— При чем тут Шестопал? Кто это?

— Генеральный директор банка «Солюс», поэтому я о нем и вспомнила. Жирный отвратный тип и как Юлька могла с ним общаться, понять не могу.

— Может, человек хороший?

— Ублюдок. Он же был на похоронах, ты мог его видеть.

— Тогда много народу присутствовало, и мне как-то не до гостей было. Ну да Бог с ними.

Она взяла его за руку и повела вглубь парка.

— Второй день нет дождей. Травка сухая. Не хочешь поваляться?

Артем усмехнулся.

— Земля холодная.

— Не земля, а ты сам, как ледышка. Я отвезу тебя на сеновал. Там теперь никого нет. Только Варя иногда приходит, чтобы лошадей покормить. Надеюсь, на сеновале ты не замерзнешь. И моя горячая кровь не позволит тебе замерзнуть. И не пытайся возражать, а то я буду думать, что противна тебе.

— Ты же знаешь, что это не так.

— Мать проживет от силы два-три месяца. Я потерплю, но после ее смерти, когда твой траур по Юльке и матери кончится, ты на мне женишься.

Артем остановился и развернул девушку лицом к себе.

— А ты уверена, что этого хочешь?

— На сто процентов. И только не говори мне, что через пять лет у меня будут другие взгляды. Это мы уже проходили в Ялте четыре года назад.

— Но ты же обо мне ничего не знаешь.

— А зачем мне знать? Ты начинаешь новую жизнь. Выполнишь завещание матери, восстановишь усадьбу, мы нарожаем детей, наследников Оболенских, будем сдавать землю в аренду. Станешь барином, а я — актрисой, будем ездить на тусовки, собирать балы, станем светскими людьми, и наши физиономии не будут сходить с обложек модных изданий, о нас заговорят в теленовостях. Неужели я хочу чего-то плохого? Что тебя так настораживает? Я хочу счастья с любимым человеком и светлого будущего. Мы же можем построить свою жизнь так, как захотим. Для этого у нас хватит и сил, и воли, и желания, и мозгов. Что нам может помешать?

— Мое прошлое. Моя жизнь до появления в этом доме. Все это не так просто.

— Слюнтяй! — Вероника вырвала свою руку— Ты думаешь меня чем-то спугнуть? Не выйдет? Мне плевать на твое прошлое. На все… я говорю только о будущем. Вот что важно и по-настоящему имеет значение. Мне не хотелось тебе этого говорить, но ты же вынуждаешь меня это сделать.

— О чем?

— О твоем прошлом. Ты — вор! И мне на это наплевать, так же, как на это плевала Юлька. Мы обе тебя ждали.

Артем еще никогда в жизни не был так растерян и обескуражен, как теперь. Его, словно, пригвоздили к стене, и он потерял дар речи.

— А теперь слушай. Четыре года назад, когда начальник Ялтинской милиции и еще какой-то капитан везли нас из гостиницы в аэропорт, они не сидели молча, а разговаривали, не обращая на нас внимания. Вся милиция стояла на ушах. Искали какого-то очень ловкого вора, ограбившего ювелирный магазин в самом центре города в тот самый вечер, когда мы собирались плыть на морском трамвайчике в море, а потом плясали с тобой «Цыганочку» в зловонном кабаке. Капитан показал подполковнику цветную фотографию украденного кольца. И мы видели эту фотографию. Это кольцо ты подарил Юльке на рассвете.— Ника выставила руку вперед, и перед его глазами сверкнул изумруд.— Вот оно! Только когда мы ехали в машине, это колечко было на руке Юли. И она обернула палец носовым платком, которым утирала слезы. Так с забинтованным пальцем и долетела до Москвы, а потом трое суток стояла на коленях перед иконами в часовне и молила Бога, чтобы тебя не поймали.

Шло время, но ты так и не появился. Мы решили, что тебя поймали и посадили в тюрьму. И Юлька предала тебя и нашла себе другого, а я дождалась. И я достойна тебя, а не она.

