Шрифт:
Аманда медленно поднялась на ноги, с трудом натянула одежду на влажное тело. Перед тем как уйти, она вполоборота оглянулась к океану, словно он окликнул ее по имени. Волна неслышно откатила, не открыв своей сокровенной тайны.
Мысленно простившись с Роем, Аманда обнаружила, что ей безразлично, что будет с ней завтра. А значит, можно не беспокоиться о свадьбе и новой бредовой фантазии Мари, ведь неспроста она выкупила контрольный пакет акций.
Когда чувства перестали иметь для Аманды всякий смысл, она снова подумала о компании отца, о том единственном, что осталось и было важно.
Я не позволю Лео отобрать у нас ни цента! – твердо решила она. Я лично вытрясу все его карманы. Он не вынесет из стен нашей компании ничего, даже зубочистку.
Мари не посвятила Аманду в детали своего гениального плана. Из расплывчатых намеков было ясно, что торжество состоится и послезавтра об оскандалившейся невесте напишут все газеты.
Я публично опозорю его, пусть это и будет стоить мне репутации!
Когда заспанный консьерж увидел входящую в холл Аманду в мокром платье и со спутанными влажными волосами, он выскочил из-за своей конторки и бросился к Аманде с криком:
– Мисс Орбисон, кто вас обидел?! Я позвоню в полицию?!
– С чего вы взяли, Бен? – спросила Аманда, удивленно подняв брови.
– Так… у вас волосы и платье… – растерялся консьерж. – С вами все в порядке?
Аманда вспомнила о своем купании и улыбнулась:
– Я была на пляже. Не беспокойтесь, Бен.
Она прошла к лифту и снова услышала за спиной голос консьержа:
– Вам передали записку, мисс Орбисон. Принесли сразу после вашего ухода.
Послание, не удостоенное и короткого взгляда, исчезло в кармане Аманды. Через минуту она уже забыла о его существовании.
– Даже не взглянула, – пробормотал удивленный Бен вслед уходящей девушке. – Все мысли о свадьбе.
24
Около девяти утра к дому Сьюзен Линдсей подъехала кавалькада из полицейских машин. За ограду полицейские проникли только благодаря Мари Дюваль, которая была знакома со всей прислугой и охранниками в доме.
По просьбе Мари горничная не уведомила хозяйку о приезде гостей. Полицейские по той же причине скрипя зубами остались до поры до времени в своих машинах.
– Дайте мне десять минут, – с улыбкой попросила Мари. – Осталось маленькое дельце. Я хочу кое-что проверить, прежде чем вы туда войдете.
– Валяйте, – улыбнулся ей в ответ инспектор Дик Мур.
После такого подарка, который с подачи Роя Доллана преподнесла полиции мадам Дюваль, он позволил бы ей что угодно, любую шалость, не сильно, впрочем, противоречащую закону.
«Мошенник эктра-класса, разыскиваемый Интерполом за крупные финансовые аферы вот уже пять лет, англичанин Гарри Бакстон разоблачен нью-йоркским инспектором» – Дик так и видел себя в центральном репортаже вечерних новостей «Шестого канала». Этот канал смотрела его мать, его девушка и, главное, шеф полиции. Дик не станет давать интервью кому попало, а только уважаемым репортерам и изданиям, чтобы не уронить честь мундира. Вот как напишет «Нью-Йорк таймс»: «Богатые женщины, обманутые этим красавчиком, знали его под разными именами: Леопольд, Леон, Леонардо, но, под какой бы личиной ни выступал Гарри Бакстон, его цель не менялась – поживиться на женской слабости, и только инспектору Дику Муру…»
– Эй, Дик?! – Насмешливый тон коллеги самым возмутительным образом выдернул замечтавшегося инспектора из облаков.
– Чего тебе? – нехотя ответил Дик, решив не открывать глаза.
– Спустись на землю, брат. А ты уверен, что бабуля ничего не перепутала и Бакстон в этом доме? Ты вообще знаешь, чей это дом?
Дик развернулся в кресле и уставился на своего чернокожего напарника Уилла в ожидании нового приступа красноречия.
– Нас всем участком построят перед управлением и поувольняют к чертовой матери, если эта дамочка нажалуется в департамент! – выпалил Уилл.
– Бабуля, как ты ее называешь, была замужем шесть раз. Если ей столько раз верили мужчины, это о чем-то да говорит. А то, что хозяйка не настрочит жалобу, головой ручаюсь. Я так понял, девица влюблена в нашего красавчика, так что бабуля ей сейчас аккурат непрямой массаж сердца делает.
Еще раз окинув недоверчивым взглядом зашторенные окна второго этажа, Уилл почесал подбородок и уткнулся в досье Бакстона.
– Одиннадцать баб развел, – прищелкнул он языком. – И откуда столько здоровья у парня?!
С прошлогоднего визита Мари в доме внучки почти ничего не изменилось. Картины висели на своих обычных местах, полированная мебель благодаря трудолюбию горничных сверкала, и так же, как раньше, во всем чувствовалось напряжение. Когда бы Мари ни заехала навестить внучку, накал негативных эмоций не ослабевал. Сьюзен орала на прислугу, прислуга исподтишка осуждала свою хозяйку. Когда в двадцать два года старшая внучка вышла замуж, Мари верила, что с рождением ребенка ее скверный, склочный характер смягчится и душа оттает в приятных заботах о малыше. Но Сьюзен выбрала карьеру, а после ее развода Мари отложила мечты о перевоплощении внучки в долгий ящик.