Теперь пришло время уточнить обстоятельства, связывающие молодого Гитлера с полковником Редлем.

Появление интереса у автора этих строк к связи Гитлера с Редлем пробудил тот же Вернер Мазер.

Мазер особо подчеркнул, что Гитлер снялся с полицейского учета в общежитии, где он тогда проживал, ровно 24 мая 1913 года — и в тот же день отбыл из Вены в Мюнхен. [17]

Далее Мазер обратил внимание на следующее: «В ночь с 24 на 25 мая [1913 года] в Вене покончил с собой начальник Генерального штаба 8-го корпуса [18] полковник Альфред Редль, которого вследствие его гомосексуальных наклонностей шантажировала и завербовала российская секретная служба, после чего он многие годы работал на Россию, выдавая важные военные тайны. Гитлер узнает об этом в доме своего мюнхенского хозяина квартиры Йозефа Поппа из сообщений газет. Он реагирует на это почти с радостью, так как подтверждается его убеждение, что не имеет никакого смысла служить в австрийской армии. Йозеф Попп, который в молодости работал портным в модных парижских ателье, знает французский язык и убежден, что «кое-чего повидал в мире», уже 26 мая, в тот день, когда к нему въезжает новый жилец, видит в связи с аферой Редля, что он хорошо разбирается в политических событиях и реагирует на них быстро, определенно и с самостоятельных позиций. Каждый вечер происходят политические дискуссии, которые быстро надоедают еще одному жильцу, с которым Гитлер делит комнату, и тот съезжает с квартиры». [19]

Последняя фраза, что интересно, содержит фактическую ошибку — это мы покажем чуть ниже. Так или иначе, но совпадение дат выглядело весьма симптоматично, что и заставило нас всерьез разобраться в знаменитом деле полковника Редля.

Гитлер отбыл из Вены 24 мая 1913 года, а поселился в Мюнхене у портного Поппа лишь 26 мая.

Долгий путь из Вены в Мюнхен (предположительно — по железной дороге), разделенных всего лишь 450 километрами, не должен смущать читателя: просто 24 мая было в 1913 году субботой (тогда — рабочий день) — и Гитлер вполне мог в тот день выписаться с учета в полицейском участке в Вене. По воскресеньям же полицейские участки и в Австро-Венгрии, и в Германии были, естественно, закрыты для публики — и Гитлер мог прописаться в Мюнхене лишь в понедельник 26 мая.

Однако у Гитлера, таким образом, имелось и время куда-нибудь заехать по дороге, например — в Прагу; это соображение поможет нам восстановить истинный ход тогдашних событий.

Обратим внимание и на то, что мюнхенский квартирохозяин Гитлера оказался не совсем стандартным человеком: он владел французским языком и был ранее модным портным в Париже, вернувшись затем навсегда в Германию. Это — не совсем обычная судьба, заставляющая подозревать, что он мог быть и еще кем-нибудь другим, например — разведчиком, вышедшим на покой.

Об этом, во всяком случае, должны были хорошо знать (или узнать при достижении взрослых лет) его дети, которые действительно чрезвычайно осторожно и взвешенно делились информацией о том, что происходило с их семьей в 1913–1914 годах, когда сами они пребывали в еще юном, но уже вполне сознательном возрасте. Их неоткровенность наглядно проявилась спустя очень много лет после этого.

Мазер, общавшийся с этими бывшими детьми в 1966–1967 годах, так и остался уверен в том, что неизвестный ему напарник Гитлера, поселившийся вместе с Гитлером в одной комнате с отдельным входом, выехал оттуда уже через несколько дней, не выдержав непрерывных разглагольствований Гитлера о Редле, о котором тогда писали газеты.

Очень характерно, что эти бывшие дети сочли необходимым не разъяснять Мазеру деталь, которую они наверняка не могли забыть: этот молодой человек (ему было двадцать лет, он был на четыре года моложе Гитлера) жил вместе с Гитлером не несколько дней, а вплоть до 15 февраля 1914 года — и лишь затем покинул квартиру Поппов. [20] Возможно, правда, и то, что и накануне 15 февраля 1914 года в доме Поппов происходили жаркие дискуссии о Редле; ниже мы покажем, что так оно и должно было происходить.

Так или иначе, но это длительное проживание вдвоем производит странное впечатление: «в Мюнхене Гитлер по-прежнему оставался одинок. Вместе с Рудольфом Хойслером он снял комнату у портного Поппа /…/. Что могло связывать этих двух людей, остается неясным — впоследствии о Хойслере больше никто никогда не вспоминал. Его имя открыто только в результате новейших исследований» [21] — прервем на полуслове текст Гвидо Кноппа, популярнейшего в современной Германии историка и журналиста, чтобы осветить непосредственную дальнейшую судьбу сожителя Гитлера.

После 1 августа 1914 года, когда разразилась Первая Мировая война, Гитлер, как известно, поступил добровольцем в немецкую армию. По-другому решил вопрос его бывший товарищ.

Рудольф Хойслер (1893–1973) до «3 августа 1914 года жил случайными заработками в Мюнхене, затем вернулся в Австрию и там поступил в армию.

Позднее — управляющий делами, а с 1938 года — функционер (гауптабтайлунгслейтер) Германского рабочего фронта (DAF)». [22]

Как видим, тому же Мазеру не составило бы особого труда побеседовать с самим Хойслером — прояви Мазер вовремя достаточное упорство в этом направлении.

С Хойслером произошла типичная история — как и со всеми теми, кто близко общался с Гитлером накануне Первой Мировой войны: многие из них жили долго, но никто их ни о чем не расспрашивал, а сами они не стремились ни к известности, ни к откровенности. Август Кубичек (1888–1956) — ближайший друг Гитлера в 1904–1908 годах — единственный персонаж из того времени, опубликовавший воспоминания — предельно сдержанные, а местами — и лживые. [23]