Континуум два зет

Аннотация
И вот он наступил – день старта. Владимир Астахов стоял крайним на овальной площадке лифта и с нетерпением ждал

I И вот он наступил – день старта. Владимир Астахов стоял крайним на овальной площадке лифта и с нетерпением ждал, когда окончится церемония прощания и их поднимут на сорокаметровую высоту к люку корабля. Его сердце билось спокойно, ничто не смущало душу. Мысленно он уже давно был там, в безграничном просторе, где лишь свет звезд да вечное безмолвие. И вдруг он увидел Таю. Девушка отчаянно протискивалась сквозь толпу. Все-таки пришла! Он никак не предполагал этого. В горле сразу пересохло. Взмахи разноцветных флажков в руках детей то и дело скрывали ее лицо. Тяжело дыша, она протиснулась наконец к самому барьеру. Но уже истекли последние минуты: на диспетчерской башне горел предупредительный сигнал. Владимир рванулся к Тае, схватил ее за руки. И все куда-то исчезло: окружавшие его люди, звуки, недавние мысли, весь мир. Он молча смотрел ей в глаза и не мог произнести ни слова. – Вот видишь… Успела, – сказала Тая, справившись с дыханием. – Ох, как я боялась опоздать… Так боялась… – Она не могла больше говорить. Владимир не сводил глаз с купола диспетчерской башни. Цвет сигнала переменился. Заглушая все, прозвучал рев сирены. – Пора, – хотел сказать он как можно равнодушнее, но его голос предательски дрогнул. Владимир отпустил ее руки и снова взял их. – Ну скажи мне хоть что-нибудь, – прошептала она почти с мольбой. Владимир покачал головой, не отрывая взгляда от башни. Потом долго всматривался ей в лицо, будто хотел навсегда запечатлеть в своей памяти ее черты, золотое сияние волос, серые глаза. Он знал, что сейчас бесполезны любые слова. Он уже уходил, отрывался от родной земли. И не мог даже предполагать, когда вернется. – Я хотела сказать тебе… я должна сказать, что была не права тогда, в лесу, – быстро говорила Тая. – О, как мало осталось времени, я ничего не успела… Ты будешь иногда… думать о родине… обо мне? А охрана уже оттесняла ее от барьера. С шорохом опустилась защитная сетка. Тая застыла на месте, будто оцепенела. Платформа медленно пошла вверх. Он видел, что фигура в голубом платье уменьшается с каждым мгновением. И тяжелый комок подкатил к горлу. Он хотел крикнуть ей слова прощания и не смог. Лишь помахал рукой. Люди внизу уже слились в одно большое неясное пятно. Прижавшись к иллюминатору, Астахов жадно смотрел вниз, словно с такой высоты можно было что-нибудь разглядеть. И хотя его сердце сжималось от боли, он чувствовал, что стал совсем другим, перемахнув одним решительным прыжком через грань, отделявшую юность от мужественной зрелости. Но все же он еще раз спросил себя: «Правильно ли поступил я?». И, немного подумав, ответил: «Нет, все равно. Пусть земное остается земным. Я вступил на великую галактическую дорогу». Земля уже подернулась голубой дымкой, а он все еще стоял у иллюминатора и мысленно был там, внизу. Он снова шел с Таей по притихшему вечернему лесу накануне старта. Усыпанная хвоей тропинка долго петляла по склону и наконец вывела их на вершину высокого холма. Они остановились. «Завтра ничего этого не будет, – сказал себе Владимир. – Ни гор, ни солнечного заката, ни леса. – Он искоса взглянул на Таю. – И ее не будет. Она останется на Земле. Ну почему все это так нелегко?». Словно угадав его мысли, Тая повернула голову, невесело улыбнулась. И опять, как всегда, ему показалось, что с ее волос стекает мягкое сияние. «Фея–сероглазка, – подумал он растроганно. – Фея северных саг». Владимир знал ее с детства. Они вместе росли в небольшом городе на берегу Волги, учились в одной школе. Детская дружба незаметно перерастала в нечто большее. Но вот наступило время, когда он понял, что на свете есть вещи, заставляющие человека отказываться от самого дорогого… Внезапно он исчез на долгие годы. Исчез, ничего не объяснив. Лишь один раз за все время он написал ей короткое письмо. «Мои планы изменились, – сообщал Владимир, словно речь шла о поступлении в тот или иной институт. – Дело в том, что я встретил Королева. Вернее, он остановил выбор на мне. Ты, наверно, слышала о нем? Теперь я должен забыть обо всем, что привязывает меня к Земле. Таково требование к тем, кто вступает на дорогу поисков. Если можешь, прости». Имя Королева объяснило все. Это был ветеран поисков внеземных цивилизаций. Еще его называли Человеком без возраста: первый раз он отправился к звездам более тысячи лет назад. Вследствие замедления времени в трансгалактических кораблях за годы путешествий Королева на Земле сменился ряд поколений. А ему все еще было пятьдесят. И в каждом поколении, которое он заставал при очередном возвращении на родину, неизменно находились желающие последовать за ним. Тая поняла, что Владимир скрывается в Космическом Центре, Мекке искателей, где Королев был признанным вожаком. По его инициативе там намечались все сверхдальние экспедиции. «Зачем он поддался этому, глупый? – думала она с горечью. – Разве негде применить свои силы на Земле?». Она не могла понять его поступка и до последнего момента надеялась, что Владимир изменит свое решение. Надеялась до тех пор, пока не прочла в списках экипажа «Скандия» имя Владимира. А «Скандий», новейший трансгалактический звездолет, предназначался для поисков внеземных цивилизаций. По счету он был двести тридцать вторым из ушедших в пространство с начала эры поисков. …В тот день они долго стояли на вершине холма. Никто не хотел заговорить первым. На темнеющем вечернем небе зажглась звезда – яркая, крупная, даже как будто немного влажная. Она горела спокойным белым светом. Владимир смотрел на нее и вспоминал прежние встречи с Таей. Когда-то они мечтали отправиться вдвоем на Венеру, хотели быть пионерами освоения этой планеты, быть всегда вместе рука об руку. – Скоро ее цвет изменится, – проговорил Владимир. – Новая атмосфера, искусственные материки. Другие условия отражения света. – Он помолчал. – Я слышал, заселение Венеры уже началось? – Да, ушла первая волна ракет. – А… ты? – помедлив, спросил Владимир. – Вернусь туда, где мы с тобой росли. Перед его глазами встали родные степи, седые волны ковыля, зеленые левады, маленькая речушка, заросшая осокой, камышом, белыми кувшинками… А там, дальше, широкая гладь Волги. Ну почему все это нельзя взять с собой? – Вне Земли нет ничего, – вдруг сказала Тая с ожесточением. – Нигде не встретишь такой красоты, как здесь, на Земле. Эти горы, лес, море, ветер… Все это есть и будет только здесь, а там, – она махнула рукой куда-то в небо, – все иное. Даже свет. Владимир помрачнел. Да, верно, он теряет все это. «А что взамен?». подумал он, чувствуя, как слабеет воля. – Внеземные цивилизации… это нечто большее, чем красоты природы, пробормотал он, но в его голосе не было прежней уверенности. Тая недоверчиво поглядела на него: – А кто может утверждать, что они существуют? Кто-нибудь видел эти цивилизации? – Чего ты хочешь от меня? – почти с мольбой сказал Владимир. – Твердо я знаю лишь одно: нельзя прервать эстафету поисков… – Он запнулся, ибо то были чужие слова: их беспрестанно повторял Григорий Королев. – Ладно, оставим это. Астахова охватила растерянность. Он привлек девушку к себе. Тая высвободилась. Ей хотелось заплакать, но она сдержалась. Лишь вспыхнули и угасли серые глаза. Сожаление о несбывшемся переполнило ее сердце. «Не нужна была эта встреча», – подумала она. Быстрым движением подняла с земли ветку, нервно погрызла ее, бросила за куст. – Мне жаль тебя, – сказала она. – Внеземные цивилизации не твое