— Порадуйте лучше друг друга.

Арабель громко и презрительно хмыкнула.

— Отлично! Наверное, мне и впрямь следует отпустить вас к вашей замечательной госпоже, хотя не думаю, что ей будет от этого много проку.

— Арабель! — зашипел на нее Пруанз. — Так не разговаривают с тем, кто тебя спас.

— А кто спас его самого, огрев эту тварь кувшином по голове? — парировала она. — Да и меня заодно?

И крестьянка чуть ли не силой потащила мужа обратно к лачуге. Вероятно, решив, по мнению Джерина, претворить его предложение в жизнь, раз уж дело не выгорело с другим партнером.

Он собрал своих солдат. У них не было факелов, чтобы без большой опаски вернуться в Лисью крепость, но призраки вели себя достаточно спокойно. И неудивительно, подумал Лис, подходя к подъемному мосту, ночные духи наверняка лакомятся новым подношением в виде крови убитых крепостных и чудовищ.

Некоторые воины сразу же отправились спать. Остальные задержались в главной зале, чтобы пропустить перед сном кружку-другую эля. После того как Джерин повесил обратно на гвозди свои доспехи и подобранный по пути лук, Вэн ткнул его локтем в бок так, что он даже пошатнулся.

— Лис, ты уже дважды отказался от заманчивого предложения, когда у тебя была возможность им воспользоваться, — сказал он. — Ты, наверное, стареешь.

— О, ты все слышал, да?

Джерину пришлось поднять глаза, чтобы взглянуть на своего более рослого товарища, который посмеивался над ним.

— Если хочешь и сам дожить до старости, займись своими делами, а мои, сколько бы их ни было, оставь мне.

— О да, дела есть дела.

Вэн осушил свою кружку, наполнил и снова выпил. Затем он направился к лестнице с решительным выражением лица. Джерин очень надеялся, ради его же блага, что Фанд в настроении или что ее можно уговорить. Если нет, катастрофа неминуема.

— Так близко они еще не подбирались, — сказал Драго Медведь, зевая. — Мне это не нравится. Ни чуточки.

Он произнес это таким спокойным тоном, будто речь шла о чересчур жарком летнем деньке.

— Мне тоже это не нравится, — ответил Джерин. — Мои военные силы истощены — кажется, последнее время я только об этом и твержу направо-налево. Одних я отправил в поместье Шильда, других — на юг, сражаться с Бевоном и с его ублюдками…

— Насколько я знаю, они родились в браке, — возразил Драго, подчас воспринимавший все слишком буквально.

— Все равно они ублюдки, — сказал Джерин, — Якшаться с трокмуа само по себе плохо, но те, кто стакнулся еще и с чудовищами, заслуживают самого худшего. Я лично собираюсь стать этим самым худшим для Бевона, Бевониса и Бевиона, но, пока я разделываюсь с ними, кто будет противостоять Адиатанусу и его монстрам? А вдруг моим парням не удастся отвоевать у Бевона дорогу на Элабон и если солдаты Араджиса не придут, что тогда? Другого выхода тут не дано, мы неминуемо проиграем.

— Никогда, — сказал Драго и заснул прямо за столом, уронив голову на руки.

Лису тоже хотелось быть столь же уверенным в себе и столь же наивным, как Драго. Но он слишком хорошо сознавал, что поражения в войнах — вполне реальная вещь, а его живое воображение, порой приносившее немало пользы, сейчас рисовало ему страшные картины с кровью, предательством, крахом. Каких только несчастий не может произойти. Вот почему человеку так трудно вообразить что-либо хорошее.

Он тоже осушил свою кружку и отправился наверх. Добравшись до двери спальни, Лис постарался открыть ее как можно тише, думая, что Силэтр спит. Но та сидела на постели возле зажженной лампы. Явно ожидая его, но не теряя при этом времени даром. Как видно, она сходила в библиотеку, потому что перед ней лежала старинная рукопись. Отложив ее, Силэтр сказала:

— Слава Байтону и другим богам, с тобой все в порядке. Теперь, каждый раз, когда ты уходишь сражаться…

— Ни царапины, — сообщил он и запер дверь. — Чудовищам досталось больше, чем деревне, и это… ну, не то чтобы хорошо, но лучше, чем могло бы быть.

Ему не хотелось говорить о схватке, наоборот, хотелось забыть обо всем.

— Что ты читаешь?

Она показала на заголовок.

— «О передвижениях лун» какого-то Волатэна из Элабона. Это было первое, на что я наткнулась в библиотеке, а все потому, что ты оставил ее на столе, вместо того чтобы поставить на место.

И она пристально посмотрела на него суровым взглядом библиотекаря, призывающего к порядку нарушителя правил обращения с книгами.

— Виноват, — сказал он и, к собственному удивлению, обнаружил, что это не просто учтивость. — Так значит, ты взялась за Волатэна? И что ты в нем поняла?

— Не многое, — призналась она. — Какие-то бесконечные числа и странные знаки, которым ты меня не учил, и также другие непонятные вещи. Что они означают?

— Они означают то, что, если бы я заглянул в эту книгу пять лет назад, я бы знал, что приближается ночь оборотней, поскольку это было указано в этих столбцах. Но я просто считал ее любопытным образчиком дотошности математиков города Элабон, поэтому она пылилась на полке без дела.