— Но почему ты считаешь, что Юля не меня нашла, а другого. Я сменил имя, дал о себе знать, и она ездила встречать в аэропорт меня.

— Нет, Артем. Она не тебя ездила встречать.

— Уверена?

— Если бы она поехала встречать тебя, то не отдала бы мне это кольцо. Оно было для нее священным. Но она не могла идти в нем к другому мужчине. Вот почему твое появление в доме едва не лишило меня чувств. Больше я ни о чем знать не хочу. Прошлого больше не существует. Нет и Юльки. Она в земле в трех десятках метров от пруда. Есть ты. Живой и настоящий. Человек, которому я готова отдать всю свою жизнь без остатка ради нашего общего будущего. Ты вынудил меня все тебе сказать. А теперь мы оба забудем обо всем, что было в прошлом.— Она бросилась ему на шею и сдавила с такой силой, что ему стало трудно дышать.

Возвращения Лыткарина ждали с нетерпением.

Группа Трифонова опять зашла в тупик: не успели они задержать Шестопала, которого считали своей козырной картой. Лыткарин уже звонил с вокзала в управление и должен был появиться с минуты на минуту. Трифонов вызвал к себе на собеседование начальника службы безопасности банка «Солюс» Николая Потемкина, тоже полковника, но бывшего. Тот любезно согласился придти. Почему такая формулировка? «Собеседование», а не допрос, «любезно согласился», а не явился по повестке. Да дело в том, что расследованием убийства Шестопала занималось ФСБ, а не прокуратура. Банк Шестопала давно уже находился под наблюдением службы безопасности и налоговой полиции. В детали Трифонов не вникал, финансовая сторона вопроса его не интересовала.

— Так вот, Александр Иванович,— продолжал Потемкин,— угроз поступало много. Братва приговорила Саула к смертной казни, и мы были готовы к самым неожиданным поворотам. Саул искал посредника для переговоров с верхушкой криминального мира Петербурга, но никто не хотел идти в посредники. Не видели в этом смысла. Вердикт вынесен, и обратного хода бандиты не дадут. Дело в том, что на момент убийства Могилы на кладбище у Шестопала имелось железное алиби. Он председательствовал на совете директоров коммерческих банков, где велся протокол. В этот день он никак не мог встретиться с Могилой. Мало того, он его не знал. Тогда Саул вызвал к себе журналиста и купил полосу в газете, чтобы донести свои доводы до бандитов через прессу. Они беседовали с журналистом один на один в банковском кабинете Шестопала больше часа. Потом журналист уехал, и на следующий день должна была выйти статья. Через час после ухода журналиста меня вызвал к себе Саул и велел собрать людей. Он ехал обедать в ресторан «Якорь», где у него назначена важная встреча. С кем, он мне тоже не сказал. Вообще надо сказать, что Саул — человек очень осторожный да и мы не лыком шиты. Угрозы урок — это лишь неприятный зуд на теле, но ничего серьезного. А вот поездка среди дня в ресторан, где очень трудно обороняться, вопрос серьезный. Бандиты могут палить как попало, из десятка стволов — им плевать на посетителей. Мы себе такой роскоши позволить не можем. Так что я снарядил бригаду из двадцати бойцов. Все в цивильном, но в бронежилетах. Где-то через час мы прибыли на место. Я расставил людей по залу и в фойе. Меня смущала подвыпившая компания из десяти мужиков. За ними мы следили особенно внимательно. Столик для Саула выбрали в дальнем углу, так, чтобы не позволить бандитам вести перекрестный огонь. В общем-то, Саул был хорошо блокирован со стороны зала и защищен. Входить и выходить мог кто угодно. Тут уж мы хозяйничать не могли. Кстати сказать, официанта мы обыскали перед тем, как он подошел к столику, но что касается заказа, то его мы не проверили. Моя промашка. В голове занозой торчала установка на опасность извне, мы все внимание сконцентрировали на посетителях и особенно — на веселой компании, тем более что под их столом лежали большие спортивные сумки. Это очень настораживало.