призвание. Выдержишь ли? Это, наверное, очень трудно? – Кто знает? – непроизвольно вырвалось у него. В сгущавшихся сумерках нельзя было разглядеть ее лица, глаз, но Владимиру показалось, что она плачет. Они расстались на развилке дорог. Он знал, что видит Таю в последний раз. Оцепенев, он следил, как она исчезает среди деревьев. Броситься вслед, догнать, объяснить, вернуть то, что было прежде?.. Вернуть дни юности? Но он не тронулся с места. Противоречивые желания разрывали его душу. Поскорее бы «Скандий», который ждет сейчас на лунной орбите, умчал его от земных наваждений. Но ведь Тая права в главном: можно пройти тысячи парсеков, открыть самые невероятные миры и никогда не возместить того, что оставил на Земле. Человека волнует и трогает земное, лишь то, частицей чего является он сам. Но ничего уже нельзя изменить. Решающий шаг сделан. Он, как и все его новые товарищи, должен принять эстафету из рук тех, кто начал ее до них. День за днем, месяц за месяцем «Скандий» врезался в бесконечную ночь Пространства. «Третий год по времени корабля, – подсчитывал Владимир. – То есть десять земных лет. О боже! Кончится ли когда-нибудь это бесконечное монотонное падение в небесную бездну?». Им все сильнее овладевала глухая, необъяснимая хандра. Возможно, виной этому было размеренное, невыносимо однообразное существование. Жизнь вне времени и пространства. Ни дня, ни ночи, ни движения, ни покоя. Разве можно назвать это покоем, когда ты как бы подвешен в пустоте на годы? Иногда Владимиру казалось, что вот-вот он сойдет с ума. Романтика поисковых экспедиций оказалась слишком суровой. Это было не то, что он представлял себе там, на Земле, слушая рассказы ветеранов. Или, может, они видели ее, романтику, в чем-то недоступном пониманию новичка? Очередная «ночь» была на исходе, а Владимир все не мог заснуть, хотя через два часа должен был сменить Королева за пультом управления. В корабле стояла мертвая тишина. Ни звука, ни шороха… Что-то поделывают сейчас ребята? Спят, наверное. А что же им еще делать? Владимир завидовал им. Ветеранам все нипочем. Они привыкли. У каждого за плечами годы и годы экспедиций. А он новичок, начинающий искатель. Но когда-то всем нужно начинать. Он знал, что на корабле не спит только один человек – Григорий Королев. Владимир представил себе его богатырскую фигуру, копну полуседых волос, свисающих на широкий лоб, медлительные, уверенные движения, его глаза темные, как вода в глубоком колодце. Королеву было уже за пятьдесят, и он всю жизнь ищет эту фата-моргану, иллюзию, мираж… «Конечно, внеземные цивилизации не более чем мираж, – с ожесточением подумал Владимир. Сколько затрачено усилий! Но оправданы ли они?». И он побежал к Королеву в рубку. – Ты объясни мне, зачем все это? – начал он, будто продолжая прерванный разговор. Королев медленно повернул голову. Он не удивился появлению Владимира, словно знал заранее, что тот придет. – Что объяснить? – спокойно произнес Королев. Владимир почти кричал: – К чему были все эти годы исканий, не приведших к цели? Зачем нам эти другие разумные? Надеемся поумнеть сразу на тысячу лет? Так, что ли? – Хотя бы и так, – снисходительно поглядел на него Королев. – Да, мы не встретили еще других разумных. Экспедиции вернулись ни с чем. Зато мы освоили ближние и дальние окрестности Солнца. А это уже немало! Теперь сфера исканий переместилась в третью спираль Галактики. И нам не придется искать там, где побывали до нас… – Он помолчал, внимательно разглядывая Владимира, его приземистую, крепкую фигуру, нервное, решительное лицо, покрасневшие от бессонницы глаза. – А нервы твои, Володя, пошаливают. Не рано ли ты вступил на длинную дорогу? Астахов потупился. Ему стало стыдно. Королев отвернулся и долго смотрел в иллюминатор, где все так же вспыхивали и гасли голубые факелы ближних звезд. Потом заговорил резко, отчетливо, словно откалывая фразы. – Зачем? – спрашивают люди с тех пор, как вышли из первобытного состояния. Зачем неандерталец смотрел на звезды? Он мог и не замечать их! Для чего Прометей похитил с неба огонь? Можно было не делать этого. Люди и так слишком долго захлебывались в вязкой тине будней. Человек заслуживает большего. Пусть его предки родились в первобытном океане Земли, потом перешли на сушу, в жирную архейскую тину. Но жизнь нам дало все-таки солнечное излучение, свет Солнца. И в этом смысле человек – прямой потомок света, частица Солнца и звезд. Будущее людей среди звезд. Им предстоит познать и освоить Вселенную… Вот почему мы здесь, в Пространстве. Да, я знаю, в глазах многих галактическая дорога – это дорога мечтателей и чудаков. Королев усмехнулся, махнув рукой. – Но разве мыслимо найти разумные миры в этом океане звезд? – возразил Астахов. Он так и не вошел в рубку, оставшись стоять в проходе. – Все равно что искать булавку, оброненную в песках Марса. – Это уже другой вопрос, – ответил Королев, по-прежнему глядя в иллюминатор. – Чтобы оторваться от Земли, нам потребовалось несколько тысяч лет. А по галактической дороге предстоит шагать миллионы лет. До тех пор пока длится эпоха красного смещения, Эра Разума. Так-то вот. Иди-ка, парень, спать. Я тоже ломал себе голову над этим много лет назад. И понял, что ничего не надумаешь, а получишь головную боль. Мы делаем не то, что нам нравится. Историческая необходимость, задачи каждой данной эпохи – вот кто нами командует. Владимир возвратился в свою каюту, лег на постель, закрыл глаза… На несколько мгновений он забылся, может быть, заснул. Но мозг лихорадочно работал, рождая вереницы образов, мысли, неясные картины пережитого или передуманного. Астахов очень ярко представил себе молчаливые фигуры галактических пилотов, штурманов, ученых – тех, кто не вернулся из поисковых экспедиций. И будто сам вместе с ними переживал мучительные годы, проведенные в бесплодных исканиях. Космонавты проплывали один за другим – смутные, зыбкие образы. И каждый говорил что-то свое одними губами. Владимир напряженно вслушивался. О чем они шепчут? Может быть, о родине? О ее зеленых лесах и солнечных восходах, без которых так нелегко в космической ночи? Или о том, что нужно без колебаний идти вперед, до самого конца великой галактической дороги?.. Они окружили его со всех сторон. И Владимир наконец понял, что хотят сказать космонавты. Это была повесть о тех, кто успевал поседеть, прежде чем корабли достигали ближайших к Солнцу звезд, на заре эпохи поисков… О людях, затерянных в ледяных пустынях иных миров… Об экспедициях, века назад сгинувших в Пространстве. Никто не знал, что с ними сталось. В сумраке каюты на мгновение возникало чье-нибудь лицо с горящими глазами, и в глубине их он неизменно читал одно: «Да, было очень тяжело. Мы тосковали о родине. Не увидели больше ее неба и морей. Но если бы пришлось начать снова…». «Слыхал ли ты о двести первой трансгалактической? – услышал он голос одного из космонавтов. – Мы уже возвращались домой и вдруг поймали сигналы искусственного происхождения. Можешь представить нашу радость? За столько веков экспедиций первые вести от разумных! Но это была только радиоволна, несшая информацию о разумной жизни вне Земли… Мы летели почти восемьдесят лет, пока не стало ясно, что цивилизация, подающая радиосигналы, удалена на миллионы световых лет. Никто из нас не дожил до конца обратного пути». – Но почему вы не остановились? Вовремя не повернули назад? Участники двести первой трансгалактической молчали, и Владимиру казалось, что они осуждают его сомнения. …Космонавты постепенно растворились в темноте, а Владимир все