Эти стены стоят и поныне. Их не могли разрушить испанцы. Их не свалили самые страшные землетрясения. Даже время оказалось бессильно перед ними. Может быть, именно в этом и скрывается ответ на все многочисленные вопросы, неизбежно возникающие при одном только виде крепости Саксайуаман?..

Но не будем спешить снимать шляпу перед удивительной прозорливостью тех, кто спланировал подобный памятник сынам Солнца. Ибо это памятник не инкам, а Человеку, памятник труду, способному преодолеть непреодолимое, памятник терпению, настойчивости, умению отдать все силы для решения любой, самой трудной задачи. Это памятник тысячам и тысячам рук, стертых в кровь канатами, изрезанных шипами скал и камней, раздавленных сорвавшимися глыбами-монолитами, памятник рукам простого пуреха, главного и единственного производителя всех работ в Тауантинсуйю.

И только им хвала и вечная слава!

Крепость стоит на высоком холме, на склонах которого начинаются строения самого Куско. С этой стороны у крепости только одна стена, сложенная из хорошо обработанных камней одинакового размера. Отсюда было трудно — ожидать нападения. По другую сторону холма, где лежит широкая равнина, возведены расположенные одна за другой три крепостных стены. Первая из них сложена из самых больших камней. Они-то и делают все сооружение невероятным, наводившим ужас на всякого, кто во времена инков имел возможность увидеть их.

В каждой стене имелся проход, который закрывал подъемный камень. Первая стена называлась Тиупунку — "песчаные ворота" (при ее строительстве использовали песчаник); вторая — Акавана Пунку по имени Акаваны, главного мастера, построившего ее; третья — Виракоча Пунку в честь Виракочи.

Теперь о башнях-крепостях. Главную называли Мойок Марка — "Круглая крепость". В ней находился источник питьевой воды. Инки хранили в тайне, как и откуда доставлялась туда по подземным трубам вода. То была крепость сапа инки. Инки утверждали, что все ее стены были отделаны золотом, как коврами.

Две другие башни были квадратными и предназначались для гарнизона крепости. Воинами в крепости могли быть только инки по привилегии, а все ее службы возглавляли сыны Солнца.

Под башнями были построены сооружения, как бы повторявшие те, что стояли на поверхности. Они соединялись великолепно построенными «улицами», которые образовывали настоящий лабиринт. Незнакомый с ним человек не мог выйти оттуда без проводника. Мальчиком Инка Гарсиласо вместе со своими однолетками часто играл на развалинах крепости. "Мы решались заходить лишь в те части сохранившегося подземелья, в которые проникал свет солнца, чтобы не заблудиться там", — пишет он.

В строительстве крепости отличились четыре главных мастера. Четвертого и последнего звали Калья Кунчуй. Это при нем принесли "уставший камень". Индейцы рассказывали, что "по причине огромного труда, который был затрачен на его доставку, камень устал, и заплакал кровью, и не смог дойти до сооружения".

Но индейцы знали об этом камне другую правду: на одном из склонов камень вырвался из рук тех, кто удерживал его с помощью канатов, и покатился вниз прямо на тех, кто его тянул вперед. Камень убил три или четыре тысячи индейцев, направлявших его движение.

Свидетельства хронистов о крепости Саксайуаман и ее строительстве совпадают. Но нам показалось этого мало. Уж очень трудно воспринимаются ее громады. Кроме того, отдаленность во времени всегда порождает элемент некоторого недоверия. (Как известно, в детстве все кажется таким большим!) А тут не два и не три десятка лет, а четыре века — расстояние слишком большое и потому еще менее надежное для восприятия. К тому же крепость видели и о ней рассказали совсем непохожие на нас люди…

Однако стены Саксайуамана — сегодняшняя реальность. Поэтому мы решили привлечь в качестве свидетеля нашего современника, человека, который, изучив историю и культуру кечуанского народа, освоив его язык, однажды сам пришел к этим стенам. Пусть он даст свои показания. Итак, слово предоставляется Юрию Александровичу Зубрицкому, имя которого уже знакомо читателю. Ознакомившись с рукописью этой главы, Юрий Александрович написал:

"Людям свойственно удивляться тому, с чем они сталкиваются впервые. В случае с Саксайуаманом и с самым знаменитым из его камней, уложенных в крепостную стену, все было совсем по-другому. Я не только видел этот гигантский камень (правда, на фотографиях), но и точно знал его размеры, вес, цвет и даже химический состав. Знал, как он был доставлен к Саксайуаману, сколько индейцев было занято на той работе.

И вот наступил момент нашей первой встречи. Это случилось в 1970 году. Вместе с перуанскими друзьями я приближался к крепостной стене, вглядываясь в ее причудливые очертания. Чем ближе становилась стена, тем меньше я верил своим глазам: прямо передо мной вырастал камень, глыба, скала, которую я так хорошо знал, но никак не мог узнать…

Увиденное настолько потрясло меня, что я пришел в себя, лишь когда друзья, явно обеспокоенные моим видом, стали настойчиво теребить рукав моего пиджака.

— Сердце? — с участием спрашивали они.

— Сердце! — подтвердил я. Только думали мы о разном: друзья боялись за мое здоровье, я же был поражен могуществом человека, гением народа кечуа, мастерством древних строителей, технические секреты которых все еще не до конца открыты и поняты нами, жителями XX века".

Таково суждение нашего современника.