– Э-э… может быть, позже?

Признаюсь, я был немного ошарашен, услыхав, как отец с сыном ведут разговор обо мне в моем присутствии. Обычно мы на Тверди обходимся без особых церемоний, но это уж было слишком. Или, может, папаша Майлз начал потихоньку выживать из ума?

– Я слышал, ты помогал учиться моему парню, – сказал Майлз, обращаясь на сей раз ко мне.

– Немного. Он мне тоже помогал.

– Приятно слышать.

И потекла неспешная беседа под коктейль, ни к чему не обязывающая беседа о пустяках. Была подана легкая закуска. Потом папаша Майлз сказал, что становится жарко, и предложил окунуться. Мы скинули одежду, поплескались в бассейне и вернулись в шезлонги. Какое-то время Майлза интересовала моя роль в нашей победе, и я сказал, что роль была довольно-таки скромная и что дядя Варлам сделал гораздо больше. Майлз зачем-то повторил вопрос Боба о том, дядя ли мне Варлам Гергай, и покивал, когда я объяснил, кто мы с ним такие друг другу.

Смотрины – вот на что это было похоже. Старик Майлз изучал меня, и я это понял. Не знаю, догадался ли он, что я это понял, но следующий вопрос прозвучал более интригующе:

– Чем бы ты хотел заниматься, Ларс? Боб говорил, что ты хорошо справлялся в «Инжиниринг».

– Пожалуй, я хотел бы заниматься тем же самым, – ответил я.

«Дурак! Дурак!» – пискнул кто-то в моей голове. Вот так люди и упускают шансы, которые второй раз в жизни, может, и не представятся. Инженер, даже главный, для Майлза Залесски – очень малая величина. Вероятно, он хотел услышать о моих политических амбициях – да только я сказал то, что сказал. И мог бы повторить. Политика мне поперек горла.

– Молодой, – сказал Майлз, не обращаясь ни к кому.

Еще какое-то время мы болтали ни о чем, а потом Боб заявил, что нам пора. На обратном пути я гадал, что все это значило, и не пришел ни к какому выводу. Наверное, Майлз просто присматривался ко мне, и здесь имело значение все: моя роль в борьбе с метрополией, моя нынешняя работа, мои отношения с дядей Варламом, моя молодость, наконец.

– А ты понравился отцу, – сказал Боб и посмотрел на меня, ожидая реакции.

Я промолчал. Боб улыбнулся и легонько кивнул.

– Кстати, а чем бы ты на самом деле хотел заняться в ближайшие годы? – спросил он.

Некоторые никак не могут поверить, что собеседник не хитрит.

– Ты же слышал, – ответил я. – Что такое наша Твердь? Отсталая сырьевая планета. Не будь у нас скандия, мы жили бы в полной нищете. У нас же ничего нет. Допотопная техника добычи и первичной переработки ископаемых. Транспорт почти на нуле. Связь – тем более. Понимаешь, мне бы хотелось дожить до того времени, когда мы сами – сами! – выведем на орбиту наш первый искусственный спутник, а если повезет, то и до гипертранспорта.

– Спутник не проблема, – отмахнулся Боб. – Марциане помогут – будут у нас спутники связи. Будут, возможно, и космические корабли… ну, если они понадобятся.

– А гипертранспорт?

– С этим несколько сложнее…

– Марциане не допустят?

Боб взглянул на меня укоризненно, как бы желая сказать: ну зачем сотрясать воздух ненужными словами? Все и так предельно ясно, будь же дипломатичен, черт побери! Да, не допустят. Марции, как и Земле, нужно от нас только сырье. Это заданные рамки. Хочешь думать – думай, это не возбраняется, но только в указанных пределах.

И будь счастлив, что к твоей персоне проявил интерес сам Майлз Залесски. О его предусмотрительности, чутье и умении ждать ходят легенды. Так что жди, надейся, догадывайся о чужих планах на твой счет и стремись соответствовать. Майлз ничего не делает просто так.

– Я думала, ты в Новом Пекине, – сказала мама. – Хоть бы предупредил, что приедешь. Мог бы меня не застать.

Она не помолодела за то время, что мы не виделись, но выглядела гораздо бодрее. Плохо запудренные круги под глазами – это нормально для временного губернатора округа в трудное время, но куда важнее прежняя порывистость движений и блеск глаз. Мама была в своей тарелке. Хотел бы я сказать о себе то же самое!

Мама занимала хорошую квартиру рядом со зданием мэрии. Судя по порядку в доме и отменно приготовленному ужину, она держала прислугу. Приходящую. Сейчас в квартире не было посторонних.

– Вот… вырвался. Денька два побуду здесь, а там посмотрим.

– Значит, не по делу приехал?

– Нет. Просто так.

– Устал? – спросила мама.

Да что они, сговорились задавать мне один и тот же вопрос?

– Не знаю, – ответил я. – Может быть. Надоело все. Отдохну чуток, поезжу по окрестностям, школьных друзей навещу, если живы…

– Дурень, – осудила мама. – Дурень и лентяй. Тебе в столице надо быть и времени не терять. Хочешь, чтобы все посты без тебя разобрали? Да их уже разобрали, наверное! Выборы – выборами, к тому же их дата еще не назначена, а места – местами. Мест всегда меньше, чем людей в команде. Упустишь сейчас – потом не предложат.

Я покачал головой.

– Мне власть не нужна. Я ведь инженер.

– А твоему отцу власть нужна, – отрезала мама. – И мне нужна. Самого главного ты все-таки не понимаешь. Знаешь, что такое власть? Это единственный верный способ изменить хоть что-нибудь в этом мире. Это настоящее дело для всякого, кто человек, а не так, двуногое прямоходящее… Ты что, не хочешь ничего менять на Тверди?