слушал и слушал замирающие вдали голоса, чувствуя, как бьется собственное сердце. Настойчивый писк микронаушников разбудил его. – Астахов! Ты оглох, что ли? – услышал он голос Королева. – Что случилось? – Быстро в рубку, – ответил Королев. Он был чем-то взволнован. Это было так не похоже на ветерана, что Астахов сразу вскочил на ноги. …Владимир вбежал в рубку и замер, пораженный необыкновенным зрелищем. Черное космическое небо на экранах обзора пылало ярким зеленым огнем. И в центре этого пожара, левее и выше корабля, с удивительной ритмичностью пульсировала странная призрачно-голубая звезда. Тормозные двигатели работали на полную мощность, оранжевые языки реактивной отдачи протянулись на многие километры впереди «Скандия». Навалившись на пульт, Королев напряженно следил за приборами. На лбу у него выступила испарина, и Владимир понял, как нелегко сдержать бег «Скандия», рвущегося прямо в этот океан звездного огня. – Теперь видишь, что? – крикнул он, не оборачиваясь. – Вспышка Сверхновой? – удивился Владимир. – Так близко от Земли?! Королев качнул головой, отметая это предположение, и указал Владимиру место рядом с собой. Тот без слов понял, что от него требуется. Вдвоем они стали выводить корабль из зоны опасных потенциалов гравитации, созданных незнакомым светилом. «Вот и кончилась, наверное, проклятая скука», – подумал Владимир с облегчением, хотя на душе было тревожно. – Ба! Да это переменная, – вдруг сказал Сергей Новиков. Владимир и не заметил было, что тот тоже вошел в рубку. – Конечно, цефеида! Но откуда она здесь, в трех парсеках от Солнца? Странно, очень странно. Тут всегда была пустота… А теперь на тебе! Новиков, астроном и космолог, был невысок, худощав в белобрыс, лет на пять моложе Королева, однако неизменный спутник его во всех экспедициях последнего времени. Маленькие с хитринкой глаза Сергея озадаченно уставились на шкалы приборов. – А может, родилась молодая звезда? – высказал он другое предположение. Однако не могла же она возникнуть из ничего, на голом месте? Голубоватый шар светила увеличился в размерах. Еще минуту назад он был ярко-белым, а теперь все голубел и голубел. Приборы показывали, что, достигнув максимума блеска, звезда стала горячее на целых две тысячи градусов. Резкие; темные тени, отбрасываемые предметами, еще сильнее подчеркивали ее неизмеримую световую мощь. – А взгляните-ка сюда, – вдруг сказал Новиков, не обращаясь ни к кому в отдельности. – Слева от звезды видна какая-то планета! – Не может быть! – поднялся на ноги Королев. – Планета? Новиков пожал плечами, выключил освещение. На экранах проступила оранжевая точка, призывно мерцая из глубины черного пространства. – Не может быть, – твердил Королев. – Яркая звезда с планетой в трех парсеках от Солнца? Неучтенная в каталогах? Ее не могли не заметить. В окрестностях Солнечной системы переписаны все объекты. Каждый атом вещества! Нет, это какая-то ошибка. – Но это тоже не объяснение, – возразил Новиков. – Хорошо, а что скажешь ты, звездочет? – усмехнулся Владимир. Сергей молча прижался лицом к резиновому тубусу окуляра. …Описав гигантскую кривую, «Скандий» погасил наконец свою скорость и теперь медленно поворачивался носом к звезде. Пульсации ее блеска были исключительно равномерными. По ним можно было проверять часы. Болометр отмечал, что каждые девяносто четыре минуты – с точностью до миллионной доли секунды – звезда испускала в высшей степени упорядоченную серию ярких вспышек. Потом интервалы между ними сокращались, а светимость звезды резко падала. Затем весь цикл повторялся снова. Казалось, что там, вдали, работает исполинский прожектор, управляемый разумной волей. – Не могу больше, – произнес Новиков, отстраняясь от окуляра. – Глаза не терпят. Проклятая звезда пылает не меньше Сверхновой. Он крепко потер веки указательным пальцем левой руки и включил электронно-оптические преобразователи. Звезда сразу померкла, ее свет приобрел спокойные желтоватые тона. В централь управления вошел штурман Ренин и молча стал позади Королева; выпуклыми голубыми глазами он следил за экраном, где качался туманный диск планеты. – Где мы? – спросил он, подавшись вперед. – Что за планета? – Но тут же увидел голубую звезду и умолк. – Рассчитай выход на орбиту, – бросил ему через плечо Королев. Удивляться будешь потом. Владимир сел за электронную машину. Некоторое время раздавался сухой голос Ренина, диктовавшего расчетные цифры, да треск перфоратора. Внезапно Новиков вскочил на ноги: – Ребята! Там что-то есть! Вблизи экватора. – Что ты увидел? Где? – бросился к нему Королев. Но Сергей снова прильнул к окуляру. Его рыжие волосы растрепались, закрывая глаза, и он поминутно отбрасывал их назад. Королев нервно отстранил Новикова: – Пусти-ка меня! Что ты увидел? – Ничего не разберешь… – спустя некоторое время пробормотал он. – Мгла какая-то кругом. Почти тотчас экраны заволокло странной белесой дымкой. Королев выругался и, оставив телескоп, перешел к пульту. Чувствуя, как от волнения дрожат пальцы, включил клавишу нейтринного генератора. Вся передняя часть звездолета сразу посветлела и стала прозрачной. Распахнулась ширь пространства. Тускло блестели далекие звезды, а прямо по курсу ярким факелом горела голубая звезда. Сияние ее жемчужной короны погасило блеск всех звезд в центральной части неба. Но вот она начала бледнеть и вскоре скрылась в облаках мглы, которая глухой завесой отрезала космонавтов от Пространства. Некоторое время «Скандий» двигался вслепую, даже гамма-локаторы ничего не могли обнаружить. В рубке стояла глубокая тишина, и стук метронома еще сильнее подчеркивал ее. Королев нажал переключатель. Глухо завыли тормозные двигатели. – Да ты что, уж не приземляться ли задумал? – крикнул Ренин, вставая из своего кресла. – Да, – отрубил Королев. – Я возражаю! – Кто здесь командир? – сказал Королев, не отрывая взгляда от экрана обзора. – Уж не трусишь ли ты? – насмешливо спросил он, повернув наконец голову в сторону Ренина. – Нет, почему же… – Ренин опустился в кресло, склонился над приборами, прокладывая курс. Но в его выпуклых глазах отражалась тревога, даже страх. Штурман всегда был осторожен и не любил рисковать. Кроме того, это был его последний дальний рейс: штурман устал от бесплодных экспедиций и вечно черного неба. Все-таки четверть века в космосе. С него хватит. Много ли надо? Тихий уголок где-нибудь на природе. Копаться на грядках, выращивать яблони. А главное – умереть на родной земле. И чтобы над головой кусочек синего неба. А эта неожиданно вынырнувшая из Пространства звезда внушала ему страх. «Скандий» медленно вошел в зыбкую стену белесой материи. – Смотрите, смотрите!! – взволнованно вскрикнул Новиков. Плотная завеса впереди корабля уползала в стороны, открыв широкое неправильной формы окно. Сквозь мглу проступил вогнутый диск небесного тела. И тут все увидели какие-то конструкции, висящие над ними. Словно на экватор планеты набросили крупноячеистую сеть, в узлах которой пульсировали сердцеобразные тела. – Неужели?.. – прошептал Королев. Его богатырская фигура, перегнувшись вперед, через пульт, казалось, летела навстречу загадочным силуэтам. «Неужели нашли разумный мир? – радостно думал он. – Значит, не пропали даром усилия тех, кто не вернулся на родину? Неужели сбывается мечта поколений?». А вслух он без конца повторял, ударяя рукой по плечу стоящего рядом Астахова. – Нет, ты взгляни! Что же это такое? – Город? – сказал Новиков. – Эфирный город? – Скорее, руины на поверхности планеты, – неуверенно возразил Владимир. – Просто тени… Игра