как няня уносит девочку из комнаты.

– Будет лучше, если он умрет, – очень тихо сказала Ронвен. Они долго молчали.

– Да. – Элейн закусила губу.

Ронвен улыбнулась победной улыбкой.

– Рада, что ты согласна.

Элейн резко повернулась к ней:

– Но я не позволю его убить.

– Почему?

– Потому что я его жена, – чуть слышно ответила Элейн.

– Не позволишь? – Ронвен покачала головой. – Тебя заставили произнести клятвы, которые ничего не значат, перед Богом, которому до тебя нет дела! – Она взяла Элейн за оба запястья. – Ты ненавидишь мужа!

– Да, я его ненавижу. – Глаза Элейн вспыхнули недобрым огнем. – Но я не хочу навлечь на него смерть. – Высвободив руки, она отпрянула от Ронвен. – Я не поехала в Шотландию, потому что не хотела ползти к Александру на коленях. Если я ему нужна, пусть он сам пошлет за мной. – Она гордо выпрямилась.

Ронвен улыбнулась.

– Я знаю, что он так и сделает, радость моя, – заключила Ронвен устало. – Просто знаю.

Дизерт. Март 1246

Филипп де Бре, констебль Дизертского замка, с выражением глубокой скорби на лице поклонился представшему перед ним священнослужителю.

– Принцесса Аберфрау – желанная гостья в нашем замке, милорд аббат.

Аббат Бэсингверка ответил ему поклоном. Под неприязненным взглядом Изабеллы оба они вели себя так, словно, осторожно ступая, переходили по тонкому льду речку.