Я собрал человек десять активистов и повез их в Вильнюс. Нас принял Витаутас Ландсбергис, Председатель ВС Литвы. В парламенте нам рассказали о том, как действовал Народный Фронт Литвы «Саюдис» в моменты провокаций советского руководства. После формирования республиканского правительства во главе с доктором экономических наук, видным деятелем «Саюдиса» Казимере Прунскене, началась совместная работа парламента и правительства Литвы. Естественно, все законы республиканского парламента и распоряжения правительства имели целью легитимизацию суверенитета Литвы и выход из состава СССР. И вот в один из дней из городка в 80 км от Вильнюса, где находилась советская военная база, позвонили жители и сообщили, что в направлении столицы из базы выехала танковая колонна. Информация мгновенно разлетелась по народу, и иностранные корреспонденты, во множестве приехавшие в Вильнюс, заняли позиции на крышах домов вокруг здания ВС Литвы в надежде снять сюжет о захвате парламента советскими войсками. На заседании парламента кто-то из горячих голов предложил обратиться к народу с призывом прийти к парламенту и телами прикрыть доступ к зданию. Ответ Ландсбергиса и Прунскене был лаконичен: «Власти Литвы работают в обычном режиме и по повестке, утвержденному народными избранниками. Действия оккупационных войск, незаконно находящихся на территории Литовской Республики, нас не интересуют. Мы не имеем физической и военной силы, чтобы им противостоять, но мы имеем силу права и морали для того, чтобы не бояться их».

Через полчаса позвонили жители городка, находящегося в 60 км от столицы, и сообщили, что советские танки идут на Вильнюс. Парламент продолжил свою рутинную работу. Еще через полчаса жители другого поселка сообщили, что танки в 40 км от столицы. Парламент на провокацию не среагировал. Через час танковая колонна вступила в пригороды столицы. Еще через полчаса танки, громыхая гусеницами по брусчатке площади, прошли колонной перед парламентом, и проследовали вон из города. На запрос из парламента республики советское командование ответило, что «марш-бросок танковой колонны осуществлен согласно плановым учениям». Когда танки шли на город, журналисты спросили у премьер-министра Прунскене: «Надвигаются танки, а вы продолжаете работать. Что вы думаете по этому поводу»? Она ответила, что для захвата парламента Литвы достаточно взвода автоматчиков, в танках необходимости нет.

Когда литовские коллеги рассказывали нам об испытанных ими в эти тревожные часы чувствах, было видно, что они горды тем, что сумели обуздать страх, гнев и ярость, сумели выиграть у коварного и жестокого противника еще одну, очень важную битву. Я слушал их и представлял себе обстановку в НФА, когда на мои призывы не поддаваться на провокации слышался рев шпаны и возглас Председателя: «Нужна кровь»!

Через какое-то время советское руководство устроило-таки кровавую провокацию и в Вильнюсе, и в Риге. На это любят ссылаться наши национал-большевики, когда их укоряют, что они непростительно легко поддались первой же провокации. Но они забывают указать на отличия в обстановке и последствиях внешне схожих событий. Карательная войсковая операция Советской Армии против жителей Баку по масштабам никак не сопоставима с ограниченной акцией отряда рижского ОМОН-а. Мир, можно сказать, никак не отреагировал на зверства советских войск в Баку. В их представлении войска, каравшие «экстремистов и погромщиков» из ультранационалистической организации, восстанавливали законный порядок. В случае же с Вильнюсом и Ригой советские солдаты действовали против легитимно избранных республиканских властей, что было встречено крайне негативно и вызвало мощное давление Запада на Горбачева, в результате чего он был вынужден отступить.

А в Таллине провокация вообще не удалась. Когда часть русского населения города, поддавшись на призывы лидеров «Интерфронта», пошла в наступление на правительственные здания, их встретили эстонские фронтисты, стоявшие плотно, плечом к плечу, скрестившие руки сзади, дабы не было повода обвинить их в насилии. Премьер-министр Эдгар Сависаар и министры, члены парламента Эстонии, мужчины и женщины, мирно бодались с «Интерфронтом», оттесняли их от правительственных зданий, не касаясь руками их тел. Все это снималось и демонстрировалось на Западе как образец сопротивления злу ненасилием. Было бы такое возможно в Баку? Мне так и слышались крики националистических лидеров: «К оружию, граждане! Родина в опасности!»

Не Родина была в опасности, а персона Гейдара Алиева. До 20-го января с Родиной все было уже почти в порядке: здоровое крыло НФА переиграло сепаратистов и их московских покровителей на идеологическом и правовом поле, добилось отмены КОУ НКАО в парламентах Азербайджана и СССР, наладило сотрудничество с демократической оппозицией СССР, наконец, добилось от ВС СССР принятия решения о создании Республиканского Комитета по управлению НКАО.

А вот с Гейдаром Алиевым в конце 1989-го года было неважно. По распоряжению Горбачева в Баку прибыли сотни следователей МВД и Генеральной Прокуратуры СССР. Все номера гостиниц «Абшерон», «Интурист-Азербайджан» и «Южная» были заселены «важняками». Они начали вести интенсивные раскопки славного прошлого бывшего члена Политбюро ЦК КПСС. Кольцо вокруг него сжималось, он судорожно искал контригру. Выход был найден в создании такой ситуации, когда весь народ с проклятиями поднялся против Москвы и советского режима. На фоне зверской расправы армии над мирными жителями любые разговоры о нарушении советских законов воспринимались народом как кощунство. Создать такую ситуацию опытному мастеру политических игр помогла его пятая колонна внутри НФА и рядах партийно-хозяйственной номенклатуры. Вот ответ на сакраментальный вопрос «Кому был выгоден 20-е января?»

Когда открылась сессия ВС Азербайджана, фронтисты и примкнувшие к ним несколько депутатов бросились в бой за «независимость». 25 против 275-ти, 8 %-ов против 92 %-ов… Естественно, что предложения депутатов от НФА, требовавших от номенклатурного большинства ВС Азербайджана принятия решений, идущих вразрез с линией Горбачева на сохранение «обновленного» Советского Союза, не проходили. Это вызывало бессильную ярость фронтистов, которые начинали обличать «партократов» в предательстве интересов народа. И тут выяснилось, что у фронтистов есть серьезный союзник — Гейдар Алиев.

Отвергнутый и покинутый большинством вчерашних соратников и выдвиженцев, он болезненно переживал свое положение изгоя. Если ему раньше казалось, что одно только его появление изменит соотношение сил и все те, кто был обязан его милости своим «куском хлеба», перебегут под его знамена, то первые же заседания ВС Азербайджана вернули его в реальность. Он увидел, что те люди, которые «были бы счастливы подать ему пиджак», теперь откровенно уклоняются от контактов с ним. Более того, они кажутся счастливыми от мысли, что избавились от вечного страха перед ним. Не удалось вернуться к власти через кровавый январь. Не удалось вернуться к олимпу руководителя Компартии через съезд, куда его не пустили. На сессии ВС Азербайджана большинство депутатов от власти не восприняли его как лидера, способного сохранить режим и привилегии. Такой лидер уже был — Аяз Муталлибов, мягкий и нерешительный, не способный подмять и запугать всех. Под таким руководителем номенклатуре было уютно, и она не хотела возвращения к временам жесточайшей дисциплины и страха. Неужели прощай мечта о власти? Не таков был Гейдар Алиев, сутью его натуры была власть, власть означала жизнь, богатство, могущество. И тогда Гейдар Алиев, верный сын Коммунистической партии, сатрап империи в Азербайджане, решил восстать против советской власти. Его естественными союзниками стали невежественные фронтисты, ненавидевшие СССР по той же причине, что и Гейдар Алиев: при сохранении прежней власти они не имели ни малейших шансов прийти к власти.

Внутри НФА действовала мощная пятая колонна Гейдара Алиева во главе с бескорыстным поклонником — самим Председателем НФА. На заседаниях ВС фронтисты начали блокироваться с Гейдаром Алиевым. Хотя численный перевес в зале был на стороне номенклатуры, в обществе соотношение сил начало меняться. Трайб снова увидел свет в окне и начал группироваться вокруг НФА.

Весной 1991-го года на основании союзного закона о печати АСДГ зарегистрировал свою партийную газету «Истиглал» («Независимость») и после шести неформальных номеров, 13-го марта 1991-го года, вышел первый официальный номер социал-демократической газеты. В этом номере я напечатал свою статью «Вернется ли Алиев!?». Проанализировав его деятельность на посту Первого секретаря ЦК Компартии Азербайджана, я вывел печальный итог: все, что он делал, и все то, что о нем думает широкая публика, есть не что иное, как видимость, имитация, фантом. Я перечислял цели, якобы, ради которых пытается возвратиться к власти Гейдар Алиев, и резюмировал, что ни одна из заявленных целей на самом деле не является реальной, ибо он к ним никогда и не стремился. Не независимость, не Карабах, не объединение севера и юга Азербайджана, не демократия являлись его целью. Его целью была — власть.