воображения! – с раздражением проговорил штурман, с беспокойством вглядываясь в экран. – Какая там еще цивилизация? Где тогда ее творцы? Почему их не видно? Ему никто не ответил. Окно быстро расширилось. Теперь стало ясно, что это действительно дело рук разумных существ. Решетчатые антенны в форме параболоидов были сцеплены в исполинский круг. Астахов бросился к фототелескопу, навел его… И едва не закричал, прикрыв глаза: внезапно по всему кольцу параболоидов вспыхнул ярчайший свет. Образовав толстый луч, он стремительно вонзился в черноту космоса. И сразу в рубке проснулся автомат, измерявший расход топлива, сам собой включился главный двигатель. Через мгновение он смолк, захлебнувшись от непонятной перегрузки. Корабль самопроизвольно рванулся вперед. Никто ничего не успел сообразить. Королев от неожиданности повалился грудью на пульт, увлекая за собой Ренина. Владимир повис на стойках робота и благодаря этому удержался на ногах. Новиков вскрикнул, ударившись лбом о выступ телескопа. – Меняй курс! Говорю тебе, меняй! – с багровым от напряжения лицом кричал Ренин. – Не то погибнем! – А для чего вихревая защита? – спокойно произнес Королев, протягивая руку к диску включения. Вокруг «Скандия» заструилось слабо-фиолетовое свечение – защитное силовое поле. – Не хочу подыхать здесь! – продолжал взывать Ренин. И все не мог оторваться от ручки кресла: перегрузка прижимала его к полу. – Прекратите, штурман! – жестко сказал Королев. – По местам! Иду на посадку. – Он начал пристегивать ремни. Его темные глаза почти смеялись. Дождались наконец своего дня. Вот она, внеземная цивилизация! Здесь, рядом. Корабль все глубже проникал в белесую мглу. Космонавты напряженно ждали новых, еще более сильных рывков. Но пока все было спокойно. Только мощность защитного поля вокруг «Скандия» быстро падала. Снова открылась поверхность оранжевой планеты. Мгла разошлась. Владимир, приготовившийся развернуть корабль кормой вперед, вдруг увидел непонятную картину: диск планеты, четкий и ясный минуту назад, размылся, выгнулся внутрь гигантским зонтом. Через мгновение это был уже не зонт, а конический туннель, по его внутренней поверхности лепились новые сооружения. А где-то далеко в черной пропасти туннеля угадывалось громадное пространство, наполненное той же самой зыбкой мглой. «Что там еще за сюрприз?», – тревожно подумал Владимир и повернулся к Королеву, чтобы обсудить это новое явление. Но не успел… Из решетчатых параболоидов хлынула волна ослепительного света. Приготовившийся к посадке корабль оказался в самом центре этого потока материи. В централи сразу погасло освещение, напряженность защитных магнитных полей упала до нуля. С невероятной силой «Скандий» потащило куда-то в кромешную тьму, что виднелась в конце туннеля. И опять Королев метался у пульта, пытаясь включить аварийные двигатели. Чудовищное ускорение прижало их к креслам, в глазах поплыли зеленые пятна. Наконец зажегся неяркий аварийный свет. Королев тут же скомандовал Астахову: – Сбавь потенциал! Сбавь ради бога! Владимир глянул туда, куда показывал Королев, и ужаснулся: на координатном экране стремительно выросла зловещая цифра. Он зажмурился. Сейчас замкнется цепь, и генератор антитяготения выйдет из строя. Мгновенно исчезнут мощные вихревые токи, поддерживающие защитное поле. И тогда не останется ничего ни от людей, ни от корабля. Неимоверная тяжесть перегрузки расплющит все, что не обладает прочностью монолитного бруска стали. – Аста-а-а-хо-о-в! – ревел Королев, пытаясь преодолеть инерцию и через голову Владимира дотянуться до клавиши. Усилием воли Владимир стряхнул завораживающее оцепенение, отвел руку Королева, напряженно повисшую над его плечом, и рывком включил дополнительный и последний каскад защиты. – Успели… – выдохнул он с громадным облегчением. – Еще сбавь, Володя! – тяжело дышал ему в ухо Королев. Его лоб покрылся испариной. «Нелегко тебе, старина. На покой уже пора. А ты все храбришься», – мелькнула мысль. – Больше нет резервов мощности, – ответил Владимир, удивляясь, почему так медленно ворочается во рту язык. Напрягая шейные мышцы, он с трудом повернул голову, взглянул в боковой иллюминатор. Там исчезло все: небо, звезды, оранжевая псевдопланета. Как в тумане, видел он поникших в креслах товарищей, Королева, упиравшегося руками в край пульта, мерцающие шкалы приборов. «Что это со мной? – медленно подумал он. – Слишком большая перегрузка? Непохоже…». Постепенно он впал в еще более глубокую депрессию. Сознание едва мерцало. Но вот ему необыкновенно ярко представилось, что «Скандий», пронизав все спирали Млечного Пути, уже покинул обозримую с Земли часть Вселенной и теперь в немыслимо быстром темпе мчится в каком-то ином пространстве-времени. Возможно, в том самом, что смутно угадывалось в просвете того странного туннеля. Где-то внизу, в глубочайшей пропасти, черной, как сажа, без единого проблеска света, Астахов увидел лишь грандиозную извилистую складку. Она светилась изнутри еле заметным сиянием. «Бог ты мой! – ужаснулся он. – Да ведь это наша Метагалактика. Наш трехмерный Эвклидов мир! Куда же мы уносимся?». Потом он увидел Таю, стоявшую в конце тропы, усыпанной хвоей. Фигура девушки становилась все меньше, тоньше, пока не растворилась в серой мгле. Владимир задохнулся от страха, он закричал, словно можно было остановить этот сумасшедший бег «Скандия» в черную бесконечность. Но вот на него нахлынула новая, еще более сильная волна перегрузки и затопила с головой. II Когда Владимир очнулся, его поразили необыкновенная тишина и покой, царившие в рубке. Кончилось немыслимое стремительное движение в неизвестность, словно его не было. Астахов приподнялся на локтях, встряхнул головой. Осмотрелся. В иллюминаторы врывался сильный красноватый свет. «Какой странный свет», – подумал Владимир и тут наконец заметил Королева, будто уснувшего в кресле пилота. Владимир вскочил на ноги, достал из кармана биостимулятор, поднес к лицу Королева. Тот медленно пришел в себя, отстранил руку Астахова: – Хватит, спасибо. Сообразив, что корабль не движется, он удивленно приподнялся. – Я проспал приземление? – Можно считать, что проспал, – усмехнулся Владимир. Они бросились к иллюминаторам. Вокруг корабля густо переплетались странные, абсолютно прозрачные, почти невидимые конструкции. Внутри них и находился «Скандий». Во всех направлениях, словно призрачный мертвый лес, тянулись спиральные колонны. Между ними космонавты увидели концентрические ряды аппаратов, по виду похожих на земные энергоприемники. А еще дальше, в глубине, высился прозрачный сфероид, внутри которого мерно дышала голубая зернистая масса. Присмотревшись, они поняли, что весь этот пейзаж имеет необычный характер. Он на глазах менял свои очертания, формы и, вероятно, структуру. То разжижался до аморфной, почти невидимой силуэтной массы, то вдруг проступал необыкновенно резко, чтобы спустя мгновение вновь расплыться. Больше всего это напоминало отражение в воде, когда его внезапно искажает легкая рябь или перемена освещения. – Где мы? – сказал Королев, с недоумением разглядывая колеблющийся призрак сфероида. – И куда пропала открытая нами звезда? Над конструкциями висел сплошной звездный покров, почти без просветов между отдельными светилами. Необычайно крупные, яркие, они казались застывшими багровыми кострами. Было их невероятно много – тысячи ярко-красных Венер. Можно было свободно читать книгу. – Ничего не понимаю. Та это планета или не та? – Черта с два! – раздался знакомо ворчливый голос. – Совсем другая. Они обернулись. Разбрасывая