Шрифт:
– Конечно, босс. Почти все сделано. Поезжайте.
Бернард коротко кивнул и пошел к своему фургончику. «Вмешивался»… Ах вот как? Похоже, Джойс и ее братец ни в грош не ставят его помощь, хотя он желал им только добра.
Так всегда бывает с благими намерениями. Что ни сделаешь, все не так. Ну и ладно. Пусть отныне они сами справляются со своими проблемами.
12
– Прошу прощения, мисс Робсон, но совещание у мистера Чарльтона еще не закончилось, – прозвучал в трубке голос секретарши.
Джойс вздохнула.
– Пожалуйста, передайте ему, что я звонила… уже во второй раз.
– Обязательно.
– Когда я могу перезвонить?
– Он уже не вернется, но я передам ему ваше сообщение. Что-нибудь еще?
– Нет, спасибо. Я попробую позвонить еще раз.
Когда она дала отбой, в дверь просунулась голова Гилберта.
– Опять без толку?
Джойс кивнула и посмотрела на пачку счетов, прибывших с дневной почтой. Во второй пачке лежали уже оплаченные счета. Деньги кончались. Нужно было что-то срочно делать.
– Извини, детка. Похоже, я слишком далеко зашел. Но я все исправлю, вот увидишь. Но должен сказать, что этот оператор полный болван. Недоучка чертов!
– Что сделано, то сделано. Мне следовало присутствовать на съемках, так что я тоже виновата. Будь я на месте, мы бы нашли выход. А теперь придется платить Чарльтону неустойку.
– Ну, это еще не конец света. Клиенты у нас есть, так что перебьемся. Кроме того, мне кажется, что Кора вот-вот подпишет с нами договор.
– Так ты говорил с ней?
– Позвонил после вчерашнего фиаско. Подумал, что хорошая новость может перевесить плохую. Автоответчик сказал, что Перкинсов нет в городе, но они вернутся через пару дней. Нюхом чую, что дело на мази. Я знаю Кору. Знаю, что ей нравится. Ей-богу, она клюнула на ту идею с мужчинами в форме. Лично я думаю, что, если сыграть на преклонении перед героями, женщины будут драться у входа в магазин. Я знаю, как за это взяться.
– Что ж, если так, продолжай работать. Скрестим пальцы на счастье.
Он кивнул и ушел.
Джойс застонала и уронила голову на руки. Хотя уик-энд был долгим, она еще никогда не чувствовала себя такой измотанной. Почему жизнь так жестока?
Вероника поставила перед Джойс дымящуюся чашку.
– Выпей чаю. Это поможет тебе расслабиться.
Джойс подняла голову.
– Отвратительное слово.
– «Чай»?
– Нет, «расслабиться».
Вероника покачала головой и присела на край дивана.
– Ты убиваешься уже два дня. Какой в этом прок? Говорят, что ни делается, все к лучшему. Плюнь ты на эту неустойку. В конце концов, кое-какие деньги у тебя есть.
– За два дня я отправила полдюжины сообщений, а Чарльтон так и не перезвонил.
– Может быть, ему требуется время, чтобы остыть.
– Как бы там ни было, завтра я поеду к Чарльтону и не уйду, пока не увижу его.
– Вот и отлично.
Джойс взяла чашку.
– Буду рыть носом землю, если понадобится. Он просто обязан дать нам еще один шанс.
– Разве он сможет тебе отказать? Да ни за что на свете!
– Верно. – Джойс сделала глоток теплой жидкости, пытаясь избавиться от сухости в горле.
Она справится. Сумеет убедить Чарльтона снять ролик. Будьте уверены, на этот раз она придет сама и позаботится, чтобы все прошло благополучно.
– А как обстоит дело с тем большим заказом, о котором ты рассказывала? Все нормально? – спросила Вероника.
– Не знаю. Трудно сказать.
– Ты говорила, что та женщина подпишет контракт, если решит, что ты ей нравишься. Но она сократила свой отдых ради того, чтобы помочь тебе вернуться к Бернарду. Значит, ты ей уже понравилась.
– Думаю, да, вот только заставить ее заниматься делами ужасно трудно. Гилберт говорит, что мы должны дать ей созреть. Беда в том, что зреет она очень долго.
– Но ведь открытие магазина не за горами, верно? Значит, им нужно торопиться.
– Да. Времени на оформление витрины у нас в обрез.
– Они будут набитыми дураками, если свяжутся с каким-нибудь другим бюро. Эти типы непременно подпишут договор. Не могу видеть, как ты надрываешься за гроши. Это несправедливо.
Джойс нахмурилась и сделала еще один глоток. Не следует жаловаться на несправедливость мира. Иначе можно окончательно впасть в депрессию.
– Хватит говорить о моих трудностях… Как твои дела? – спросила она Веронику.