– Изгнан был только Jaddi, но все остальное затронуло и его семью. Если отец не носит имя своего клана и родовой титул…

– Значит, вот почему вы аль-Заки.

– Имя без истории, – сказал он. – Без чести… Мы с сестрой, как и наш отец, можем свободно сюда приезжать. У меня есть офис и квартира в Румайлла, но до тех пор, пока эмир меня не признает, я здесь никто.

Ему было запрещено появляться в меджлисе. Все письма, которые он отправлял, возвращались непрочитанными. Лишенный других возможностей просить за умирающего старика, он был вынужден использовать эту женщину.

– Как вы думаете, что произойдет, когда принцесса Сабира сюда приедет? Она станет вас игнорировать? – спросила Роуз.

– Об этом не беспокойтесь, – ответил Кэл, злясь на себя, на эмира и на нее, потому что она заставляла его чувствовать себя виноватым. – Ее высочество не станет расстраивать почетную гостью.

Именно на это Люси и рассчитывала. Если принцесса Сабира его признает, он попросит ее поговорить с эмиром о его деде. «Это мой последний шанс, – мрачно подумал Кэл. – Просить женщину, которая спит с эмиром, проявить жалость к умирающему старику».

Лидия слышала в голосе Кэла отчаяние, боль и скрытый гнев, но говорить о сочувствии было бессмысленно, поэтому она промолчала. Ей вообще не следовало заводить этот разговор. Она расстроила Кэла и чуть не выдала себя, заговорив о смерти сво его отца.

Ятима пришла убирать со стола. Тишину нарушал только звон посуды. Не в силах больше выносить напряженное молчание, Лидия поблагодарила девушку за еду.

– La shokr ala wageb, sitti. Не нужно меня благодарить. Это моя обязанность.

– Не могли бы вы сказать это еще раз? – попросила Лидия, уцепившись за возможность покинуть опасную территорию. Она прослушала фразу и повторила ее за своей учительницей.

– Мне принести кофе?

– Nam. Shukran.

Когда Ятима удалилась, Кэл сказал:

– У вас хорошая слуховая память, Роуз.

– На отдыхе я стараюсь запомнить несколько слов из местного языка. В основном это «здравствуйте», «до свидания», «да», «нет», «спасибо», «пожалуйста». – Это была чистая правда, и прежде чем Кэл успел спросить, где она обычно проводит отпуск, она перевела разговор на другую тему: – Во сколько мы пойдем на рыбалку?

– Может, нам лучше отложить это до тех пор, пока вы не начнете здесь скучать?

Лидия постаралась скрыть свою радость.

– Вам придется долго ждать. Мне еще предстоит исследовать прекрасный сад, полежать у бассейна и прочитать несколько книг. После кофе я решу, чем заняться дальше.

– Qahwa. По-арабски кофе будет qahwa. Первый звук гортанный.

– Ga howa?

– Прекрасно. – Губы Кэла медленно растянулись в улыбке, и ее бросило в жар. – Может, нам следует добавить в наше расписание уроки арабского?

– Вы знаете о том, что я планировала просто полежать неделю на солнце?

– Лежа на солнце, вы ведь можете слушать, не так ли?

Лидия отвернулась, чтобы прогнать волнующий образ Кэла, который, растянувшись у бассейна, учит ее основам своего языка.

«Неужели он думает, что я смогу сконцентрироваться, глядя на его загорелое мускулистое тело?»

– Под словом «лежать» я имела в виду отдыхать. – Она выделила голосом последнее слово. – Вы же все время пытаетесь меня занять.

– Обещаю, это будет нетрудно, – произнес Кэл низким, бархатным голосом, обещающим неземное наслаждение.

Когда он взял ее за руку, по телу пробежал электрический разряд.

– Мы можем начать с чего-нибудь простого. – Не сводя глаз с ее лица, он коснулся губами кончика ее мизинца.

– Wahid.

– Wahid?

– Один. Ithnan. – Его губы переместились на ее безымянный палец.

Все же ей удалось сосредоточиться и повторить слово.

– Ithnan. Два.

– Thalatha. Три.

Кэл легонько прикусил кончик среднего пальца, и по ее телу разлился жидкий огонь. Она не сразу смогла ответить.

– Thalatha!

– Arba’a. Четыре. – Для большей наглядности он прикоснулся губами к кончику, а затем поочередно к каждому суставу ее указательного пальца.

– Arba’a… – Внутри у нее все начало плавиться, и она не могла пошевелиться.