в стороны перепутавшиеся ремни, из кресла вылезал Ренин. – Да, да, – продолжал он. – Взгляните на счетчик пути. Мы прошли десяток таких галактик, как наша… А Часы относительности говорят о перемещении едва на миллион километров. Как это можно совместить? Королев сделал рукой жест, словно отмахиваясь от неразрешимого вопроса, и подошел к распластанному на полу Новикову. Общими усилиями они привели его в чувство. Выслушав Королева, Сергей долго смотрел в иллюминаторы, смешно вращая головой вверх, вниз, по сторонам. – Какой странный мир! – Потрясенный Новиков поглядел на Королева. – Ночь здесь или день? Где центральное светило? Куда мы вообще попали? – Не знаю, – ответил Королев. – Ты космолог, тебе и карты в руки. Сергей молча взъерошил вихры и полез на высокое операторское кресло. Некоторое время он придирчиво изучал показания астронавигационных шкал. Потом к нему присоединились Ренин и Астахов. Но загадка не становилась понятнее. Стрелки приборов застыли на тех же цифрах, что и при подходе к оранжевой псевдопланете. Каким же образом «Скандий» погасил свою огромную скорость и совершил посадку? Кто управлял им все время? Новиков еще раз поглядел на расходомер энергии и перевел вопросительный взгляд на Астахова. – Нет, – сказал тот. – Я ничего не делал. И Королев тоже. Они снова собрались посредине рубки. Что за мир лежит за стенами корабля? Есть ли здесь разумная жизнь? – Безусловно, – сказал Королев. – Вот доказательство. Он кивнул на прозрачные колышущиеся конструкции. – Но кто управляет ими? Кто? Королев пожал плечами и уставился в иллюминатор. Подобные силуэтам сооружения на миг выступили с ослепляющей четкостью, затем побледнели, размылись до еле уловимых глазом штрихов. «Значит, ими кто-то управляет? размышлял Королев. – А может, мы находимся в автоматической зоне с дистанционным управлением?» – Придется выйти на разведку, – сердито сказал он вслух. – Принеси-ка, Володя, скафандры. III Ренин тщательно осмотрел все узлы и отсеки корабля. В общем он пострадал мало. Только оранжерея была разрушена почти полностью, от нее остался один каркас. Это значило, что они лишились одного из основных источников продовольствия. Штурман покачал головой и прошел в двигательный зал. Спустя минуту Ренин уже понял, что случилось самое страшное: «Скандий» потерял все запасы энергии. Она ушла сквозь магнитные экраны, как вода через решето. Он разыскал Королева и сообщил о результатах осмотра. – А на сколько хватит концентрированной пищи? – спросил Королев после длительного молчания. – На полгода, не больше, – сказал Ренин. – Но и это не имеет значения. «Скандий» никогда не взлетит! В его выпуклых глазах застыло отчаяние. Вдруг он сел на пол, обхватил голову руками и, раскачиваясь, словно у него болели зубы, стал выкрикивать злым высоким голосом: – Я говорил тебе! Говорил? Почему не повернул вовремя? А теперь… Он замолчал, все так же раскачиваясь, по-прежнему не глядя на Королева. – Ну, ну, – мягко произнес Королев. – Без паники. Ренин отвернулся. – М-мда… – вздохнул Королев, искоса поглядел на приунывшего Владимира, на Новикова и шумно прошелся по рубке. Потом остановился у иллюминатора. – Астахов, принеси-ка скафандры, – медленно проговорил он. Владимир кивнул и неохотно приблизился к шкафу. А Королев, закрыв глаза, мучительно размышлял. Да, Земли им, пожалуй, не увидеть. Зато найдена внеземная цивилизация. Довольно странная, но цивилизация. Поколения людей мечтали об этом великом дне. Сколько их прошло по бесконечным просторам Галактики, так и не встретив даже обломка иной культуры? И вот эта удача выпала на долю «Скандия». Им повезло. – Пошли! – произнес он решительно. Уже войдя в шлюз, обернулся и поглядел на Ренина. Тот сидел на полу все в той же позе, обхватив руками голову. «Здорово он сдал, – подумал Королев с тревогой. – Вернемся из разведки, надо поговорить с ним по душам». …Когда они вышли из корабля, сооружения неведомой цивилизации перестали расплываться и приобрели устойчивые очертания. Было такое ощущение, будто кто-то прервал их бесконечные метаморфозы. Вскоре космонавты приблизились к постройке, похожей на окаменелый трехмерный парус. Королев остановился перед ней, разглядывая тускло-серую, покрытую сетью мельчайших трещин поверхность. «Действие жары», – машинально отметил он и взглянул на термометр, вмонтированный в обшлаг скафандра. Прибор показывал около трехсот градусов выше нуля. «Парус» весь был утыкан спиральными усиками из белого гибкого вещества. – Антенны? – вопросительно сказал Новиков. – Щеточки для ногтей, – с серьезным видом пояснил Королев. Сергей поджал губы и промолчал. Он понял, что Королев сейчас напряженно размышляет и его лучше не трогать. А тот включил портативный нейтрино-локатор, приложил его к стене здания-паруса. Тотчас на экране прибора возник длинный полутемный зал. Его стены образовывали вогнутые панели, и на ним функционировали механизмы, напоминающие живые существа. Угадывались ряды и ярусы каких-то кибермашин, ежесекундно менявших свой вид и форму, словно невидимый конструктор непрерывно уточнял их конструкцию и назначение. – Гляньте-ка, что там за штука? – произнес Новиков. Они проследили направление его взгляда: в гуще наиболее сложного переплетения «живых» механизмов плавно вращался решетчатый диск, и на нем мерцала цветная мозаика кругов и спиралей. – Да это же модель Вселенной! – вглядевшись в диск, сказал Королев. Астахов вытянул шею и долго рассматривал непонятные узоры. – Пожалуй, ты прав, – подтвердил он важно, хотя ничего не увидел в этих бешено вращающихся линиях. – Да? – насмешливо улыбнулся Новиков. – А я вот, к примеру, ничего не понимаю. Вон там как будто третья спираль Галактики… Светящийся значок, по-моему, звезда, на которую мы едва не наскочили в пространстве. И та странная планета рядом. Видишь, изображение параболоидов вокруг нее? Но что дальше?.. Совершенно неизвестная модель некоего мира. Но где он находится по отношению к Земле, Солнцу? Владимир промычал что-то нечленораздельное. – Не спорьте, – негромко сказал Королев. – Все это беспредметные разговоры. А вот нечто знакомое. Смотрите, луч! Королев стоял, запрокинув голову… На фоне угрюмых красных звезд, разгораясь с каждым мгновением, струился поток белесой субстанции. Он возник словно из небытия и, круто загибаясь, вдруг упал на вершину исполинского сфероида, что виднелся в полукилометре справа. Прокатился очень низкий, мощный гул, массив равнины содрогнулся у них под ногами. Космонавты почувствовали, как в их сердца закрадывается страх перед неизведанной мощью этого мира. – Следите за диском теперь! – почти кричал Королев. Все, как по команде, повернулись в сторону «паруса», вернее, к экрану нейтрино-локатора. И увидели, как на решетчатом диске вспыхнула яркая цветная линия. Выходя из значка цефеиды – необычной звезды, которую они встретили в Пространстве, линия стремилась к центру прибора, где закручивались спирали неизвестной галактики. – Стойте, стойте! – воскликнул Новиков. – Диск отмечает импульсы субстанции. Да, да, начинаю соображать! Звезда поставляет энергию. А сфероид – ее энергоприемник. – Переброс энергии из галактики в галактику? – поразился Королев. – Но для чего? Где целесообразность? Разве тут не хватает своих источников энергии? Он поглядел на миллионозвездное небо. – А я думаю, что разгадка проста, – сказал Владимир. – То, что мы видим, не больше как остатки некоей цивилизации. А сама она давно умерла. Иначе, где же ее творцы? Владимир умолк, следя за лучом субстанции, стремительно