— Этого достаточно, — заключил он.

— Клянусь еще раз, что так оно и есть, и молюсь, чтобы ты нашел выход из положения, — сказал Дивисьякус. — Последнее время наши жрецы стали какими-то раздражительными, о да, это так. Как будто, когда боги гради находятся близко, наши собственные боги пугаются, если ты понимаешь, о чем я.

— Думаю, что примерно представляю, — сказал Джерин после минутной паузы.

Пленные гради тоже хвалились тем, насколько их боги сильнее богов лесных разбойников, и снова выходило так, будто они правы и в этом.

Дивисьякус бросил на Джерина проницательный взгляд.

— Мне кажется, ты больше знаешь обо всем этом, чем показываешь. — Когда Джерин ничего не ответил, трокмэ продолжил; — Что ж, ты всегда был таким. Адиатанус готов поклясться, что ты всегда словно бы стоишь у него за спиной и слушаешь, даже когда он просто распекает своих людей.

— Зная, как орет Адиатанус, мне не нужно находиться так близко от него, чтобы все слышать, — ответил Джерин.

Дивисьякус хихикнул и кивнул, признавая справедливость его слов. Джерин был верен себе и отделался шуткой, не отрицавшей его чудесных и таинственных качеств. Чем больше люди думают, что он многое о них знает, тем осторожнее они будут себя вести с ним.

Единственное, чего он желал, трясясь в колеснице, катящейся на север, это действительно обладать хотя бы половиной тех свойств, какие приписывали ему и друзья, и враги.

— Все готовы? — Джерин оглянулся назад, на множество колесниц, выстроившихся у него за спиной на лугу возле Лисьей крепости.

Вопрос был абсолютно риторическим — все были готовы как никогда. Он махнул рукой, указывая вперед, и похлопал при этом Дарена по плечу:

— Трогай!

Через совсем малый отрезок времени колесница Дивисьякуса поравнялась с колесницей Джерина.

— Это замечательно, то, что ты делаешь, Лис, просто замечательно, — сказал трокмэ. Но тут же его лицо омрачилось. — И все же я бы радовался еще больше, что верно, то верно, если бы ты взял с собой всех своих воинов, а не оставлял часть из них в Лисьем замке.

— Если я что-то и делаю, то вовсе не ради того, чтобы тебя обрадовать, — ответил Джерин. — И не для того, чтобы обрадовать Адиатануса. Я в первую очередь всегда защищаю себя. Если я оставлю Лисью крепость без охраны, а гради снова поднимутся по Ниффет, — он махнул рукой в сторону речки, — крепость падет. А я не хочу, чтобы это произошло.

— А если твоих людей и воинов Адиатануса окажется недостаточно, чтобы разбить гради, тогда ты не будешь чувствовать себя дураком? — возразил Дивисьякус.

— Я взвесил все и готов рискнуть, — ответил Джерин. — Если бы я мог сплавить все свое войско и войско Адиатануса вниз по Ниффет, чтобы выступить против гради, я бы это сделал. Но я не могу. Гради контролируют реку, потому что у них есть суда, по сравнению с которыми наши лодки кажутся игрушечными. И пока дела обстоят именно так, я должен остерегаться того, что они захотят воспользоваться своим преимуществом. Если вам на это наплевать, что ж, вам же хуже.

— Пф, не хотел бы я оказаться внутри твоей головы, и, слава богу, не окажусь, — сказал Дивисьякус. — У тебя глаза, как у рака — на ножках, и ты вращаешь ими во все стороны, чтобы видеть все сразу. А ум у тебя словно весы — взвешивает все «за» и «против» и тут и там, пока ты точно не будешь знать, что произойдет или может произойти.

Джерин покачал головой.

— Лишь прозорливый Байтон обладает таким даром. Я бы тоже очень хотел это уметь, но я знаю, что мне это не под силу. Предвидеть будущее непросто… даже для бога.

— Откуда тебе это известно? — спросил Дивисьякус.

— Оттуда. Я наблюдал за тем, как Байтон пытался найти ниточку, которая привела бы его к истинному будущему среди всех вероятных хитросплетений, — пояснил Джерин, чем моментально заткнул рот трокмэ.

Дивисьякус знал, что именно Джерин смел чудовищ с лица земли, но ему не было известно, как он это проделал, так же как он не знал, что случилось после этого чуда.

Вскоре они съехали с дороги на Элабон и покатили на юго-запад по более мелким проселкам. Крепостные на полях, раскинувшихся вдоль грязных обочин, отрывались от своего бесконечного труда, чтобы посмотреть на проезжавшее мимо войско. То и дело некоторые из них принимались приветственно махать руками. Каждый раз Джерин махал им в ответ.

Дивисьякус во все глаза смотрел на крепостных.

— Они что, сумасшедшие?! — воскликнул он, наконец. — Или тупые? Почему они не убегают в лес, забрав с собой скот?

— Потому что они знают, что мои люди не станут их грабить, — ответил Лис. — Они знают, что твердо могут на это рассчитывать.

— Безумие, — повторил Дивисьякус. — Я не стану рассказывать об этом Адиатанусу, потому что он мне не поверит. Он решит, что я пьян или околдован, именно так.