Если б наша государственная демократия была бы хоть вполовину так хороша, как моя личная — во взаимоотношениях с леди… Та, что мы имеем, вызывает брезгливое желание отойти подальше. А еще лучше — вымести ее к чертовой бабушке за пределы известных звездных систем, чтобы не воняла. Да уломать нашего адмирала наладить государство как должно. Он сможет лучше всех, уж всяко не хуже Лоэнграмма, который ни одной битвы у адмирала не выиграл, как ни пыжился. Адмирал гениален, вне всякого сомнения, только в отношении к политике невыносимо упрям. Глядя на него и не скажешь, что он может быть настолько несгибаем в иных вопросах. Он же из тех, кто вроде бы не умеет говорить «нет»… а как бы не так! Стоит делу коснуться политики — и его «нет» тверже алмаза. Впрочем, и в бою тоже. Стальной стержень под тюфяком.

Хорошо стреляют, в отличной форме ребята. Да, Линц молодчина, из него выйдет замечательный командир. Собственно, уже вышел. Приятно сознавать, что передал полк в те самые руки, в какие надо. Быть тебе, Каспер Линц, генералом. Когда-нибудь. Не завтра, но может быть — послезавтра. И парень ты славный.

А Блюмхарт как брови-то сдвинул. Зол. На кого?.. Да, что ж там говорил мне Ванья…

Забавно, я тоже стал называть его «Ванья» — вслед за этой смешной девчонкой со светлыми глазами, светлыми волосами и знакомым с детства имперским акцентом, — тем самым, от которого отец не смог избавиться за все двадцать лет жизни в Альянсе. Я-то другое дело — дети быстро перенимают звучащую вокруг речь. А папа вот именно так и говорил, с этим имперским «р» и твердым «г», где не надо. Хорошенькая девочка, и так вся и светится… светилась… при виде моего майора. Действительно, что-то у них поломалось. А ну-ка… как ее зовут?

— Мэри-Сью, так, майор?

Ого! Нет, конечно, не промазал. Розенриттеры не мажут по мишеням в тире, даже если исподтишка ткнуть булавкой в мягкое место. Но едва не промазал. Даже, кажется, попал на пару миллиметров левее, чем собирался. Рука-то дрогнула.

Никуда не годится. Придется все-таки завести этот разговор, хоть и дело не мое, и вообще ничье.

— Что же, Линц, отпускайте парней. Как говорится, всем спасибо, все свободны. Майор Блюмхарт! Задержитесь. Мы с вами пойдем да выпьем немного.

— Слушаюсь, генерал.

Спиртное — великое коммуникативное средство. Как полезешь в душу человеку, если он этого не хочет? А тут — сели, разлили, и генерал, не ходя вокруг да около, провозгласил:

— За женщин, лучшее украшение нашей жизни! — и выжидающе поднял стакан.

Майор порозовел, но разве же можно не поддержать тост? Если уклониться, последуют расспросы. Кажется, они воспоследуют в любом случае, но хоть как-то оттянуть неприятную минуту…

— За женщин, — согласился майор.

Чокнулись. Выпили. Генерал разлил снова.

— За то, чтобы украшения не осложняли нашу жизнь, — сказал Шенкопф как бы слегка рассеянно.

Майор отреагировал с энтузиазмом.

— О да, — отозвался он, не раздумывая. — Не надо осложнений.

Генерал покосился на Блюмхарта, решил, что время полномасштабной атаки еще не настало, и налил снова.

— За бриллианты без изъянов, — пустил он пробный заряд. Подумал и скорректировал прицел: — Изъяны могут изуродовать самый прекрасный камень.

— Они великолепны, — ответил Блюмхарт. — За бриллианты без изъянов.

Выпил и добавил:

— Самый прекрасный камень можно испортить, даже если сам он совершенен.

— Тогда за то, чтобы у ювелиров руки росли откуда надо, — предложил генерал, наливая по четвертой.

— Хотелось бы, — помрачнел майор. — А если руки кривые, не берись за ювелирное дело.

Пора, решил Шенкопф, наливая по пятой.

— Разве у тебя кривые руки? — спросил он.

Майор мучительно покраснел и молча выпил, не дожидаясь тоста.

— Быть не может, — генерал налил майору еще. — Ни за что не поверю.

— Голова у меня кривая, — сказал Блюмхарт с отчаяньем в голосе.

— О, тогда за то, чтобы она встала на место, — предложил Шенкопф.

— Прозит, — отозвался Блюмхарт.

Выпили.

— И что же надумала твоя дурная голова? — поинтересовался генерал.

— Не могу я сейчас жениться, — Блюмхарта, кажется, наконец прорвало. — Война. В стране черт знает что творится. На пенсию я еще не заработал… почти. Мне нечего предложить порядочной девушке.

— Ну так не женись, — пожал плечами генерал. — В чем проблема?

— А в том, что если я не могу сейчас на ней жениться, мне лучше исчезнуть с ее глаз! — выпалил майор, хватаясь за стакан, как утопающий за конец лага. Генерал едва успел плеснуть ему виски. — Но мне деться некуда! Никогда не думал, что крепость Изерлон такая маленькая. И потом, у нас же общие друзья.

— Не понял, — медленно сказал генерал, изучающе глядя на майора. — Почему, если нельзя жениться, нельзя и общаться?