промчавшимся по небу. – Кто на это ответит? – пожал плечами Новиков. Космонавты надолго замолчали, думая каждый о своем…. Королев снова подошел к зданию-парусу и, приложив ухо к стене, долго прислушивался к смутному гулу, доносившемуся изнутри. Потом повернулся и зашагал к сфероиду. После утомительного блуждания среди запутанных конструкций они вышли наконец к энергоприемнику. Жара здесь по термометру достигала шестисот градусов. А термоскафандры были рассчитаны на восемьсот. Стараясь не думать об этом, Королев внимательно рассматривал колоссальную выпуклость сфероида. Вблизи он оказался еще более громадным – как трансгалактический звездолет. И в то же время поражал математически точным совершенством своей формы. Вещество его стен было настолько прозрачно, что терялось представление об их толщине. Зернистая масса внутри сфероида словно парила в воздухе, вздымаясь и опадая тяжелыми гроздьями. Подавленный необычностью и мощью этого явления, Королев снова спросил себя: «Кто же они, создавшие такую цивилизацию?». Вдруг его будто в спину толкнули. Он резко обернулся: в трех шагах позади него торчал полузасыпанный песком обрывок потемневшей от жара термоткани. Королев бросился к находке, упал на колени, разгребая огромными ладонями серую почву. – Что ты там нашел? – кинулся к нему Владимир. На куче разрытого песка перед ними лежал чей-то скафандр, вернее, его остатки. Скафандр был явно земного происхождения, почти такой же, как у них, только серии, выпущенной лет двадцать назад. – Не понимаю, – пробормотал Новиков. – Земной скафандр? Здесь?! – Он машинально поднял руку, чтобы по привычке взъерошить волосы, но досадливо отдернул руку, наткнувшись на шлем. – Что скажешь? – Владимир опустился на корточки и заглянул в лицо Королеву. И тут же отвел взгляд. Лицо Королева было искажено гримасой боли. – Что с тобой? – прошептал Владимир. – Я знаю, чей он… – глухо произнес Королев. – Вот личный знак. Его тяжелая рука медленно протянулась вперед, коснулась металлического ромба на отвороте найденного скафандра. Тускло блеснули буквы «ВЗ». Рыжие брови Новикова, напряженно слушавшего слова Королева, полезли вверх: – О чем ты говоришь? – Я знаю, кто это был, – повторил Королев. – Виктор Зотов. Вот почему его не могли разыскать. Имя Зотова было хорошо известно всем. Лучший галактический пилот за всю эпоху поисков. Двести пятая ракета, посланная под его командованием в дальнюю разведку, не вернулась домой. Она пропала бесследно, словно растворилась в пространстве. Ее искали долго и безуспешно. И вот теперь… Значит, и двести пятую поглотила эта странная псевдопланета, вернее, пространственная ловушка? В тяжелом молчании смотрели космонавты на то, что осталось от скафандра. Вероятно, Зотов до последней минуты изучал ритм деятельности сфероида: об этом говорил невыключенный внутришлемный магнитокристалл. Из его выходной щели свисал обуглившийся кусок микроленты. Скафандр был расстегнут от верха до низа, в его внутренних складках виднелась темно-серая пыль, похожая на пепел. В какой-то момент Зотов рванул застежки… Остальное довершила тысячеградусная жара. Но почему он сделал это? Зачем? – Корабль где-то здесь, недалеко, – сказал Королев. С трудом поднялся на ноги, побрел прочь, не оглядываясь. За ним потянулись остальные. IV Прошло более двух суток, прежде чем они разыскали двести пятый. Корабль лежал, завалившись на бок, и его сломанные посадочные клешни, устремленные к небу, казались лапами застывшего в агонии зверя. Толстый слой красной пыли осел на обшивке корпуса, на антеннах локаторов, на полураскрытом внешнем люке. Когда они добрались к звездолету, ветер взвихрил эту пыль в громадное непрозрачное облако. Королев и его спутники шли к ракете почти ощупью, держась друг за друга. Наткнувшись на острый выступ в корпусе, они остановились. Пришлось ждать не менее часа, пока рассеется эта странная невесомая пыль. Королев принялся стучать по обшивке рукояткой излучателя. «Кому он стучит? – с недоумением подумал Владимир. – Ведь прошло столько лет!». Словно угадав его мысли, Королев спрятал излучатель, пошел к люку. Но здесь долго медлил. И Владимир понял, что Королев не может заставить себя войти в мертвый звездолет: Виктор Зотов был его другом. – Пропусти-ка меня, – сказал Астахов, трогая товарища за плечо. – Нет, сам, – глухо произнес Королев и протиснулся в щель люка. В шлюзе их встретил мрак, тишина, запустение. Бахрома мерцающей пыли свисала с потолка, приборов, механизмов, усиливая тягостное впечатление заброшенности и безлюдья. Когда в шлюз вошли все, стало еще темнее. Королев ощупью нашел переключатель, несколько раз повернул его. Свет не зажегся. Значит, батареи разрядились давным-давно. – И внутренняя дверь не открывается, – сказал из темноты Новиков. Автомат проржавел насквозь. Владимир достал небольшой квантово-механический резак и передал его Королеву. Тот медленно навел аппарат на массивный выступ внутренней двери и заколебался. На миг ему показалось, что там, внутри звездолета, есть люди. Потом он закрыл глаза и, вздохнув, нажал спусковую кнопку лазера. В салоне, куда они проникли, стояла глубокая тишина. С каким-то суеверным страхом Королев всматривался в темноту. Вот луч фонаря скользнул по темным шкалам приборов, обшарил углы, задержался на пустом кресле главного пилота. И сердце Королева сжалось от боли: он вспомнил, как много лет назад провожал Виктора в этот рейс. Вспомнил его худощавое упрямое лицо, отчетливый голос: «Не беспокойся, Гриша. Все будет в порядке». – Никого и ничего, – сухо прозвучал за его спиной голос Новикова. – А на что ты надеялся? – невесело усмехнулся Королев, осторожно, словно ступал по тонкому льду, приближаясь к пульту. Его глаза были устремлены на предмет, выхваченный световым лучом из мрака. Небольшая плоская коробочка с блестевшими на ее ребре буквами «ВЗ» лежала на самом видном месте: видимо, тот, кто оставил ее здесь, хотел, чтобы в первую очередь заметили именно ее. Королев сразу узнал личный магнитный кристалл Зотова. Итак, они узнают сейчас, почему Виктор, лучший галактический пилот, не вернулся на родину. Осмотрев другие отсеки, возвратился Астахов. – И там никаких признаков. – Ну, это уж совсем непонятно! – нахмурился Королев. – Пусть прошло много лет. Они умерли. Но ведь что-то остается от человека? Хоть что-нибудь? Он опустился в кресло, в котором некогда сидел Виктор, и прикрыл глаза рукой. «Что тут горевать? – думал Владимир, хотя у самого сжималось сердце. Остались многие в галактических просторах, и никто даже не знает об их судьбе. Важно, что жертвы были не напрасными. Найдена цивилизация. Это оправдывает все». – Ты хорошо осмотрел? – спросил через некоторое время Королев, беря в руки кристалл и сдувая с него пыль. – Тут все на виду, – пожал плечами Владимир. Королев задумчиво разглядывал кристалл, а Владимиру казалось, что он мысленно беседует с кем-то, заключенным внутри прибора. – Включи анализатор, – попросил Королев. Пробормотав что-то насчет старой рухляди, устаревшей еще сотню лет назад, Астахов вскрыл запылившийся анализатор, вмонтированный в нижнюю панель пульта. Механизм был как будто в порядке, но он сразу увидел, что прибор не станет работать. – Здесь ни капли энергии, – сказал Владимир, с треском захлопывая крышку анализатора. Королев молча кивнул и спрятал кристалл в сумку. Потом начал рыться в ящиках пульта. Вскоре он извлек оттуда пожелтевший бортовой журнал, старые микроленты. Они принялись читать скупые записи. К сожалению, текст обрывался как раз на том месте, когда двести