По другой версии, чертежник после одного из свиданий с Базаровым встретил своего сослуживца и, разговорившись с ним, раскрыл свою связь с русским военным агентом. Тот предложил работать совместно, а потом выдал своего знакомого властям [528] . Одна версия, впрочем, не исключает другую». [529]

Но аналогия тут может привидиться лишь чисто поверхностная: Австро-Венгрия — не Германия, 1913 год — не 1914-й, а Агент № 25 — не берлинский чертежник!

Однако Рооп, напоминаем, опасался именно такой возможности провала своего «венского» агента!..

Так что ход рассуждений Алексеева не является совсем уж чистейшей фантастикой.

Высказав наши предупреждения, возвращаемся к прерванному тексту Алексеева: «В складывающейся обстановке австрийцам необходимо было срочно пресечь деятельность тайного агента, работавшего на русских. Ответственность за эту операцию была возложена на руководство разведывательной службы Австро-Венгрии — Августа Урбанского /…/ и Макса Ронге /…/.

Однако скоропалительные поиски шпиона не дали желательных результатов. Оставалось либо признать свое бессилие (что означало, если не отставку, то «перевод» по службе), либо найти «запятнанного» офицера и взвалить на него обвинение в шпионаже. И такой кандидат был найден.

Чем располагали австрийские разведчики? Только вскрытым фактом противоестественных наклонностей Редля. Все остальное необходимо было фальсифицировать. /…/ После создания «улик» оставалось только подтолкнуть Редля к самоубийству (или убить его?), используя психологическое давление, угрозы разоблачить «преступную страсть», не доводя дело до суда. В данном случае грань между самоубийством и убийством довольно размыта. Ибо то, что случилось с Редлем, можно рассматривать как убийство, «загримированное» под самоубийство, и как самоубийство, впопыхах подготовленное австрийской разведкой. /…/

Редль ушел из жизни, сохранив за собою на многие десятки лет скандальную известность «русского шпиона». Но, убрав ими же сотворенного «агента», Ронге, Урбанский и Николаи не смогли лишить Россию подлинных источников разведывательных сведений. Сохранившаяся в Вене агентура продолжала добывать информацию. Русская военная разведка одержала верх в тайной войне». [530]

Не правда ли, здорово звучит? Особенно это: русская военная разведка одержала верх в тайной войне!

Ну и в чем же логика рассказанной побасенки?

Предположения о невинности Редля как изменника и шпиона, о подтасовке улик против него и об убийстве весьма близки к истине и выглядят достаточно убедительно.

Не слишком понятным остается поведение истинного Агента № 25, практически прекратившего свою деятельность сразу после разоблачения и гибели Редля.

Может быть, он испугался аналогичной участи? Вполне возможно — и последняя встреча «посредника» или самого агента с Самойло в 1914 году полностью соответствует такому предположению.

Но в чем же тогда победа русской военной разведки в тайной войне?

Был один-единственный ценный российский агент, № 25, а потом перестал быть таковым, прекратив свою деятельность.

В чем же, повторяем, победа? В том, что он сохранил свою жизнь? А сохранил ли?

Высказанная Алексеевым версия оставляет в стороне вопрос о том, кем же был Агент № 25, каковы были его мотивы, в чем состоял смысл всей его игры, продолжавшейся целых десять лет, и каковы на самом деле истинные итоги этой «игры», в которой Альфред Редль лишился жизни и которая, в зависимости от истолкования ее смысла и результатов, лишила жизней то или иное множество людей, убитых на последовавшей войне в качестве жертв этой разведывательной акции, успешной для кого-то.

На эти вопросы нам придется отвечать без подсказки, предложенной Алексеевым.

В 1931 году Урбанский категорически возражал против того, что в свое время Редль имел возможность продать русским план развертывания Австро-Венгерской армии. Аргументы Урбанского представляются логичными и весомыми.

Он рассказывает, что само составление такого плана производится в рамках деятельности Оперативного отдела Генштаба, причем почти все офицеры-разработчики участвуют в работе не по плану целиком, а по отдельным его частям. В разработке таких частей участвуют и другие отделы Генштаба — транспортный, разведывательный (Эвиденцбюро) и прочие органы, которым отдается исходная информация из Оперативного отдела и от которых назад получаются готовые разработки, относящиеся только к профилю деятельности именно этих подразделений. Главные идеи разрабатываемого плана находятся в проработке у чрезвычайно ограниченного круга лиц. [531]

Добавим от себя, что к этому ограниченному кругу не должен был относиться ни начальник Эвиденцбюро, ни Редль, не достигший даже и такого служебного уровня.

Что же касается готового плана, то он тем более находился в распоряжении всего нескольких человек, которые могли продолжать работать над ним, а при необходимости и переснимать его в шпионских целях. К числу таких доверенных лиц тем более не мог принадлежать Редль.

Урбанский высказал сожаление о том, что, несмотря на все принимаемые меры секретности, благодаря предательствам все же постоянно происходит утечка информации, собранной в таких документах. [532]