Шрифт:
— Триста долларов? — оживилась женщина.
— Ага, три сотни… Я-то ему в рублях задолжал, еще в тех, советских, ага. Мог бы копейки ему отдать. Но долг для меня святое. Я свой долг в баксы перевел. По тому курсу — один к десяти… Вот, три сотни у меня как раз на кармане, хочу Игнатке отдать. Я ж говорю, долг для меня святое, ага…
— Так нет Игната. Нет его…
— А когда будет?
— Откуда ж я знаю? Два года его уже не было. Как уехал в Москву пять лет назад, так раза три всего и появлялся…
— А в Москве он чего делает?
— На работу устроился.
— А куда?
— На завод, рабочим. Он у меня парень работящий. Зарабатывает неплохо.
— Бабки, говоришь, появились. Так чо, может, ему триста баксов не нужны?
— Ну, я не знаю. У него надо спросить…
— Так без проблем. Адресок нам его дай. Ну этот, который в столице. Мы сейчас как раз туда едем. Встретимся, поговорим.
— Да нет у меня адреса. Есть старый… А нового нет. Хотя новый он и не московский. Куда-то на Северный Кавказ его перевели работать…
— Перевели? Кто перевел?
— Известное дело, начальник его перевел. Игнат, он ведь работник хороший, начальство его ценит. На повышение его послали…
— Ага, понятно… Значит, на Северном Кавказе где-то работает. А где конкретно, не знаешь…
— Не знаю, говорю же вам.
— Ладно, на Северный Кавказ мы не едем. А в столицу едем. Адресок не дашь, мать?
— Так не живет он по этому адресу.
— Не живет, значит, не найдем. А не найдем, деньги целые будут. И «косяка» за нами не будет. В смысле совесть чистой останется. Ты же слышала, мать, у нас на свободу с чистой совестью выходят… Ну так адресок давай, да.
Игнат Юрцев жил не в самой Москве, а в Мытищах. В заводском общежитии. Это утешало. В общагах люди многое друг про друга знают. Может, кто и подскажет, куда подевался трудяга Игнат.
Домой они решили возвращаться сегодня же. И прямым ходом от матери Юрцева двинулись на вокзал. Без проблем взяли два билета на ближайший проходящий поезд. Вышли на перрон.
— Хорошо, что купе, — сказал Рома. — А еще лучше, если девушка попутчицей будет.
— Обязательно красивая, — усмехнулся Федот.
— Да ты знаешь, мне счас все поровну, — на приблатненном распеве протянул Рома. — Я, братан, только что с зоны откинулся, мне счас любая телка в кайф…
— Любая так любая. Только пальцы веером бросать не надо. И без того холодно, а ты еще вентиляцию включаешь.
И Дятлом меня больше не называй. А то ведь и долбануть клювом могу…
— Атас, менты! — не унимался Рома.
В самом деле к ним подходили сотрудники милиции. Двое в форме и один в штатском. Они были еще далеко, но Федот нутром почуял, что эта троица идет по их душу.
Милиционеры подходили к ним под стук колес прибывающего поезда. Остановились рядом с ним в тот самый момент, когда замер вагон с номером «четырнадцать». Это был их вагон.
— Как по заказу, — восхитился Рома. — Даже идти никуда не надо… Ой, какое красивое личико…
Действительно, из окна на них смотрела девушка потрясающей красоты. Рома взял да послал ей воздушный поцелуй. Милиционеров он, казалось, вовсе не замечает.
Девушка посмотрела на него как на идиота. И словно бы в наказание за его вольность взяла да исчезла.
— К нам идет, — решил Рома. — А мы к ней…
Он сделал шаг вперед.
— Постойте! — остановил его властный голос.
— Не понял, в чем проблемы? — продолжал забавляться Рома.
— Ваши документы?
— А в чем, собственно, дело?
— Да хватит тебе! — осадил его Федот.
И раскрыл перед милиционерами свое служебное удостоверение.
— Майор Комов, — представился он. — ОВД «Битово» города Москвы. Вопросы есть?
Мужчина в штатском долго всматривался в удостоверение. Похоже, определял, не поддельное ли оно.
— Вопросы есть, — кивнул он. — Зачем вы приходили к гражданке Юрцевой?
— Вот это класс! — восхитился Рома. — Быстро работаете.
Видно, мать Юрцева решила, что зря разоткровенничалась перед уголовниками. Подумала, что они представляют опасность для него, и схватилась за голову. Но не растерялась и быстро связалась с милицией. А те раз-два, и уже на вокзале. Действительно, похвальная оперативность.
— Работа такая, — сухо отозвался мужчина.
— Как же вы нас вычислили?