Обычная почта, пожал плечами Уайтекер. Такая же, как везде.

– Тогда сделаем вот как, – сказал Шепард, отстегнув с пояса миниатюрный пейджер. – Если мне нужно будет связаться с вами, я оставлю вам сообщение на голосовой почте в форме вот такого сигнала.

В комнате эхом отдался пронзительный писк пейджера.

– Этот сигнал будет означать, что вы должны позвонить мне, – продолжал Шепард.

Уайтекер кивнул. Это его устраивало.

Шепард дал ему листок бумаги с номером своего телефона.

– Вот мой служебный номер. Спрячьте его в надежное место и звоните, когда услышите пейджер.

Уайтекер взял бумажку и проводил агентов до двери, где они еще раз поблагодарили его. Он кивнул, довольный своим решением.

На прощание Шепард напомнил Уайтекеру, что на следующий день он должен вести себя на работе как обычно, и сказал, что позвонит ему в течение дня, чтобы договориться, где и как они сделают первую запись.

– Ладно, друг, – улыбнулся Уайтекер. – Тогда и поговорим.{71}

Шепард выехал из поместья на шоссе. Пейсли безучастно смотрел на окружающие поля. Когда Моуиква осталась позади, он задал вопрос, давно крутившийся у него в голове:

– Ну, и что ты думаешь об этом парне? Как по-твоему, на этот раз он сказал правду?

– Я решил поверить ему. Конечно, сначала он обманул нас, но какой смысл ему врать теперь, когда он сам вызвался помогать?

– Да, но с другой стороны, зачем ему это надо, с его-то положением? Ведь если все раскроется, это будет просто самоубийство.

Оба помолчали, так как не нашли ответа.

– Ну если он согласился, так не отказываться же нам, – подвел итог Пейсли. – Приступим сразу, как только Стаки даст письменное распоряжение. Мы не собираемся ждать, пока этот парень разродится. Нам известно об этих сговорах только с его слов, и чем быстрее мы получим вещественные доказательства, тем лучше.

– Ну… не знаю, – отозвался Шепард, глядя на дорогу.

Не было и восьми утра, когда Уайтекер снова ворвался в кабинет Шевирона, такой же встревоженный, как в предыдущие дни.

– Ты связался с Реджиной из Континентальной телефонной? – спросил он резко.

Шевирон изо всех сил старался не показать, как ему хочется послать Уайтекера куда подальше.

– Нет.

Казалось, что Уайтекер, обычно сдержанный, в это утро вот-вот взорвется.

– Тебе что, наплевать?

– Нет, но я не вижу повода для беспокойства.

– А по-моему, у тебя или у кого-то из руководства просто зуб на меня! – заорал Уайтекер, кипя от злости. – Ты обманываешь меня! Они подключились к обеим моим линиям.

Гнев Уайтекера был таким же показным, как безмятежность Шевирона. Шепард заверил его, что домашняя линия не прослушивается. Но чтобы избежать подозрений, он делал вид, что не знает этого. Шевирону до смерти надоели истерики Уайтекера, и он не скрывал недоверия. Но лишние скандалы ему, начальнику службы безопасности, ни к чему. Вздохнув, он сказал:

– Дай телефон этой Реджины. Я свяжусь с ней.

– Ну то-то же, – бросил Уайтекер и выскочил из кабинета. Через несколько минут он позвонил секретарше Шевирона и сообщил номер Реджины.

В половине одиннадцатого Уайтекер снова был в кабинете Шевирона. По его поведению всякий бы решил, что для Уайтекера нет ничего важнее этого звонка.

– Ну, позвонил?

– Нет еще. Времени не было.

Именно этого Уайтекер и добивался.

– Не думай, пожалуйста, будто я не понимаю, что происходит! – завопил он. – Ты работаешь на ФБР!

Шевирон поднял руки вверх:

– Не смеши меня. Я вот что сделаю, Марк: позвоню Шепарду и спрошу его самого.

Уайтекер уселся в кресло, а Шевирон отыскал номер Шепарда в справочнике и стал тыкать в кнопки, пытаясь сдержать гнев.

– ФБР.

Шевирон узнал голос Шепарда.

– Брайан, это Марк Шевирон. У меня тут сидит Марк Уайтекер, и у него проблема.

Бросая злобные взгляды на Уайтекера, он изложил историю со звонком из Континентальной телефонной.

– У вас в конторе я спрашивал, какую линию у него дома вы задействовали, и вы сказали, что только служебную. А на самом деле?

– Без комментариев, – отозвался Шепард.

Аппаратура была установлена на обеих линиях, но она не прослушивала разговоры, а только регистрировала входящие и исходящие звонки. Однако объяснять это посторонним он не имел права.