— Да, по необходимости. Но каждый вечер, ровно в шесть, я буду дежурить у вашего подъезда...

Левицкая громко расхохоталась.

— Забавный вы, Степан Фаддеевич... Не знаю, хватит ли у вас терпения ждать меня, ну, скажем до часа ночи? Не удивляйтесь: случается, что я возвращаюсь очень поздно.

— Кажется, у меня есть соперник? — спросил он деланно строгим тоном.

Зина отвечала с такой же строгостью:

— Спрашивать об этом рано. Ведь мы только недавно познакомились! Но будем откровенны: имеется не соперник, а соперница — работа.

— Не понимаю... До часа ночи работать?

— Да, это когда начальник собирается в главк. Приходится печатать множество материалов. Одна машинистка не справляется, и тогда подключаюсь я.

— Ну, видимо, в главк он ездит не каждый день, — весело проговорил Морев. — Кстати, завтра вечером мы сможем прокатиться за город. Мне обещали машину. Погода отличная, настроение — тоже... Почему бы не подышать воздухом леса и лугов? Что? Вы не согласны?

— Просто не смогу, — грустно ответила Зина.

— И виновата... соперница?

— Послезавтра — другое дело. Именно завтра большая работа.

— Начальник собирается в главк?..

Зина не ответила.

— Положим, эта поездка может еще и не состояться. Отложат на другое число...

— Нет, вряд ли. У нас точно. Особенно когда с отчетом требуют. Старик уже и машину заказал на девять утра.

— О, действительно порядок у вас четкий! Ровно в девять, как по железнодорожному графику! Одного я, Зиночка, опасаюсь, — мягко заворковал Морев, приближаясь вместе с нею к подъезду, — а вдруг этот ваш начальник решит и вас взять с собой? А у меня на послезавтра билеты в театр. И очень хорошие места...

Левицкая заметно обрадовалась:

— Послезавтра «Кармен»? Отлично, Степан Фаддеевич! Нет, Заруба сам поедет. Мне в главке делать нечего.

Морев явно старался продлить этот разговор.

— Разные бывают начальники. Другой в случае вызова, скажем в министерство, объявляет всеобщий аврал, всех помощников своих в дорогу прихватывает, стенографистку, секретаря. Вдруг ему вздумается в дороге речь свою зафиксировать, гениальные мысли записать...

— Вы начинаете зло иронизировать, Степан Фаддеевич, — строже заметила Зина. — Наш старик никогда помощников не берет. Им и здесь работы хватает.

— Если я немножечко иронизирую, Зина, так потому, что сам начальников знаю. Возил некоторых из них. Бывало, наберут с собой целую гору папок, каких-то свертков, диаграмм. И личного секретаря, чтобы с этим бумажным ворохом управляться. Может быть, ваш начальник и не таков.

— Конечно, нет! У нашего Зарубы одна-единственная папка. Он никогда ее не оставляет ни на минуту. Словом, послезавтра обязательно дойдем в театр — это же моя любимая опера. Я обожаю Бизе...

Они заговорили о театре, потом Зина перевела разговор на Лену Вакуленко, женщину очень веселую и остроумную. Словно о чем-то вспомнив, Зина спросила:

— Скажите, вы знаете Лену Вакуленко? Только говорите правду.

— Впервые слышу, — в недоумении ответил он.

— Да ведь это же она уступила вам билет в театр, и мы оказались рядом...

— Какая она из себя — блондинка? Да, кажется, я у блондинки билет купил. А почему вы решили, что я с нею знаком?

— Очень просто: Лена сказала, что в театре у меня будет интересный сосед... А вы даже покраснели!

— О себе я скромного мнения. Спасибо этой блондиночке! — смеясь, сказал Морев. — Если бы я знал, кто будет соседкой, то уплатил бы за билет десятикратную цену!

В большом заводском доме «Металлист» в тот вечер погас свет. Почти тотчас на электростанции поднялся телефонный трезвон. Дежурный отвечал разгневанным абонентам, что где-то, очевидно, оборвался провод и что монтеры уже обследуют линию.

Вскоре жильцы «Металлиста» увидели на верхушках столбов электропередачи двух монтеров. Свет зажегся... Но один из монтеров еще долго работал на высоте, по-видимому меняя изолятор.

Верхушка этого столба находилась на уровне окон квартиры Вакуленко. Плотные белые занавески занимали только нижнюю половину окон, поэтому монтеру, если бы он этим интересовался, можно было видеть, что происходит в квартире.

Монтер, однако, был занят своим делом и почти все время держался на кошках спиной к дому. Закончив работу, он спустился на землю, подхватил на плечо старый изолятор, взял свою сумку и ушел.

Через несколько минут полковнику Павленко было известно, что в квартире Вакуленко находятся трое: она сама, какой-то молодой смугловатый человек и высокий старик с коротко подстриженными седыми волосами. А еще через полчаса на столе перед полковником лежало несколько увеличенных фотоснимков, на которых лица трех собеседников, благодаря яркому свету в квартире, проявились достаточно отчетливо.