Согласитесь, что это единственно возможный вывод в ситуации, в которой оказался Редль.

Нечто подобное Редль сообразил еще до приезда в Вену или сразу после того. Отсюда и принятые им меры предосторожности.

Одна из них, нами еще не упомянутая, и состояла в том, что после приезда Редль не зашел навестить этого своего помощника (сказавшегося, как мы предполагаем, больным), а двинулся прямо за письмами на Почтамт, что тоже, почти наверняка, оказалось неожиданностью для Ронге и его сообщников.

Вполне вероятно, что еще при несостоявшемся днем визите к «больному» Редля ожидал арест: сделать это было бы гораздо легче и надежнее, чем при засаде на Почтамте, а вот выпускать Редля после завершения свидания, где слишком многое могло ему открыться, было бы едва ли целесообразным.

Теперь же вечером, оказавшись в отеле в крайне неопределенном положении после получения непонятных писем, но успешно избежав каких-либо осложнений на Почтамте, Редль, естественно, должен был постараться внести в дело ясность. Следовало, прежде всего, разобраться с этим «заболевшим» помощником.

К нему-то Редль и должен был, наконец, отправиться!

А тут — футлярчик от ножичка, а вслед за этим — подбирание бумажек, разбросанных Редлем!

Ему было о чем подумать, прежде чем он принял решение вернуться в отель.

Редль, шагающий по вечерним венским улицам, должен был придти к однозначному выводу, что в конечном пункте маршрута его поджидают засада и арест!

Действительно, срыв задержания Редля на Почтамте хотя и не был желателен для Ронге, но и не полностью перечеркивал его первоначальные планы: в распоряжении Ронге еще оставался подконтрольный помощник Редля, при очной встрече с которым Редль и мог быть арестован — вместе с письмом или письмами, которые помощник-предатель и вручал бы в тот момент Редлю!

Вот такие-то письма (или одно письмо), но заведомо без глупого адреса Ларгье, должны были быть дополнительно сфабрикованы именно для этой ситуации. Это-то письмо мы и обозначили в разделе 1.2. под номером шестым в нашей классификации.

Но и оно не сработало 24 мая 1913 года — Редль благополучно ускользнул от его получения.

Вернемся теперь к шпионским адресам на бумажках, якобы разорванных и разбросанных Редлем.

Мы не будем утверждать, что таковых вовсе не существовало.

Не будем даже утверждать, что таких адресов не могло быть на бумажке, разорванной Редлем в столь критической ситуации: ведь это разбрасывание совсем не предполагало уничтожение компрометирующих материалов — сделать подобное ничто не мешало Редлю и до, и после этой прогулки; уничтожил же он с очевидной несомненностью письма, полученные им в этот же день!

Мы постараемся обосновать более сильное утверждение: никакие бумаги со шпионскими адресами, оказавшиеся в любой момент в карманах у Редля или где-либо еще среди его служебных бумаг или среди бумаг Максимилиана Ронге, бывшего его многолетним соратником, нисколько не могли компрометировать Редля как иностранного агента.

Этому обоснованию посвящен наш нижеследующий раздел.

Что же касается Ронге, подделавшего уже кучу писем, фигурировавших в этом деле, то что ему могло помешать извлечь из собственного служебного сейфа не сброшюрованную рукопись Редля, а какие-либо другие бумаги того же автора, но со шпионскими адресами — например тот самый «черный список» иностранных разведок, разорвать их и приобщить к делу, как якобы разорванные и выброшенные Редлем на улице?

Сыщики, что ли, следившие за Редлем, стали бы уличать Ронге во лжи?

И заметьте к тому же, что эти бумажки, якобы разорванные Редлем, так никогда и не были позднее представлены публике!

Вот это-то и подчеркивает их полнейшую ничтожность или даже вовсе отсутствие!

Последнее не означает, что Редль ничего не разбрасывал на улице — только вот никаких адресов там могло совсем не оказаться!

А что было бы, если бы адреса все-таки оказались — об этом непосредственно ниже.

Двусмысленные или даже трехсмысленные воспоминания Максимилиана Ронге содержат множество интереснейших историй. Они дают возможность разобраться в совершенно неожиданных для читателя сторонах деятельности разведок. Мы позволим себе поэтому подробнее на этом задержаться.

Вот одна из побасенок Ронге:

«15 апреля 1910 г. на квартиру полк[овника] Гордличка (тогда уже командира бригады) явился один человек с предложением добыть за хорошее вознаграждение у некоего Гуго Поллака план крепости Перемышль». [274]

Пикантность ситуации заключается в том, что Перемышль был австрийской крепостью, предполагаемый владелец плана Гуго Поллак (наверняка вымышленное имя) — каким-то лицом, имеющим отношение к Перемышлю, логично предположить — австрийским военным, а план и информация о нем предлагались на продажу австрийцам же.