— Точно. Надеюсь, нам вскоре попадется какая-нибудь деревня, где я смогу смочить порезы пивом и наложить на них сало. Если их когти схожи с кошачьими, раны могут и загноиться.

— Ты прав. — Вэн оглядел небольшое поле брани. — Ну что ж, мы отбились от них. С ними проще, чем с вооруженными воинами. Хоть какое-то утешение.

— Какое-то, да. — Теперь, когда смертельная схватка закончилась, Лис почувствовал, как сильно болит у него рука. — Но я бы не хотел оказаться на месте крестьянина, пусть даже с мотыгой в руках, когда на него из лесу выскочит такая вот тварь. Если ему повезет, он сумеет ранить зверя и убежать. Но если удар придется мимо, то нанести второй он уже не успеет.

И снова ты прав, — сказал Вэн. Задумавшись на мгновение, он добавил: — Один побежал на север.

— Я видел. Лучше об этом не думать, — устало отозвался Джерин. — Он уже от нас улизнул, можно не сомневаться. Интересно, скольких мы даже не видели? Даже один — это уже много.

— Ты опять прав, — сказал Вэн. — Если ты все время оказываешься так дьявольски прав, то почему мы попали в такую передрягу?

Джерин не нашелся с ответом.

Райвин мрачно шел через внутренний двор: на левое ухо у него была наложена повязка, обмотанная вокруг головы, чтобы лучше держалась.

— Не пора ли тебе ее уже снять? — спросил его Джерин. — Мы вернулись десять дней назад, так что рана точно не кровоточит и не загноилась, иначе ты бы уже давно заболел.

— Я мог бы, конечно, если бы дело было только в этом, — ответил Райвин. — Однако горькая правда заключается в том, что без повязки я выгляжу еще уродливее, чем с ней.

Джерин хлопнул себя рукой по лбу.

— Ты ведешь себя точно павлин. Если бы ты не носил золотое кольцо в ухе, тот упырь в поместье Бевона никогда бы не зацепил его когтем и не вырвал бы. К тому же разорванное ухо еще не самое страшное, что может случиться. Я видел множество людей с худшими увечьями, уверяю тебя.

Подвижные черты Райвина сложились в печальную гримасу.

— Моя мочка ссохлась и съежилась. Отныне меня скорее надо прозвать Одноухий Райвин, а не Райвин Лис. В южных землях хирурги умеют залечивать такие раны, если человек согласен терпеть боль. Многие соглашались, поскольку рваное ухо никого не красит. Но кто в этой невежественной стране знаком с таким искусством? Ни одна живая душа, или я очень сильно ошибаюсь.

— Боюсь, ты прав, — ответил Джерин. — Ваши южные хирурги, наверное, натренировались в такой работе, но мы здесь не носим серьги. — Он помолчал немного, но любопытство взяло верх. — А как все-таки южные хирурги восстанавливают уши?

— Сначала они накачивают пациента вином и маковым соком, чтобы как можно больше притупить его чувства, — пояснил Райвин. — Они также прибегают к помощи друзей пациента, чтобы те держали его — я сам выполнял эту роль пару раз. Затем они срезают кусочек плоти с задней стороны уха, но не полностью, а так, чтобы только один его край свободно висел; надрезают то, что осталось от мочки, чтобы она кровоточила, и все это сшивают. Когда обе части срастаются, а это неизменно происходит, так как между ними происходит обмен кровью, хирург отрезает кусок плоти от основания — и готово! У человека новое ухо, пусть не такое красивое, как раньше, но намного лучше того огрызка, который я имею сейчас.

Джерин взглянул на него задумчиво.

— Знаешь, дружище Лис, за годы, проведенные здесь, на границе, я достаточно потрудился в качестве лекаря: вытаскивал стрелы, зашивал раны, вправлял кости — что угодно. Те, кому я помогал, чувствовали себя потом ничуть не хуже других. Если хочешь, я могу попытаться исправить твое ухо.

Райвин неожиданно и поспешно пошел на попятный. Он даже выставил вперед руки, словно бы заслоняясь от Лиса.

— Благодарю, но не надо. Во-первых, у тебя нет необходимых снадобий: откуда в северных землях возьмутся вино и маковый сок? Во-вторых, не хочу тебя обидеть, но ты ни разу не только не выполнял подобную процедуру, но даже не видел, как ее проводят.

— Но ты так точно ее описал, — сказал Джерин, отчасти дабы припугнуть Райвина, отчасти и впрямь чуть обиженно. — Мне кажется, я мог бы сделать что-нибудь получше того обрывка, что у тебя остался. Если нарисовать чернилами правильную форму мочки у тебя на шее…

Райвин отступил еще дальше.

— Нет, благодарю, — повторил он. — Да, я понимаю, что не могу вечно носить повязку, но если отпустить волосы, то через полгода они скроют мое уродство и необходимость в операции отпадет.

— Полагаю, это выход, — согласился Джерин. — Почему это не пришло тебе в голову раньше? Тогда бы ты не ходил тут и не ныл, что твоя красота померкла навсегда.

— Потому что мы только сейчас заговорили об альтернативном варианте, — ответил Райвин, застенчиво улыбаясь. — По сравнению с перспективой попасть под нож неумелого и неопытного мясника, опять же без обид, жизнь с одной мочкой уже не кажется мне такой ужасной, как раньше. — При всем своем эгоцентризме Райвин был далеко не глуп. — А вы, сэр, хотели завлечь меня в свои сети.