Шрифт:
— Ничего, — приободрил я. — Зато теперь мы этого типа возьмем в два счета.
Прибежал запыхавшийся Демин. В одной руке он держал рацию, в другой пистолет. Он был крайне озабочен и раздосадован.
— Еще одного нашего зацепило! — сказал он. — Посекло осколками! Никого не осталось! Ты представляешь?
Взгляд его блуждал. Долго не мог ни за что зацепиться, пока вдруг не сфокусировался на Попове.
— Ты кто?
— Я? — переспросил удрученно Попов.
— Это посторонний, — доложил я. — Хозяин тех «жигулей», что мы раздолбали. Я вам докладывал, товарищ полковник.
Демин кивнул, давая понять, что помнит.
— Стрелять умеешь? — спросил он у парня. Тот даже не успел ответить.
— Я дам тебе пистолет, — сказал Демин.
Я едва удержался, чтобы не расхохотаться. Так говорил незабвенный Остап Бендер, когда терроризировал беднягу Кислярcкого.
— Прикроешь нас огнем, — сказал Демин и протянул Попову оружие.
Тот несмело взял пистолет.
— Там полная обойма, — подсказал Демин. — Так что мы на тебя рассчитываем.
Он посмотрел назад и чертыхнулся.
Теперь и мы увидели. У забора, чуть в стороне от ярко пылающих «жигулей», объявилась группа любопытствующих.
Они и должны были появиться, так было предусмотрено сценарием, и для Демина это не было неожиданностью, но досаду и изумление он изобразил совершенно естественно.
— Куда же они лезут? Им здесь цирк, что ли?
Хлопнули выстрелы. Демин упал на асфальт, прорычал со зверским выражением лица:
— Ответь ему!
Он быстро уполз за пустые бочки, а я прицелился и дважды выстрелил в сторону «жигулей». Попов медлил.
— Что же ты! — крикнул я ему. — Стреляй!
Он дважды выстрелил. И мы увидели, как в толпе любопытствующих два человека упали. Остальные бросились врассыпную.
— Ты же убил их! — завопил я.
Попов обернул ко мне белое, без кровинки, лицо, и в этот момент я впервые подумал, что мы все-таки переборщили. Он швырнул пистолет на асфальт, будто он жег ему руки, и с тоской посмотрел на меня.
— Влипли, — объявил я. — Неосторожное убийство — серьезное дело.
У Попова перекосилось лицо.
— Ты должен сказать, что стрелял я. Понял?
Он поспешно, еще ничего не понимая, кивнул.
— Я — лицо при исполнении. Так что дело замнут. А тебе не отвертеться. Так что все вали на меня.
Он снова кивнул. У него сейчас был такой преданный взгляд, что я понял — он готов выполнить любое мое приказание.
— Уходи, — великодушно предложил я. — И забудь, что ты здесь был.
Попов развернулся и пополз по пыльному асфальту.
— Куда? — зашипел на него я. — В дверь! Бегом! Чтоб я тебя здесь не видел!
Он поднялся с асфальта и метнулся к двери, но не добежал до нее каких-нибудь пяти метров — дверь распахнулась, на пороге стоял Самсонов. Эту картину надо было видеть своими глазами. Попов будто споткнулся в беге и рухнул на колени. Он смотрел на Самсонова, пытался что-то сказать — и не мог.
«Подстреленная» им парочка поднялась с земли. К нам шел Демин, что-то со смехом рассказывая лейтенанту. Солдаты собирали рассыпанные по асфальту стреляные гильзы. Представление закончилось. Я подошел к Попову и дружески потрепал его по плечу. Он никак на это не отреагировал.
— Все, — сказал ему Самсонов. — Страшная сказка закончилась.
И только тогда Попов обрел дар речи. Он покачал головой и пробормотал:
— Ну вы даете, мужики. Так и свихнуться можно.
Я совершенно был с ним согласен.
Глава 22
У нас ушло много времени на то, чтобы собраться. Это была очень сложная съемка: много техники, много людей. Самсонов выглядел сильно уставшим. Я впервые понял, какой ценой ему дается программа.
Наш «жигуленок» догорал у стены. Кто-то из складских рабочих ходил кругами вокруг машины и расстроенно покачивал головой. На его памяти это был первый случай, когда люди по собственной воде превратили в прах столь дорогую вещь.
Наконец погрузились в фургон. Сегодня он был набит битком: с нами до ближайшей станции метро добирались люди, изображавшие на съемке толпу любопытных.
Выехали за ворота склада. Я увидел терпеливо сторожащий нас автомобиль с надписью «Спартак» на лобовом стекле. Двое крепкого телосложения пассажиров проводили нас цепкими взглядами, и тотчас их автомобиль сел нам на хвост. Они тянулись за нами до метро, где мы высадили артистов массовки. Когда в фургоне осталась одна наша съемочная группа, Самсонов произнес спокойным голосом: