"Я знаю, что ты никогда не делаешь ничего беспричинно. На самом деле, ты сам говорил мне, что любой, кто торгует без плана, без последовательного плана, просто дурак. А теперь ты же мне говоришь, что у тебя нет причин продавать "Юнион Пасифик" без покрытия", - сказал его друг.
– "Ты нарушаешь свои собственные правила, и заявляешь об этом во всеуслышание".

Ливермор ничего не сказал. Он повернулся и снова подошел к клерку: "Продайте без покрытия еще одну тысячу "Юнион Пасифик".

"Ты сошел с ума, Ливермор. Три дня полежал на солнце, подышал морским воздухом и сошел с ума".

Ливермор сунул ордер в карман.

"Мы уходим, пока ты не наделал новых глупостей". Его друг взял его за руку.

"Минуту", - сказал Ливермор. Он вернулся и продал без покрытия третью тысячу акций. Он положил в карман форму заказа, а затем проследовал за своим другом на улицу, нежиться на солнышке.

Позже, в тот же день, незадолго до закрытия рынка он вернулся в брокерскую контору, чтобы проверить цену на фонды "Юнион Пасифик".

Фонд вырос почти на два пункта по сравнению с ценой, по которой он продал без покрытия.

"Вот видишь, Джей Эл, я тебе говорил - рынок идет вверх, а ты потерял из-за собственной глупости 6000 долларов".

Ливермор ничего не сказал. Он просто улыбнулся и вышел на улицу, смотреть на закатное солнце.

На следующий день он вернулся в начале дня. Акции слегка выросли вместе с рынком, но незадолго до закрытия их начали распродавать. Ливермор продал еще 2000 акций.

"Ты просто сумасшедший, Джей Эл", - сказал его друг.

"Я думаю, ты прав, потому что теперь мне нужно вернуться в Нью-Йорк. Я превысил свою маржу и мне нужно пересмотреть свои инвестиции. Мой отпуск окончен".

В тот же вечер Ливермор вернулся в Нью-Йорк.

Вечером того же дня, 18 апреля 1906 года, в 5 утра, пока Ливермор крепко спал в Нью-Йорке, земля под Сан-Франциско зашевелилась, сначала медленно, грохоча, а затем затряслась, закачалась, зашаталась, и волна землетрясения начала сотрясать город. Разлом Сан-Андреас зашевелился, повел своими могучими плечами. Большая часть города была разрушена, несколько несчастных попали в ловушку открывшейся и снова захлопнувшейся утробы того, что совсем недавно было твердой почвой. Высотные здания пошатнулись, упали и разрушились. Финансовый район был весь усеян огненными булыжниками; вокзал сравнялся с землей, рельсы были перекручены и погнуты, как легкие крендельки. Толчки чувствовались даже в Пало Альто. Студенческий городок Стенфордского университета был уничтожен землетрясением. Десятки людей погибли.

На следующее утро Ливермор прочитал в заголовках газет: "Ужасное землетрясение в Сан-Франциско". Он продолжил читать: "Из-за этой новости рынок снизился всего на несколько пунктов".

Ливермор знал, что плохим новостям в условиях бычьего рынка требуется несколько больше времени, чтобы дойти до людей, нежели чем в условиях медвежьего рынка, когда общая атмосфера уже отрицательная. И действительно перед закрытием рынка фонды вернулись на свои прежние уровни. У Ливермора была короткая позиция на 5000 акций, но сделка не принесла ему прибыли. Он не заработал денег.

Его друг тоже вернулся в Нью-Йорк. "Ты был прав насчет грядущих плохих вестей, но я же тебе говорил, что нельзя плевать против ветра. А ветер положительный. Лучше бы ты меня послушался, Джей Эл", - сказал он.

"Ветры переменчивы", - сказал Ливермор, читая телеграфную ленту и не поднимая глаз.

Ливермор вычислил, что даже если, в конце концов, оказывается, что бедствие не так уж велико, как изначально считалось, акции железнодорожных компаний не будут расти.

На следующий день просочились новости из Сан-Франциско и рынок стал сползать вниз, но не слишком сильно. Ливермор был убежден в своей правоте. Он пошел к своему брокеру, получил особую кредитную линию и продал еще 5000 акций "Юнион Пасифик" без покрытия.

На следующий день, третий день после землетрясения, рынок упал. "Юнион Пасифик" падал как камень с горы, а Ливермор вышел из переделки с прибылью в 250 000 долларов. Он так и не понял точно, почему он поступил именно так, а не иначе, прислушавшись к своему внутреннему голосу. Это единственное, что он не анализировал очень глубоко. Он тихо перевел наличность на свой счет. Теперь он мог вести торги с намного большей линией - дополнительные 250 000 долларов -и именно об этом он больше всего думал.

Он урезал свой отпуск в Атлантик Сити. После неожиданной удачи с землетрясением, он поехал на бега в Сарагота Спрингс, чтобы отдохнуть. Ему нравился весь антураж Сараготы: красота местности, королевская обстановка, лоск, красивые лошади. Большинство элегантно одетых, влиятельных людей города Нью-Йорка каждое лето собирались здесь, чтобы посмотреть на бега.

И снова Ливермор зашел в брокерскую контору Хаттона, чтобы посмотреть, как дела в Нью-Йорке. Он тихо сидел, изучая телеграфную ленту, посматривая на доску по мере нанесения на нее цен ведущих акций. Люди проходили мимо и нашептывали свои советы в ухо Мальчика-Игрока. Приближаясь к тридцатилетнему возрасту, он по-прежнему выглядел как хорошо одетый студент. Управляющий подошел к нему и дал взглянуть на бланки заказов, отражающие ордера некоторых самых крупных игроков, присутствовавших в Сараготе. Ливермор лишь улыбнулся и ничего не сказал.