пятая потерпела аварию. И ни слова о судьбе экипажа. – Где же они? Что произошло? – гадал Владимир. – Послушаем магнитный кристалл, – решил Королев, поднимаясь на ноги. – Идемте в «Скандий». …И вот зазвучал голос Виктора, хранившийся в кристалле. Голос часто прерывался, слабея, падал до шепота: «Сегодня исполнилось двенадцать лет с тех пор, как случилась катастрофа. Двенадцать лет! Скупо отмеренные порции воды, пищи… Продержаться как можно дольше – вот о чем просил я ребят. И они держались. Но только теперь я убедился, что для познания этой цивилизации мало и тысячи лет. Кое-что мы все-таки узнали. Наша двести пятая проникла, оказывается, в новую область Пространства – громадную зону сверхвысокой цивилизации. Этот мир развивается по каким-то особым законам, превосходящим границы человеческого познания. Расчеты говорят о том, что по лучу света цивилизация лежит всего в трех парсеках от Солнца. Но, согласно новейшей космологии, отсюда до Земли миллионы световых лет. Непонятно лишь, как мы сумели пройти такое расстояние за несколько месяцев… …Что касается звезды, которую мы встретили в космосе, встретили неожиданно, вопреки данным астрономии, то это вовсе не звезда. Просто искусственное сгущение материи. Искусственное светило, внезапно излучающее громадные импульсы энергии. Для чего творцы цивилизации зажгли его почти рядом с Солнцем? Думаю, с одной лишь целью: ДАТЬ ЗНАТЬ О СЕБЕ ДРУГИМ РАЗУМНЫМ МИРАМ. Это звезда-маяк. Но кому они сигнализировали? Возможно, какой-то иной сверхцивилизации, родственной континууму два зет, как я назвал открытый нами мир…». Голос оборвался. Королев с мрачным видом крутил диски анализатора. Тихо шипел проектор. Вот опять возник голос Виктора: «Товарищи уходят один за другим… Нет воды, концентраты на исходе, вернее, уже кончились. Но не это мучает меня. Я все спрашиваю себя: «Почему здешний разум не хочет помочь нам? Или он стоит по ту сторону добра и зла? Не верю! Просто цивилизация не подозревает о нашем существовании… Мы незаметные букашки для них…». … Сущность открытой нами цивилизации необыкновенна, необычна. Я много размышлял об этом. Есть в земной философии одна глубокая мысль – о том, что в самом фундаменте материи заложена способность к отражению внешнего мира. Если представить себе материю в форме, скажем, куба, то способность отражать, ощущать, мыслить сначала выглядит как бесконечно тонкое основание материи. Потом в ней возникают «живые блоки» – коацерваты, протисты, амебы, инфузории, растения, животные, наконец, человек, разумное существо. И фундамент, основание растет в толщину. Это уже весомая часть куба. Львиная доля фундамента падает на человеческое сознание. И вот вопрос: будет ли фундамент разрастаться дальше? До каких пор? Есть ли предел?.. …Я утверждаю: открытая нами цивилизация подошла к пределу своего развития! Ее фундамент, утолщаясь, пронизал в конце концов весь куб. Фундамент материи стал одновременно и ее сущностью. Уверен, что весь «континуум два зет» заселен многими триллионами разумных существ. Но мы их не видим. Здесь нет разделения на мыслящие и косные формы материи. Сверхцивилизация не нуждается в таком разделении. Она настолько глубоко и полно познала законы природы, что лепит любые формы, в том числе и оболочку для разума, для самого себя. Лепит без всякого усилия, минуя орудия труда, сырье, машины, приборы, навыки – все то, что составляет гордость нашей, земной цивилизации… Повторяю, здесь нет отдельной мыслящей особи в нашем понимании. Поэтому нас никто и не замечает. Чтобы вступить в контакт с «континуумом два зет», необходимы тысячи, миллионы лет развития человечества Земли. А двенадцать лет лишь ничтожная пылинка времени». «…Похоронил ребят здесь же, у корабля. Но кто сделает это для меня? Нет, не то говорю… Пусть не увижу родины, ее неба, солнца, лесов. Но кто сообщит людям о новой цивилизации? Кто проложит сюда маршрут? Крохотная надежда заставляет меня сохранить эти записи. Может быть, они пригодятся. Слушайте внимательно! Чтобы звездолет мог вернуться на Землю, каждый будущий пилот, попавший в континуум, должен ровно через пятьдесят три секунды после взлета ВОЙТИ В ЛУЧ БЕЛОЙ СУБСТАНЦИИ. Ибо луч – это канал, пространственный туннель, связывающий этот мир с нашим трехмерным, Эвклидовым континуумом. А псевдопланета, которая внезапно появляется около голубой звезды-маяка, как бы окно – вход в иное пространство-время… Молю о том, чтобы мое открытие принесло людям пользу! …Наша дорога ведет к постижению неэвклидовой гармонии Вселенной. Вот цель земных поисков. Я сделал по этой дороге всего полшага. А хотелось бы идти без конца. В последний раз, видимо, отправляюсь к сфероиду». Наступило молчание. Космонавты стояли не шевелясь, словно изваяния. Так прошло несколько минут. – Что он задумал? Я не пон… – начал Владимир и замер на полуслове. Почти зримо представил он себе, как Виктор Зотов диктует эти слова магнитному кристаллу. А затем уходит к сфероиду. И Владимир понял желание пилота: исчезнуть бесследно, оставив людям лишь память о своем открытии. – Зачем ты сделал это, Витя? Зачем? – твердил возле него Королев. И этот глухой, исполненный боли голос отчетливо звучал в сознании Владимира многие годы. В полном молчании разошлись они по своим каютам. То, что сообщил кристалл, требовало осмысления. …Долго простоял Астахов у иллюминатора. Под чужими созвездиями равнодушно дремала желто-серая равнина, равнина без конца и края. Вдали громоздились непонятные конструкции, непрерывно менялись их очертания и формы. Все так же бороздил небо луч белой субстанции: гигантская энергосистема действовала безостановочно в раз навсегда заданном ритме. Казалось, так было с сотворения мира. Эта осмысленная деятельность резко контрастировала с полной безжизненностью окружающего мира. И огромная гордость охватила Владимира. Нет, они не трехмерные букашки, думал он. Ведь это они, земляне, проникли в самое сердце сверхцивилизации. Пройдет время, они познают ее. Их разум тоже способен подняться до этих вершин. Пусть они лишь разведчики и им непонятно все окружающее. Но за ними идут другие. Да, они пойдут… если сообщить на Землю об этом открытии. Только как это сделать? Где ты, Земля? Как разыскать к тебе дорогу? V Прошла бессонная ночь. Когда Владимир пришел в рубку, он застал там одного Королева. Опустив свою громадную голову, тот сидел у иллюминатора и исподлобья смотрел на миллионоглазый звездный узор. Беззвучно струился в вышине луч субстанции. И Владимир понял, что Королев тоже не спал и думал о том же – о далекой родине, о сверхцивилизации, о судьбах экипажа, о том, как известить землян об открытии. – А-а… где ребята? – охрипшим голосом спросил Владимир. На миг ему показалось, что произошло то, о чем глухо рассказывали летописи космонавтики. Королев не ответил, но своими темными, как вода в глубоком колодце, глазами показал на дверь видеокаюты. – Что они там делают? – с недоумением спросил Владимир, но тут же догадался. Синее небо родины, зелень ее лесов, даже настоящий земной воздух. Да, все это было в видеокаюте. Но только как иллюзия, слабое отражение… Он толкнул дверь, вошел. Там был полумрак, почти земное небо над головой. Мерцали знакомые созвездия, туманно светил Млечный Путь. В сиянии луны темнела вдали гряда леса, тихо шумела почти настоящая река. Владимир вздохнул. Нет, разум все равно не обманешь. Никакими ухищрениями видеотехники. – Это ты, Гриша? – спросил из темноты голос Новикова. – Нет, – ответил Владимир, останавливаясь на пороге и пытаясь понять, что же за предмет