Приведем впечатление о нем его двоюродного брата Александра Михайловича, впервые познакомившегося со столичными родственниками только в тринадцатилетнем возрасте (до этого Александр Михайлович почти безвыездно пребывал на Кавказе, где его отец был наместником): «Князь Сергей – сноб, который отталкивал всех скукой и презрением, написанными на его юном лице» [223] . Со временем это мнение не переменилось: «При всем желании отыскать хотя бы одну положительную черту в его характере, я не могу ее найти. Будучи очень посредственным офицером, он тем не менее командовал Л[ейб]– Гв[ардии] Преображенским полком – самым блестящим полком гвардейской пехоты. /.../ Упрямый, дерзкий, неприятный, он бравировал своими недостатками, точно бросая в лицо всем вызов и давая таким образом врагам богатую пищу для клеветы и злословия. Некоторые генералы, которые как-то посетили офицерское собрание Л.-Гв. Преображенского полка, остолбенели от изумления, услыхав любимый цыганский романс Великого Князя в исполнении молодых офицеров. Сам августейший командир полка иллюстрировал этот любезный романс, откинув назад тело и обводя всех блаженным взглядом!» [224] – яснее и не передашь целенаправленный намек на нестандартные сексуальные наклонности великого князя!

Другие современники высказывались подобнейшим образом. Вот мнение С.Ю.Витте – одного из самых блестящих политических деятелей того времени, совсем молодым возведенным Александром III в ранг министра: «Мои взгляды и его расходились, ибо Сергей Александрович был, с одной стороны, взглядов очень узкоконсервативных, а с другой стороны, он был религиозен, но с большим оттенком религиозного ханжества. Кроме того, его постоянно окружали несколько сравнительно молодых людей, которые с ним были особенно нежно дружны. Я не хочу этим сказать, что у него были какие-нибудь дурные инстинкты, но некоторая психологическая анормальность, которая выражается часто в особого рода влюбленном отношении к молодым людям, у него, несомненно, была» [225] .

Вильгельм II, шокированный таким замужеством Эллы (ревность, как известно, умирает позднее любви), как пишет Л.Мюллер, «возненавидел Сергея Александровича и при любом удобном случае старался очернить его, распуская о нем разные ложные слухи и небылицы» [226] – как видим, это было совсем несложно!

Нужно отметить, что никто из других русских великих князей не удостаивался подобных убийственных мнений – в особенности от своих ближайших родственников, и тут, вероятно, сыграло роль и общее отношение к жене Сергея, сразу ставшей предметом поклонения при российском дворе: «Трудно было придумать больший контраст чем между этими двумя супругами! Редкая красота, замечательный ум, тонкий юмор, ангельское терпение, благородное сердце – таковы были добродетели этой удивительной женщины. Было больно, что женщина ее качеств связала свою судьбу с таким человеком, как /.../ Сергей. С того момента, как она прибыла в С.-Петербург из родного Гессен-Дармштадта, все влюбились в „тетю Эллу“. Проведя вечер в ее обществе и вспоминая ее глаза, цвет лица, смех, ее способность создавать вокруг себя уют, мы приходили в отчаяние при мысли о ее близкой помолвке. Я отдал бы десять лет жизни, чтобы она не вошла в церковь к венцу об руку с высокомерным Сергеем. /.../ я презирал снисходительную манеру Сергея обращаться к „тете Элле“, преувеличенно грассируя по-петербургски и называя ее „мое дитя“. Слишком гордая, чтобы жаловаться, она прожила с ним около двадцати лет» [227] .

Подобного восхищения Эллой едва ли избежал кто-либо из мужчин, принадлежавших к высшей российской знати, не исключая добропорядочного семьянина Александра III и будущего Николая II, которому в 1884 году исполнилось 16 лет. Особое отношение обоих царей к Элле и ее супругу будет наглядно проиллюстрировано ниже.

Добавим, что и несчастная история несостоявшегося замужества Эллы усиливала симпатии и сочувствие к ней, одновременно не прибавляя российским императорам теплых чувств по отношению к Вильгельму II – именно это мы и имели в виду, когда упоминали о том, что с 1884 года появились новые причины усиления недоброжелательства Александра III к Вильгельму.

Контрастное отношение окружающих к какой-либо супружеской паре – вовсе не редкость: очень часто кто-либо из супругов представляется посторонним людям почти ангелом, а другой или другая – наоборот. Причем обычно не задаются вопросом о том, почему же столь разные люди иногда прекрасно уживаются между собой, в случае Сергея и Эллы – более двух десятилетий, завершившихся насильственной смертью Сергея в 1905 году. Более близкое знакомство с внутренним миром подобных пар приводит нередко к ревизии таких чисто внешних впечатлений; по счастью для историков, некоторые опубликованные письменные источники позволяют существенно пересмотреть установившиеся характеристики, созданные Александром Михайловичем и другими столь же поверхностными тогдашними наблюдателями.

В чем, однако, наверняка были правы великосветские юнцы, провожавшие «тетю Эллу» восхищенными взглядами, то это во мнении, что едва ли данная супружеская пара испытывала счастье, основанное на сексуальной гармонии. Фактом остается то, что в первые годы замужества Элла упорно и упрямо повторяла в письмах к родственникам, что необыкновенно счастлива. Такое повторение вызвало у них вполне резонное впечатление, что дело обстоит как раз наоборот.

Фактом является и то, что, повторим, у этой супружеской пары так и не появилось детей. Почему? Была ли причиной этому боязнь неполноценного потомства, то есть то, что отвадило Вильгельма от женитьбы, или какие-либо иные женские дефекты Эллы? Или дело в Сергее и его патологических наклонностях или, может быть, каких-то иных его половых расстройствах?

Но именно Сергей, не скрывавший снисходительное и полупрезрительное отношение к жене, отчасти выставлял наружу какие-то собственные претензии к ней. К тому же, как мы расскажем, вскоре с Сергеем произошла история, заставляющая подозревать, что он был способен быть физическим отцом, и совершенно четко утверждать, что он был нравственно вполне готов к рождению и воспитанию детей. Но об это чуть позже.

Немногие обратили внимание на то, что уже вскоре после заключения брака союз между столь различными супругами получил иную почву для содружества и взаимопонимания – политическую. Элла, ставшая со временем центром интриг при российском дворе, сумела совратить на то же и своего супруга, круг интересов которого не выходил до этого за рамки пьянок с любезными его сердцу молодыми офицерами.

Уже весной 1885 года, как мы рассказывали, Сергей и Элла, находившиеся в Дармштадте одновременно с королевой Викторией, внесли свою лепту в большую политику, уверив русское правительство в достаточной уступчивости и доброжелательности английского в те тяжелейшие дни конфликта из-за Афганистана. Несомненно, особым объектом воздействия при этом оказался сам Сергей.

Виктория Английская, вроде бы по конституции не обладавшая значительными политическими правами, следила, тем не менее, самым ревностным образом за смыслом и содержанием всех бумаг, представляемых ей на подпись, и активно обсуждала самые сложные вопросы с наиболее доверенными лицами – включая некоторых ведущих британских министров. Имея, как говорилось, заметное влияние на многих женщин в королевских домах Европы, она могла использовать эту информацию и целенаправленно, и эффективно; эпизод 1885 года – наглядное свидетельство тому.