лежит у ног Сергея. – Подойди сюда, – помолчав, сказал Новиков. В его голосе было нечто такое, что заставило сердце Владимира сжаться от предчувствия. Возле Новикова полулежал на полу Ренин. Его мрачное, заросшее черной щетиной лицо было обращено к небу… почти земному небу. Усы понуро обвисли, он весь как-то сник, обмяк. В глазах застыла упорная, глубоко запрятанная мысль: «Зачем я пошел в этот рейс? Меня ведь никто не тянул?». – Отобрал у него астрон, – глухо пояснил Новиков. Владимир промолчал. «Так вот как хотел Ренин вырваться из этого невероятного мира!», – с горечью подумал он. Вошел Королев, со злобой сказал: – Ты, Ренин, был настоящим космонавтом, неплохим товарищем. А теперь скис, не знаю почему. Переложить свой груз на чужие плечи – это легче легкого. Похожий на большого разъяренного медведя, он крупными шагами ходил по рубке и время от времени ударял кулаком по ладони левой руки. Затем сел, уронил голову на подлокотник кресла. Штурман растерянно смотрел на него. Он никогда не видел Королева в таком гневе. И почувствовал стыд. Тяжело поднялся на ноги. – Ты не прав, Григорий, – сказал он виноватым голосом. – В такой переделке мало еще кто бывал. Вот и Зотов… – Он махнул рукой и замолчал. Королев поднял голову. – У Виктора не было выхода, и он был один, – медленно произнес Королев. А мы в лучшем положении. Один из нас сможет вернуться на Землю. – Ты имеешь в виду микролет? – Да. Микролетом они называли одноместную субракету, которой снабжались новейшие трансгалактические звездолеты. Двенадцать лет назад их еще не было, и Зотов не мог ею воспользоваться. Небольшой запас обычного термоядерного топлива позволял микролету преодолеть расстояние, равное нескольким парсекам. Это было крайнее средство, к нему прибегали, чтобы сообщить на родину о судьбе экипажа. – Субракета доставит на Землю весть о сверхцивилизации. А те, кто останутся, продолжат начатое Виктором Зотовым. Королев умолк, поглядел на Новикова, потом искоса на Владимира, и тому бросились в глаза глубокие, резкие морщины на его усталом лице. Раньше их не было. И Владимир понял, что все решено без него. Именно он, Владимир Астахов, только недавно вступивший на великую дорогу, был избран единственным пассажиром субракеты. Только он один из четырех снова увидит родину, ее синие небеса, солнечные зори, облака и зелень. – Нет! – крикнул Владимир. – Это несправедливо: почему я? Королев даже не повернул головы, по-прежнему наблюдая за лучом белой субстанции. И казалось, что он молит этот ослепительный поток света унести его, их всех прочь из этого чужого, непонятного мира. – Говори же! – Владимир тряс Королева за плечо. Тот еле заметным движением сбросил его руку. – Замолчи, – сказал Королев негромко. – Будь мужчиной. Мне, например, не дожить до конца пути. Как и Ренину. Мы слишком стары. А микролету не развить и двух третей абсолютной скорости. Ты можешь сказать, сколько лет придется лететь до Земли? Владимир молчал. – Так-то вот, – удовлетворенно заключил Королев. – А если ты имеешь в виду Сергея… – Тут не о чем спорить! – прервал его Новиков, привычным движением руки взъерошив рыжие волосы. Подошел к Владимиру, обнял его за плечи, заглянул в глаза. – Ты, Володя, прости, но в неэвклидовой космологии ничего не смыслишь. А я кое-что понимаю. Значит, где буду полезнее?.. Субракету же до цели ты доведешь. Наверняка. Ты хороший пилот. – Да, у тебя наибольшие шансы добраться, – мрачно подтвердил Ренин, избегая смотреть ему в глаза. – Наибольшие, – повторил он. – Чем у нас троих, вместе взятых. И Астахов покорился решению. Спорить было не о чем. Было нечто неизмеримо более важное, нежели личная судьба каждого из них. Весть об открытии разумного мира. Весть, которая так нужна Земле. Королев встал, сказал тоном, не допускающим возражений: – Готовьте микролет. Владимир будто не слышал его. Закрыв глаза, он пытался представить себе будущее и не смог, вернее, не решился. – Идем в ангар, – дружески взял его за плечо Новиков. Владимир пришел в себя, молча шагнул вслед за ними. Пока микролет готовили к взлету, Астахов находился в каком-то полусне, машинально выполняя распоряжения Королева. Время от времени его щеки касались вихры Новикова и знакомый голос укорял: «Ну возьми же себя в руки, Володя, черт тебя не знает. Разве так можно?»… Последние минуты перед стартом он провел, распластавшись на полу крохотной рубки субракеты. У него не было сил, и ему все было безразлично. Потому что товарищи оставались здесь, под этими угрюмыми звездами. Почему они, а не он? Почему он моложе их? Он тупо ждал, когда плазменный двигатель войдет в ритм волновых пульсаций. Звонко щелкнуло реле, включился динамик. – Володя, – в последний раз услышал он знакомый до боли голос. – Ты видишь, сделано все, чтобы один из нас вернулся… Запомни крепко: в луч субстанции войдешь ровно через пятьдесят три секунды после взлета. Следи за программой. Не подведешь, надеюсь? Земля должна знать о нас… Прощай, Володя. И это было все. Владимир медленно вставал на ноги, глядя в черный диск. Но динамик молчал. Королев был немногословен всегда. Даже сейчас. Астахов тяжело опустился в кресло пилота, пристегнул крепления… И вдруг увидел Таю. Она не забыла его и здесь, в Пространстве, где властвовали бесстрастные боги тяготения и межзвездного водорода. Стены рубки растаяли… Снова был летний вечер, и «Скандий» ожидал старта на лунной орбите. Галактическая дорога еще не началась, он стоял на овальной платформе и напряженно смотрел на купол диспетчерской башни, где сверкал стартовый сигнал. Тая протянула ему руки, он отчетливо увидел ее тонкое лицо, серые глаза, волосы, улыбку. …В тот момент, когда электронный автомат привел к нулю показания относительных часов, Владимир решительно включил ускоритель. Ослепительная молния субракеты прочертила багровозвездное небо. И перед тем как ее след влился в луч белой субстанции, Владимир вдруг испытал странное, необыкновенно мощное воздействие на свой мозг. В него будто втискивались волны какой-то информации. Сгущаясь, эти волны порождали живые зрительные образы. Загадочная цивилизация, которую покидал Владимир, приоткрыла ему частицу своей сущности. Он мысленно увидел другой мир, совсем не похожий на мир пустыни и призрачных, текучих конструкций. Угрюмое небо разорвалось, Астахов увидел изумительный пейзаж. Вдали садилось чужое яркое солнце. Оно прожигало себе путь сквозь гряду облаков, заливало ее края золотом, раскинуло в глубокой синеве неба веер расходящихся полос света и тени. Незаметно картина преобразилась. Фиолетово-красные горы внизу, поросшие густой растительностью, пылающие лужицы и ручейки, морской залив, в котором отражалось небо, – все преобразилось. Ландшафт словно ожил. Оставаясь неподвижным, он наполнился жизнью, стал громадным живым существом. Исчезли время и пространство, Астахов ощутил тишину, в которой угасают все звуки. Все было до нереальности призрачно, и все было чудом. Он услышал биение титанической мысли в самой глубине «континуума два зет», в себе, всюду вокруг себя. Все слилось воедино: и чужое темно-сапфировое небо, и весь видимый звездный мир, и далекие галактики, и сознание. С предельной ясностью Владимир воспринял тихий, как умирающее эхо, зов. Казалось, этот мир посылал ему привет, сожалея о том, что пора контактов еще не пришла. …Проваливаясь в темную пучину громадной перегрузки, Владимир на мгновение увидел еще и лик родной планеты – удивительно теплый и живой. Земля – маленький в голубом ореоле шар – падала в бесконечную ночь, пронизанную лучами Солнца.